Роберт Говард - Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник)

Сжимая в руке обнаженный меч, он быстро шел по лабиринту коридоров и комнат, залитых колдовским светом зеленых камней. Киммериец знал, что находится где-то совсем рядом с текултли, когда какой-то звук заставил его замереть на месте. Он сразу же понял, что это такое: такие звуки издает человек, когда пытается крикнуть, а в рот ему засунут кляп. Он доносился откуда-то спереди и слева. В этих тускло освещенных помещениях даже самые слабые шорохи разносились далеко.

Конан свернул в ту сторону и пошел на звук, который раздавался снова и снова. И вскоре, остановившись в дверном проеме, он увидел перед собой странную сцену. В комнате на полу лежала металлическая рама, на которой простерлась гигантская фигура. Голова ее покоилась на ложе из острых шипов, кончики которых уже окрасились алым в тех местах, где они проткнули кожу. Голову человека обхватывала необычная конструкция из кожаных ремней, которая, впрочем, не защищала ее от гвоздей. Сбруя эта тонкой цепочкой соединялась с механизмом, который поддерживал огромный железный шар, висевший над волосатой грудью человека. Пока тот лежал неподвижно, железный шар тоже оставался на месте. Но стоило человеку приподнять голову, если железные штыри слишком уж сильно впивались ему в кожу, как шар опускался вниз на несколько дюймов. Вскоре вздувшиеся шейные мускулы откажутся удерживать голову в неестественном положении, и она вновь ляжет на железные штыри. Было очевидно и то, что рано или поздно шар опустится и превратит его в кровавую лепешку. Во рту у жертвы торчал кляп, но его выпученные черные глаза с мольбой уставились на застывшего в дверях Конана. Человеком на железной дыбе был Ольмек, принц текултли.

– Почему ты привела меня сюда, чтобы перевязать ногу? – пожелала узнать Валерия. – Разве нельзя было сделать это прямо в тронном зале?

Она сидела на краешке кушетки, вытянув перед собой раненую ногу, которую только что закончила перевязывать шелковыми бинтами женщина текултли. Окровавленный меч Валерии лежал рядом.

Пиратка хмурилась. Женщина перевязала ее быстро и умело, но Валерии не понравились ни ее ласковые прикосновения, ни выражение глаз.

– Остальных раненых отвели в другие комнаты, – ответила та с мягким акцентом женщин текултли, в которых, однако, не было ни мягкости, ни женственности. Немногим ранее Валерия своими глазами видела, как эта самая особа вонзила нож прямо в грудь женщине ксоталанков, а потом выдавила глаза раненому мужчине.

– Сейчас тела убитых сносят вниз, в катакомбы, – добавила она, – чтобы их призраки не сбежали в жилые помещения и не поселились там.

– Ты веришь в привидений? – спросила Валерия.

– Я знаю, что в катакомбах живет дух Толькемека, – с дрожью в голосе ответила женщина. – Однажды я видела его, когда спряталась в крипте, где лежал прах мертвой королевы. Он прошел мимо и выглядел как древний старик с развевающейся седой бородой и волосами, а его глаза светились в темноте. Это был Толькемек. Я узнала его, потому что еще ребенком видела, как его пытали.

Голос женщины упал до испуганного шепота.

– Ольмек смеется над этими страхами, но я знаю, что призрак Толькемека живет в катакомбах! Говорят, что это крысы обгрызают мясо с костей умерших, но призраки тоже едят плоть. И кто знает…

Она быстро подняла голову, когда на ложе упала чья-то тень. Валерия увидела, что рядом остановился Ольмек и смотрит на нее сверху вниз. Принц смыл кровь с рук, торса и бороды, но не стал надевать мантию, и вид его крепкого безволосого тела вызвал у нее отвращение. В его глубоко посаженных черных глазах горело пламя желания, а пальцы, которыми он поглаживал свою иссиня-черную бороду, подергивались.

Он многозначительно уставился на женщину, и та поспешно поднялась с колен и выскользнула из комнаты. Выходя, она оглянулась на Валерию, и девушка прочла в ее взгляде циничную насмешку и издевательское презрение.

– Она плохо наложила повязку, – заявил принц, подходя к дивану и наклоняясь, чтобы осмотреть ее раненую ногу. С быстротой, неожиданной для такого неповоротливого тела, он схватил ее меч и отшвырнул в дальний угол комнаты, а потом сжал девушку в объятиях.

Хотя его движения были стремительными и неожиданными, ему не удалось застать ее врасплох. Валерия выхватила свой кинжал и нанесла убийственный удар, целясь ему в горло. Ему повезло, и он сумел перехватить ее руку, после чего началась борьба. Она дралась, пустив в ход кулаки, ноги, колени, зубы и ногти, напрягая все силы своего роскошного тела и вкладывая в драку все умения, приобретенные ею в рукопашных схватках на суше и на море. Но против его звериной силы все это оказалось бесполезным. В первые же мгновения стычки кинжал был выбит у нее из рук, и Валерия скоро поняла, что не сумеет нанести принцу сколько-нибудь существенного вреда.

Пламя в его бездонных черных глазах разгоралось ярче, приводя ее в бессильное бешенство, которое лишь усилилось при виде саркастической улыбки, застывшей на его губах. В выражении его глаз и в его ухмылке таился жестокий цинизм, свойственный умудренной опытом и вымирающей расе, и впервые в жизни Валерия испытала страх перед мужчиной. Ей казалось, что она борется со слепой и бездушной силой природы; его железные мускулы подавляли любую ее попытку к сопротивлению с такой легкостью, что девушку охватила паника. Казалось, он нечувствителен к боли, которую она старалась ему причинить. И только один раз, когда она с такой силой впилась ему зубами в запястье, что прокусила его до крови, он отреагировал, показав, что и ему может быть больно. Раскрытой ладонью Ольмек ударил ее по лицу, так что у Валерии из глаз посыпались искры, а голова едва не оторвалась от шеи.

В пылу схватки ее сорочка порвалась, и он с циничной жестокостью елозил жесткой бородой по ее обнаженной груди, вызвав прилив крови к коже, отчего та покраснела, а сама Валерия вскрикнула от гнева и боли. Вскоре ее сопротивление было сломлено; она оказалась прижата к кушетке, запыхавшаяся и безоружная, сверкая на него глазами, как пойманная в клетку тигрица.

Мгновением позже он подхватил ее на руки и вынес из комнаты. Она больше не сопротивлялась, но огоньки в глазах девушки показывали, что дух ее не сломлен. Валерия не кричала. Она знала, что Конан далеко и не услышит ее, и ей даже в голову не пришло, что кто-нибудь из текултли посмеет ослушаться своего принца. Но она обратила внимание, что Ольмек идет крадучись, склонив голову к плечу, словно прислушиваясь, нет ли за ними погони. Принц не стал возвращаться в тронный зал. Он вынес ее в дверь напротив той, в которую вошел, пересек комнату и осторожно двинулся по коридору. Когда Валерия убедилась, что он опасается некоего противодействия, то откинула голову и закричала во всю силу легких.

Ответом ей стала пощечина, которая оглушила ее, и Ольмек ускорил шаг, перейдя на спотыкающийся бег.

Но ее крик эхом прокатился по коридору, и, вывернув шею, сквозь слезы, застилавшие ей глаза, Валерия увидела, как за ними, хромая, устремился в погоню Текотль.

Ольмек с рычанием развернулся, держа женщину под мышкой и не обращая внимания на то, что она брыкается и извивается, тщетно пытаясь освободиться.

– Ольмек! – запротестовал Текотль. – Что ты задумал, собака? Она – женщина Конана! Она помогла нам расправиться с ксоталанками, и…

Не говоря ни слова, Ольмек сжал свободную руку в кулак и с такой силой ударил раненого воина в лицо, что тот бездыханным повалился ему под ноги. По-прежнему не выпуская свою пленницу, сопротивление которой, похоже, ничуть не мешало ему, он вытащил из ножен Текотля меч и вонзил его в грудь воину. Затем, отшвырнув оружие в сторону, он вновь побежал по коридору. Принц не видел, что из-за гобелена осторожно выглянула темнокожая женщина и посмотрела ему вслед. Она скрылась, и вскоре Текотль застонал, пошевелился, с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел прочь, выкрикивая имя Конана.

Ольмек, пробежав по коридору, стал спускаться по винтовой лестнице слоновой кости. Пройдя через несколько комнат, он наконец остановился в просторном зале, двери в котором были занавешены тяжелыми гобеленами, за исключением массивной бронзовой двери, точной копии Двери Орла на верхнем ярусе.

Кивнув на нее, он прорычал:

– Это – одна из наружных дверей замка текултли. Впервые за последние пятьдесят лет ее никто не охраняет. Но в этом более нет нужды, поскольку все ксоталанки мертвы.

– Благодаря Конану и мне, грязный ты убийца! – прошипела Валерия, дрожа от гнева и стыда, вызванного своей беспомощностью. – Проклятый предатель! Да Конан перережет тебе за это глотку!

Ольмек не позаботился сообщить ей о том, что, по его мнению, глотка Конана уже давно перерезана в полном соответствии с его отданным шепотом приказом. Откровенно говоря, его совершенно не интересовало, что она о нем думает. Он пожирал ее взглядом, подолгу задерживаясь на обнаженных частях ее тела, ослеплявших его своей роскошной белизной там, где блузка и бриджи порвались во время драки.