Мир богов. Книга 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна

— А я как ты! — парировала Ирина. — Ведь мистер Фьюстер тоже любит свою жену, а ты продолжаешь ухаживать за ней.

— Ты ошибаешься. Я пришёл, чтобы рассказать Пану, как на самом деле обстоят дела. И я рассказал.

— Спорим, что он взял с тебя слово, что ты не будешь вмешиваться в их семейную идиллию, пока миссис Фьюстер не определится, кто ей больше по сердцу.

— Ну да, так оно и было, — Золотой император посмотрел на дочь. — Что, не нужно было соглашаться?

— Да нет, ты правильно поступил. Просто у тебя нет шансов победить мистера Фьюстера. Я слышала, он великолепный музыкант и пишет стихи, а ещё он очень красив. Так что все карты у него на руках. Спорим, что он так её очарует, что она скоро забудет о тебе.

— Возможно. Но как бы ни обернулось дело, мне это не помешает её любить. К тому же я знаю, что мы в любом случае останемся друзьями.

— Скажи, когда ты ухаживал за мамой, ты был столь же рассудителен? — с досадой проговорила Ирина. В душе она хотела, чтобы он любил только её мать.

— Нет, — не сразу ответил Золотой император. — Я думал, что сойду с ума, если вздорная девчонка не примет моё предложение и откажется выходить за меня замуж. А ещё я подумывал, что было бы неплохо прибить этого распроклятого мальчишку Лиланда Бона, в которого она в то время была влюблена. Это не значит, что я меньше люблю Аэллу, но с возрастом, знаешь ли, эмоции бушуют уже не столь сильно.

— Что ж, тебе видней, — неопределённо проговорила Ирина.

Начальная часть сказанного понравилась ей куда больше, чем окончание. И всё же она считала, что не вправе вмешиваться в сердечные дела отца.

Поскольку Золотой император любил дочерей, и, как все родители, считал себя вправе распоряжаться их судьбой, то за ними он такого права не оставлял.

— Сирин, как долго ты собираешься дразнить Алконост? — вернулся он к прежней теме их разговора.

— Я её не дразню. Просто не могу отказаться от Лотико, — Ирина с упрёком посмотрела на отца. — Вот зачем ты спрашиваешь, если и так всё знаешь?

— Фандора не Эквилибриум. Наша вселенная так устроена, что ни смертные, ни боги не могут читать мысли. Так что я могу лишь догадываться, о чём ты думаешь, но точно не знаю.

— Ладно, люди, нам не привыкать, а за что ты так с богами? Им же по штату полагается быть всезнающими и всеведущими.

— Для вас же смертных старался, — усмехнулся Золотой император. — Впрочем боги есть боги и мысли смертных им ведомы без всяких дополнительных ухищрений, а до мыслей друг друга им в любом случае не добраться, так что можешь за них не беспокоиться.

— Верно, Николс что-то такое говорил. Ментальный щит, кажется?

— Да, ментальный щит. И давай больше не будем вспоминать Эквилибриум, — попросил Золотой император.

— Извини! — сказала Ирина, видя, что он помрачнел.

Некоторое время отец и дочь шли молча. Несмотря на уговор, оба вспоминали Эквилибриум: Ирина удивлялась его странным обычаям, у Золотого императора до сих пор сводило челюсти от гнева. В юности, чтобы выжить при Сияющем дворе ему пришлось пройти через такие трудности и унижения, от которых у него до сих пор горела душа. И хотя он уничтожил часть своих врагов, это не слишком облегчило груз его воспоминаний, — ведь те, кого он считал своими основными врагами, были для него недостижимы. И всё же, при всей ненависти к отцу и брату, в нём жила частичка восхищения ими.

В свою бытность мальчиком для битья Чак, страстно ненавидел Николса и всеми способами искал его слабые места. Чтобы быть с ним на одном уровне, он начал штурмовать те же науки, которым учили брата. Он просиживал ночи напролёт, но, несмотря на все старания, знания, которые давались ему лишь трудом, этот лентяй и бездельник схватывал на лету. Ну а когда Николс взялся за ум, разрыв в знаниях, за исключением мироустройства, политики и воинских дисциплин, начал расти с угрожающей быстротой. Чак скрежетал зубами, но не мог догнать брата, как ни старался. И всё же, благодаря этому соперничеству, он приобрёл немалый багаж знаний, которые впоследствии ни единожды ему пригодились и которые он никогда не стал бы изучать по собственной воле, тем более проявлять такое невиданное усердие.

С делами отца Чак столкнулся, когда его перевели в Департамент жалоб и расследований. Должность была ничтожной, но через его руки проходило множество документов, в том числе с резолюциями лорда Хаоса по спорным вопросам. Ища к чему придраться, он внимательно изучал все детали дела и, придя к выводу, что вынес бы точно такое же решение, сердито хмурился.

Спустя некоторое время у него забрезжило понимание, что всё это делается неспроста, но ему всё равно не верилось, что отец готовит его на роль дублёра Николса. А затем он встретил Валерию, и его наладившая было жизнь полетела кувырком.

Лорд Хаоса счёл юную богиню неподходящей партией для сына, но тот заупрямился, не желая расставаться с любимой, и в результате Валерии не стало. В горе Чак такого наговорил отцу, что до сих пор удивлялся, что это безумство сошло ему с рук. Лорду Хаоса было наплевать на родственные связи; он убивал своих многочисленных отпрысков за куда меньшие проступки.

«И всё же чего он хотел, приговорив меня к смертной казни? Проверял себя или меня?» — угрюмо подумал Золотой император, не замечая чудесного солнечного дня, которому радовалось всё живое. «Впрочем, с него станется столь своеобразным образом представить меня будущим подданым. Или проверить, каковы мои шансы, и кто готов взять мою сторону… Всё, хватит! Больше не хочу думать об этом!» — он ожесточённо потёр лицо и расчётливо глянул на дочь, которая шла рядом, но мыслями витала где-то далеко и, судя по безрадостному выражению, они тоже были не из весёлых.

«Прости, малышка! Так уж повелось, кому много дано, с того и много взыщется», — с раскаянием подумал Золотой император.

— Да, хотел спросить, твой муж нашёл того, кто над ним подшутил? — проговорил он, чтобы отвлечь дочь от грустных дум.

— Что ты имеешь в виду? — рассеяно спросила она.

— Золотой член, — усмехнулся Золотой император.

— Золотой член? — с недоумением переспросила Ирина.

— Ну да, золотой член, то есть мужской детородный орган, он же фаллос, лингам, нефритовый жезл…

— Стоп! Я въехала, о чём ты! — Ирина призадумалась, вспоминая. — Алекс ничего не говорил, значит, не нашёл.

— Так поинтересуйся!

— Зачем?

— Чтобы муж знал, что он тебе не безразличен.

Ирина воззрилась на отца.

— Ты это серьёзно?

— Как ты любишь приговаривать, серьёзней не бывает. Думаешь, твоя мать просто так закатывает мне скандалы? Этим она показывает, что я ей не безразличен.

— Да? А я думала она скандалит по причине банальной ревности.

— Что такое ревность, как не выражение любви? — наставительно проговорил Золотой император и Ирина, скрыв улыбку, попыталась его разубедить:

— На мой взгляд, любовь здесь ни при чём. Ревность — это чувство собственника, но!..

Она с предупреждающим видом подняла палец.

— Так и быть, я учту твой совет и поищу повод для скандала. А вот ты больше не давай его маме. Конечно, если не хочешь, чтобы она променяла тебя на Кецалькоатля.

— Причём здесь Кецалькоатль? — нахмурился Золотой император.

Удивлённая его реакцией, Ирина внимательно посмотрела на отца.

— Неужели ты не знаешь, что он сохнет по ней?.. Вижу, что не знаешь.

— Доказательства! — потребовал Золотой император.

— Перед тем, как Кецалькоатль убил меня, я спросила почему. Что такого я ему сделала, что он постоянно преследует меня? И он ответил, что это из-за того, что он хочет довершить превращение мамы в богиню. Да-да, я знаю, что без твоего участия здесь не обошлось и всё же думаю…

— Хватит! Я понял! Возвращайся домой и скажи матери, что к ужину я буду.

Оставшись одна, Ирина покачала головой. «Чёрт! Хорошо, если я заложила только Кецалькоатля!» — встревожилась она и без промедления переместилась домой.

Маму я нашла в саду, на скамейке под тюльпанным деревом. Выпрямившись, она глядела вдаль и по привычке накручивала дракончика на запястье. Судя по грустному пению эоловой арфы настроение у неё не очень. Ясно! Сама же закатила скандал, и сама же теперь переживает.