Личная награда Альфы (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна

Тогда, придя в себя, я поднялась с земли и, подхватив сумку, медленно побрела к автобусной остановке, навсегда закрывая для себя личную жизнь.

Я ничего не сказала и родителям — просто свела все наши контакты на нет.

Да и родители сами не сильно горели желанием поддерживать крепкие семейные узы. Мама позвонила мне лишь где-то спустя полгода после моего дня рождения и только затем, чтобы поинтересоваться, сделала ли я выводы после нашего разговора и не хочу ли я записаться в клинику на процедуру.

— Мы можем подобрать время, когда ты будешь дома, в Англии, — ласково пропела мама. — И таким образом, тебе не надо будет больше никогда бояться незапланированной беременности.

— Я и так не забеременею, — усмехнулась я.

— Алексис, — раздражённо фыркнула мама. — Ты не можешь быть уверена в этом, дочь. Ни одно средство контрацепции не даёт сто процентного результата.

— Ты ошибаешься, — глухо усмехнулась я. — Одно даёт.

— Алексис, это ненаучно. Я тебе говорю, что…

— … мама, при полном воздержании, беременность обычно не наступает.

— Но, что если ты с кем-нибудь переспишь?

Я раздраженно фыркнула.

— Тогда я, возможно, и воспользуюсь, папиным подарком. Прости, пожалуйста, мне пора идти.

Я выключила телефон и посмотрела на своего коллегу.

— Что?

— Ничего себе, теплые семейные отношения, — усмехнулся Уильям. — Алексис, я же знаю, какая ты с детьми и ранеными. А тут с матерью — как будто робот без чувств.

— Моим родителям не нужны чувства, — покачала я головой. — У них совсем другие желания.

Родители были очень недовольны тем, что я так и не открыла фотостудию в центре Лондона. Вместо того чтобы послушаться маминого совета и превратиться в богемного фотохудожника, я стала ездить по самым страшным местам Земли, фотографируя злость и боль войны; родителей, потерявших детей и детей, так никогда и не имевших родителей.

Я наконец-то нашла нишу, в которой я нуждалась, и которая нуждалась во мне. Мир не сможет узнать о своих бедах без нас, рискующих своим здоровьем и жизнью, свидетелей с камерами.

Как правило, на войне долго не работали… А те, кто постоянно возвращался в этот ад, делали это не из-за денег или продвижения по службе. У меня бывали контакты на стороне — абсолютно коммерческие проекты в сытых городах Европы. Но едва закончив работу ради денег, я почти тотчас же возвращалась назад — чтобы кричать миру о несчастье миллионов ни в чем не повинных людей.

Выплескивая чужое горе через объектив, я на какое-то время забывала о своём собственном.

Громкоговоритель, объявивший о посадке пассажиров на рейс до Риги, заставил меня выплыть из неприятных воспоминаний.

В самом деле, столько лет уже прошло, а я до сих пор не могу простить родителей. Не то, чтобы я когда-либо смогла принять или хотя бы понять их поступок… просто за те годы, что я моталась по миру, я насмотрелась столько всякой грязи, что мои родители выглядели любящей семьёй… на свой лад, конечно.

Допив кофе, я вернула пустую чашку баристе и, подхватив свои вещи, отправилась на посадку на свой рейс.

Зал терминала, в котором я находилась, не был особенно большим, все кресла были заняты ожидающими пассажирами, однако свободного места тоже имелось предостаточно. А потому, я и представить себе не могла, что на меня может «упасть» какая-то блондинка.

— Ох, простите, пожалуйста, — по-русски извинилась девушка, моментально отстраняясь от меня. — Я не хотела…

Она сконфуженно протянула мне разорванную цепочку. Блондинка, видимо, ухватилась за неё, когда падала на меня. Цепочка не выдержала и порвалась, а кулон, который родители подарили мне на восемнадцатилетие, куда-то запропастился.

— Ничего страшного, не переживайте, — ответила я девушке, пытаясь высмотреть на полу мой кулончик. Понятно, что он упал. Но куда? Вокруг ничего не было.

— О, вы тоже русская, да? — спросила девушка, игнорируя мои поиски. — Я и не ожидала встретить здесь соотечественницу.

— Я скорее британка, чем русская, — ответила я, всё ещё рассматривая пол вокруг нас. Ну куда мог подеваться этот кулон?

— Вы прекрасно говорите по-русски, — заметила блондинка.

— Подружка научила, — ответила я, не желая вдаваться в подробности.

Блондинка кивнула и хотела ещё что-то сказать (или спросить), но, к счастью, в этот момент неподалеку недовольно рявкнули:

— Аля! — И зверского вида мужчина быстрым шагом направился через весь зал в нашу сторону.

— Ох, муж меня уже нашёл, — заулыбалась девушка. — А вы замужем?

— Нет, — ошалев от такого личного вопроса, ответила я.

— Правильно, — улыбнулась девушка. — Торопиться в этом деле не стоит — лучше дождаться своего единственного.

— Ты зачем от охраны убежала? — строго спросил у блондинки подошедший к нам мужчина. Неприятный тип. Не то, чтобы меня оттолкнули шрамы на его лице, скорее это было чем-то внутренним: у него явно была тяжелая энергетика, которую нелегко было вытерпеть.

— Виктор, не пугай нашу новую знакомую, — улыбнулась блондинка, нырнув к мужу в объятия. — Она, видишь, тоже приехала полюбоваться Парижем.

— Аль, это зал вылета, а не прилета, — заметил её муж. — Она уезжает из Франции.

— Правда? — девушка недоумённо посмотрела на меня. — А куда вы летите?

Ещё один личный вопрос от незнакомки. Что за день!

В этот момент, как по заказу, снова объявили о моём рейсе.

— В Ригу я лечу, — кивнув в сторону динамиков, ответила я.

— В Ригу? — блондинка сначала нахмурилась, а потом вдруг снова задала бестактный вопрос. — А зачем?

Я думала, что её муж, который показался мне более сдержанным (и вменяемым), вмешается в этот странный допрос посередине аэропорта, но он промолчал, будто набрав в рот воды, и тоже с любопытством смотрел на меня.

— Так зачем? — напомнила о себе блондинка. Я пожала плечами.

— Не знаю.

Блондинка и её муж переглянулась друг с другом — причем с таким видом, будто мой ответ имел для них какой-то тайный, сакральный смысл.

— Думаешь, что…? — мужчина покосился на свою жену. Та отчего-то, довольно закивала.

— Я знаю только одного мужчину из Риги, который собирается жениться по уговору.

— Дурак, — подтянув к себе жену, пробурчал мужчина со шрамом, добавив что-то неразборчивое. Я смогла услышать только «It’s About Time», что имело интересный смысл: очевидно, что этот «дурак», о котором упомянула парочка, должен был жениться по уговору значительно раньше, но делает это только сейчас — со значительной задержкой.

Срывающая башку беседа!

Впрочем, несколько проведенных лет в зонах вооруженных конфликтов научили меня одному интересному правилу: ни один случайный попутчик не случаен. Много раз меня выручали из беды люди, чьим родственникам перед этим я немного помогла; однажды мне сделал пропуск на выезд с территории, захваченной местными боевиками человек, с которым я перед этим просто ехала в автобусе и поделилась лишней бутылкой воды!

Поэтому, каким бы мне не показался странным разговор между блондинкой и её мужем, я сделала вид, что вообще не обратила на это внимания. Пожелав странной паре хорошей дороги и прекрасного отпуска (на всякий случай, сразу, и того, и другого) — так вот, нажелав им всего наилучшего, я помчалась на свою посадку, забыв про кулон.

В конце концов, может, это и неплохо — отмечу свой день рождения на новом месте и без напоминаний о грустном прошлом.

 Перелёт не занял много времени: к счастью, Рига находилась всё на том же евразийском континенте, что и Париж. Всё та же старушка Европа.

По роду своей профессиональной деятельности, я успела побывать во многих местах: красивых современных столицах, грязных заброшенных властями трущобах; вымирающих и уже вымерших поселениях. Но в Риге до этого мне бывать не приходилось, а потому, закинув сумку в номер гостиницы и прихватив с собой камеру (куда без этого), я бежала наслаждаться новизной своих ощущений — и приятным солнечным днем, благодаря которому у меня не было нужны прятаться под крышей или сидеть безвылазно в своём отеле.