Робин Хобб - Ученик убийцы. Королевский убийца (сборник)

– Хей, – громко сказал он, обращаясь уже не ко мне, а к входящим и выходящим людям, – тут этот незаконнорожденный, собственной персоной! Сыночек Чивэла. Здорово похож на него, верно? Кто твоя мать, парень?

К их чести, большинство прохожих продолжали входить и выходить, ограничиваясь любопытным взглядом в сторону сидящего у стены шестилетки. Но очевидно, вопрос человека с бочкой представлял огромный интерес, потому что немало голов повернулось ко мне, а несколько вывалившихся из кухни торговцев подошли поближе, чтобы услышать ответ.

Но ответа у меня не было. Мама была мама, и то, что я знал о ней, уже начинало стираться из памяти. Так что я ничего не ответил, а только молча смотрел на него.

– Эй! Ну а звать-то тебя как? – И, повернувшись, он с чувством обратился к публике: – Я слышал, его и звать-то никак. Никакого королевского имечка, чтобы делать его характер, и даже никакого другого, чтобы ругаться на него, – сообщил он. – Что, это правда, парень? Имя-то у тебя есть?

Толпа зевак росла. У некоторых в глазах была жалость, но никто не вмешивался. Что-то из того, что я чувствовал, передалось Востроносу, который рухнул на бок, умоляюще выставляя напоказ животик и виляя хвостом. Это древний собачий знак: мол, я всего лишь щенок, сжальтесь, я не могу себя защитить. Если бы они были собаками, то обнюхали бы меня и отошли, но у людей нет такого врожденного благородства, поэтому, не дождавшись ответа, человек шагнул ко мне и повторил:

– У тебя есть имя, парень?

Я медленно поднялся, и стена, которая всего мгновение назад ласково грела мне спину, сейчас стала холодным барьером на пути к отступлению. Востронос у моих ног извивался в пыли, лежа на спине, и тихонько поскуливал.

– Нет, – пролепетал я и, когда человек начал наклоняться ко мне, чтобы лучше слышать, закричал: – НЕТ! – и оттолкнул его, боком отступая вдоль стены.

Я увидел, как он, сделав шаг назад, споткнулся и выпустил бочку, которая упала на мощенную булыжником дорогу и треснула. Никто в толпе не мог понять, что случилось. Я тем более не понял, потому что многие смеялись, увидев, как взрослый человек пятится перед ребенком. В это мгновение родилась моя репутация – репутация моего характера и силы духа, – потому что еще до ночи рассказ о маленьком бастарде, оттолкнувшем своего обидчика, разошелся по всему городу.

Востронос вскочил и обратился в бегство вместе со мной. Я успел заметить лицо Коба, напряженное и растерянное, когда он вышел из кухни с пирогами в руках и увидел, как мы с Востроносом убегаем. Будь это Баррич, я бы, вероятно, остановился и вверил себя его защите. Но мальчик не был Барричем, так что я бежал вслед за опередившим меня щенком. Мы промчались через толпу слуг – всего лишь еще один мальчик с собакой, бегущий по двору, – и Востронос отвел меня в то место, которое, очевидно, считал самым безопасным в мире. Далеко от кухни и внутренних зданий была ямка, которую вырыла Рыжая под углом развалюхи. Там хранились мешки с горохом и бобами. Здесь, вдали от хозяйского взгляда Баррича, родился Востронос. И здесь Рыжая умудрялась прятать щенят почти три дня. Баррич сам нашел ее здесь. Его запах был первым человеческим запахом, который запомнил Востронос. Было очень трудно подлезть под здание, но нора внутри была теплой, сухой и полутемной. Востронос прижался ко мне, и я обнял его. Здесь, в безопасности, наши сердца вскоре перестали бешено колотиться, мы сначала задремали, а потом и погрузились в глубокий сон без сновидений – такой, какой бывает только теплым весенним вечером, когда под боком у тебя сопит щенок.

Я проснулся через несколько часов, дрожа от холода. На дворе стемнело, и недолговечное тепло ранней весны улетучилось. Востронос тоже проснулся, и вместе мы выскользнули из логова.

Над Оленьим замком слабо мерцало далекое ночное небо, звезды были яркими и холодными. Чувствовалась близость залива, как будто дневные запахи людей, лошадей и стряпни были вынуждены уступить место великой мощи океана. Мы шли по пустынным переходам мимо площадок для упражнений в воинском искусстве, мимо амбаров и винодельни. Все было неподвижно и тихо. Когда мы подошли ближе к собственно замку, я увидел, что факелы еще горят, и услышал чьи-то голоса. Но во всем ощущалась усталость – это были последние вздохи гульбища, затихающие перед рассветом. Тем не менее мы обошли внутреннее здание, держась от него подальше, потому что человеческого общества на сегодня нам вполне хватило. Я обнаружил, что иду за Востроносом назад к конюшням. Когда мы подошли к тяжелым дверям, я подумал, как же мы войдем, но щенок оживленно завилял хвостом, и даже мой не столь чуткий нос ощутил в темноте запах Баррича. Наш опекун встал с деревянной переносной клетки, стоявшей у двери.

– Вот и вы, – успокаивающе сказал он. – Ну валяйте, заходите. – Он открыл нам тяжелые двери и ввел нас внутрь.

Мы брели за ним сквозь темноту между рядами стойл, мимо грумов и конюхов, привыкших ночевать в конюшне, и потом мимо наших собственных лошадей и собак к лестнице, поднимавшейся вдоль стены, что отделяла стойла от клеток. Вслед за Барричем мы шли по скрипящим деревянным ступенькам, и он открыл еще одну дверь.

Тусклый желтый свет догорающей свечи на столе почти ослепил меня. Мы вошли в комнату с наклонным потолком. Комната пахла Барричем, кожей, маслами, травами и мазями, без которых не обойтись в его ремесле. Дверь за нами закрылась, и, когда он проходил мимо нас, чтобы зажечь новую свечку взамен стоявшей на столе, я почувствовал слабый винный запах. Свет стал ярче, и Баррич уселся в грубое деревянное кресло у стола. Он изменился: на нем был коричневый с желтым камзол из хорошей тонкой ткани, на груди висела тяжелая серебряная цепь. Он положил руку на колено ладонью вверх, и Востронос немедленно подошел к нему. Баррич почесал его висячие уши и нежно похлопал по ребрам, поморщившись от поднявшейся при этом пыли.

– Славная вы парочка, – сказал он, обращаясь скорее к щенку, чем ко мне. – Только посмотрите на себя! Грязные, как нищие. Я из-за вас сегодня лгал моему королю. Впервые в своей жизни. Похоже, опала Чивэла заденет и меня. Сказал ему, что вы выкупались и крепко спите, устав с дороги. Король был недоволен, что ему придется подождать встречи с вами, но, на наше счастье, у него есть и более важные дела. Отречение Чивэла переполошило всех лордов. Некоторые хотят извлечь какую-то выгоду, другие чувствуют себя обманутыми – принц, который был им по душе, так и не станет королем. Шрюд пытается их всех успокоить. Продолжает распускать слухи, что на этот раз именно Верити вел переговоры с чьюрда. Кто-то в это поверит. За ними все равно придется присматривать, но они хотя бы задумаются о том, каким королем будет Верити, если займет трон. Чивэл бросил все и уехал в Ивовый Лес, и все герцогства гудят, словно потревоженное осиное гнездо.