Джереми Эмрис - Ледяной бог

Конан рассмеялся и вместо ответа со всей силы замахнулся на мальчишку мечом — но клинок рассек лишь воздух…

— Куда ты делся, жалкое отродье?!! — взревел Конан. — Клянусь Кромом, я разрублю тебя на куски!

— Что ж, ты сделал свой выбор, — раздался спокойный голос мальчишки. — Я предлагал тебе бессмертие. Ты отказался, тогда прими смерть, как подобает воину…

Конан захрипел от ярости, и резко обернулся. Хор оказался за его спиной. Со зловещей ухмылкой он вцепился руками в каменный столб. Невидимое, чудовищно мощное усилие… Колонна затрещала, посыпалась каменная крошка, — и столп обрушился вниз, стремясь погрести под собой варвара. В последнее мгновение Конан отскочил в сторону, задел саркофаг, крышка которого уже приподнималась над зашевелившимся телом черноволосого мужчины. Слетев с возвышения, саркофаг перевернулся и рухнул на пол. Крышка, съехав в сторону, отсекла голову оживающему жрецу, и та покатилась по полу, дико вращая глазами и вереща истошным голосом. Оказавшись под ногами варвара, голова попыталась укусить его за ногу, и Конан с отвращением пнул отвратительную башку, так что отлетела к противоположной стене, оставляя за собой кровавый след.

Конан метнулся к Хору, намереваясь выпустить всю кровь из тщедушного тела, но мальчишка растворился в воздухе, превратившись в облако желтой мошкары, разлетевшейся по всему склепу. Мошкара собралась в рой над постаментом, где располагался, алтарь, и приняла вид ехидно ухмыляющегося лица. Вслед за этим у него выросли ноги, руки, проглянуло туловище и он вновь оброс плотью.

— Это бесполезно. Ты ничего не сможешь сделать!

— Гиены плачут по тебе. И скоро примутся обгладывать твои кости.

— Ты сам не знаешь, что говоришь, Конан! — Хор зашелся в диком смехе, переходящем в кашель. Он взмахнул руками, и из камня вырос изящный резной трон, инкрустированный драгоценными камнями, с наброшенной поверх пятнистой шкурой. Он медленно с достоинством опустился на него, и взревел не по-детски суровым, хриплым голосом.

— Слуги мои, уничтожьте его!!!

Крышки гробов зашевелились, и стали спадать на землю. Из тьмы могил поднимались существа, обликом похожие на людей, но с пустыми мертвыми глазами и желтой, покрытой коростой кожей. Здесь были мальчики и взрослые мужчины, женщины и старики, старухи и даже один карлик в зеленом шутовском костюме.

Не ведая жалости и усталости, Конан принялся крушить мертвецов. Но мальчишка оставался его главной целью. Варвар запрыгнул на ближайший саркофаг и, перепрыгивая с крышку на крышку, двинулся в сторону потешающегося Хора.

— Ты похож на кузнечика! Присматривай за своими лапками, а то их оторвут мальчишки!

Конан полыхал гневом. Яростью сверкали его глаза. И если бы его взгляду было дозволено воспламенять, то склеп давно уже был бы объят огнем, и ничто не могло бы спастись.

Сотни полумертвых рук тянулись верх, пытаясь ухватить варвара за ноги и сбросить на пол, но их пальцы хватали воздух, тогда как Конан, выхватив из-за спины второй меч, уже сражался с очередными противниками.

Ударом ноги северянин сбросил паренька, пытающегося забраться на саркофаг, вогнал в грудь противника клинок по рукоять, а вторым раскроил череп появившемуся как из земли старику с массивной клюкой, которая едва лишь взметнулась в воздух — и выпала из ослабевших рук.

Выдернув клинок из обмявшего тела, Конан раскрутил оба меча перед собой и бросился в гущу врага, круша все на своем пути. Кровь покрыла его лицо и руки, залила одежду, а он все наносил и наносил удары, словно смертоносная мельница, кромсая ожившие тела.

— Уничтожьте его! — вскричал Хор, гневаясь, что до сих пор его приказ выполнен не был.

На пути Конана вырос смуглый лысый воин с крючковатым носом и пустыми глазницами. Он был вооружен железной палицей и жаждал крови. Варвар отступил, выманил врага на себя и, сделав отвлекающий маневр левой рукой, вогнал меч ему в живот, резко крутанул и выдернул на себя, увлекая за лезвием внутренности.

До постамента с алтарем оставалось совсем немного, но эти несколько шагов были завалены обломками саркофагов, которыми заградили своего бога ожившие мертвецы. Сами они плотной массой толпились у трона, готовые встать живой стеной между опасным убийцей и своим повелителем.

«Не пройти», — осознал варвар, и с этой мрачной мыслью пришло неожиданное решение.

Перехватив драгоценный меч поудобнее, Конан взмахнул рукой и из последних сил метнул его в Хора. Такого поворота событий мальчик-бог не ожидал. Он не успел и пальцем шевельнуть, чтобы спасти себя, как старинный волшебный меч прошил его грудь и отбросил вместе с троном к противоположной стене. Насажанный на острие, он беспомощно извивался, а кровь струйкой сочилась из его рта. Хор попытался встать, но это у него не получилось. Он попытался исчезнуть, вновь рассыпавшись облаком мошкары, но вместо того лишь сделался полупрозрачным, так что сквозь него стали видны камни.

Конан, довольно хмыкнув, разрубил от головы до пояса напавшую на него девчонку.

Внезапно дикий нечеловеческий вой потряс застоявшийся воздух. Хор корчился на острие, и все явственней сквозь человеческую оболочку проявлялась его демоническая сущность. Голова вытянулась на длинной раскачивающейся шее и ощерилась зубастой зеленой пастью. Сломанные крылья за спиной не могли развернуться и лишь жалко трепыхались, размазывая черную смоляную жидкость. Из пасти чудовища вызмеился длинный желтый язык, извивающийся в агонии.

Конан расхохотался.

— Кром! А ты оказывается смертен! Огонь…

Ожившие мертвецы вспыхнули багровым огнем. И в единой вспышке испепелились, превратившись в прах и пепел. С трудом ворочая удлинившимся языком, Хор шипя заговорил:

— Тебе не уйти из этого склепа. Он упокоит нас вместе…

Пасть чудовища распахнулась и исторгла ядовито-зеленое пламя, пронзившее мрак склепа. Струя ударила в потолок, проедая в нем дыру. Конан почувствовал, как крошится камень. Он бросился к выходу, а вослед ему несся гортанный хохот Хора, постепенно переходящий в вой.

Колонны обрушились, засыпая вход, последнюю надежду варвара на спасение. В ярости Конан взвыл и попытался расчистить проход, но все было напрасно. Он обратил свой взор к агонизирующему демону, и той ненависти, которая сочилась из этого взгляда, хватила бы на то, чтобы спалить три сотни подобных тварей.

Хор изрыгнул тонкую струю жидкого пламени, но она не достигла потолка и опала огненным дождем. Он дернулся в последний раз и издох, тело его растеклось гнилью, и по склепу разнеслась жуткая вонь. Конан поморщился в отвращении, и в тот же момент каменный потолок, казавшийся вечным, рухнул вниз.