Марк Даниэль Лахлан - Песнь валькирии

— Если я ей не нужна, то я готова вынести любые пытки, — сказала Фрейдис.

— Это твоя задача — освободить бога, — произнесла Хель, обращаясь к Фрейдис. — Тебя привела сюда норна. Она… — Богиня ткнула пальцем в Толу, — госпожа судеб.

— А если бог восстанет? — спросил Жируа.

Хель показала на Лунный меч.

— Это оружие отлично убивает, — сказала она. — Для этого он был выкован. У богов много смертей. Этим можно убить их навечно. Убей эту богиню. Убей Фрейю и дай водам поглотить ее божественность, как когда-то они поглотили божественность старого Одина.

— А мой Хэлс?

— Он мертв, его нельзя возродить.

— Почему?

— Я не отпущу его, и тебе, леди, при всем твоем могуществе нечего дать мне взамен. А теперь отправь богиню в трясину, дай ожить Одину — или уходи и оставь мир в страданиях и муках.

Тола взвесила Лунный меч в руке.

— Сделай, как она говорит, — сказала Фрейдис. — Я готова умереть.

Под светом звезд оружие казалось легким, как лунный луч.

И Тола ударила, но не Фрейдис, а Хель, погрузив меч глубоко в ее шею. Богиня завыла и завертелась, голова ее свесилась, и она упала в трясину, а на нее, словно вороны, бросились сверху валькирии.

— Что ты наделала? — вскричал Жируа. — Что ты наделала?

Тола ударила и его тоже — одним ударом отсекла ему голову, и руна, вырвавшись из него, с плеском упала в кипящую болотную воду, пузырящуюся кровью. Казалось, что могучий хозяин рыб вмиг проглотил свою наживку.

Из болота вставал бог; поднимаясь, он упирался в дно длинными, жилистыми руками и ногами; его покрытая пятнами кожа искрилась.

Призрачные женщины, летящие на крыльях, вышли из воды и окружили его. Бог выглядел слабым, он пошатывался на почерневших от тины ногах, словно новорожденный жеребенок.

— У бога в воде четырнадцать рун. И одна от мертвого человека! Еще надо собрать девять рун! — визжали валькирии.

Бог протянул руку к Фрейдис, и Тола увидела, как яркие фигуры по воздуху устремились к нему. Фрейдис закашлялась и упала. А бог просто всосал руны в себя.

— Двадцать рун на темной орбите бога, еще четыре — и долг будет уплачен! — вопил мертвец.

— Один почти жив! Хель повержена. Мы отправляемся, чтобы принести бога в жертву земле, чтобы он умилостивил норн и снова жил в Валхалле! — вскричал высокий викинг с огромной раной в груди.

Тола попыталась поднять Фрейдис с влажной земли, но черные фигуры валькирий кружили рядом, чтобы взмыть с нею вверх.

Они схватили Толу и Фрейдис и полетели с ними над темными полями и через темные леса к берегу, туда, где все еще горели корабли. С ними на крыльях валькирий летел бог; кожа его задубела, петля на шее развевалась, словно знамя, огромное копье, которое он сжимал в безжизненной руке, сверкало. Казалось, они несли только что погибшего на полях славы воина.

Тола прыгнула на корабль, все ее тело обожгло пламенем. Она почувствовала сильный жар, короткую муку, но уже в следующее мгновение боль исчезла — так же быстро, как и возникла. Мертвец положил руки на румпель, и корабль скользнул в черную воду, а за ним пошли тысячи других. Воины славили Одина.

В холодной и глубокой черной воде отражались огни, превращая флотилию в созвездие сверкающих звезд. Устье реки влилось в черное море, и Тола ощутила качку и привкус соли в воздухе. Когда корабль выровнялся, она заметила, что моря больше нет. В сопровождении тысячи других кораблей их корабль плыл в ночи среди пронзительных звезд.

Корабль повернул и поднялся вверх, остальные последовали за ним. Под ними горел огонь трех цветов радуги — золотого, красного и голубого. Корабль упал в этот огонь, и звезды помчались, будто кометы, протянув над ним потоки света.

Снова падение, падение в черноту. А потом — крен, толчок, скрип досок, и он стал спускаться к острову, к серому морю, серому небу.

Стилиана взошла на гребень горы и остановилась рядом с горящим кораблем, ощущая его почти приятное после холода странствий тепло.

— Ты убила ее? — спросила она оборванную женщину, которую там встретила.

История не восстановлена, бог не мог возродиться! У Стилианы пересохло во рту. Достигла ли она того, что так долго готовила? Это было то место, где жертва девушки умилостивит норн?

— Я послала ее в странствие.

— Кто ты?

— Слуга Одина.

Стилиана внимательно посмотрела на Селену.

— Мне кажется, я видела тебя раньше. Ты стара и высушена ветрами, но сейчас ты смотришь на меня глазами своей матери. Я сотню лет помню этот взгляд. Ты — дитя крови.

— Я — дитя крови. Я пела свою долгую песню и призывала тебя сюда.

— Ты хочешь убить меня?

— Это место не для смерти.

— Я думаю, это могила бога.

— Из этой могилы прорастает жизнь. Все вещи содержат в себе свою противоположность. Послушай огонь. Он говорит голосом дождя.

Действительно, треск огня звучал, как сильный дождь в горах.

Корабль затрещал и застонал — должно быть, рассыпался каскадом искр. У Стилианы перехватило дыхание, когда она увидела появляющиеся в огне фигуры — две женщины, одна стройная, другая приземистая и крепкая. Вокруг приземистой женщины вились руны, которые пели, потрескивая, как мясо на сковороде, и свистели, как полено в очаге.

— Что же теперь?

— Бог уже идет. Его мертвое войско плывет на горящих кораблях. Девушка с волчьей руной плывет с ними.

— Я умру?

— Я видела тебя во многих снах. Ты так долго живешь, потому что история нарушена и конца в ней нет. Теперь история восстановлена. Один навеки умрет, волк будет убит, воля норн исполнена, и руны уйдут из земли.

— Нет. Волк будет жить! Я буду жить!

В небе показалось пламя — плывущие огни спускались на остров. Фигура в горящей ладье зашевелилась. Стилиана увидела бога, его огромную фигуру в огне, черную на фоне пламени, жилистую, словно ореховое дерево. Внутри него искрились руны.

Стилиана попыталась их пересчитать, но не смогла.

— Бог уже идет, — сказала Селена. — Но где же волк? Твое время закончилось, леди, твоя история рассказана.

В Стилиане загорелась ярость, такая сильная, что она почувствовала ее вкус — вкус железа во рту.

— Убейте ее!

Пятеро мертвых воинов с топорами и мечами двинулись к Селене. Леди в рваной одежде улыбнулась, увидев их.

— Двадцать, — сказала она, когда топор опустился на ее спину.

— Нет! — закричала Стилиана, слишком поздно поняв, что она сделала, пойдя на поводу у собственного гнева.

Мертвец ударил еще раз, и Селена замертво упала на землю.

В тот же миг ее руны с воплями помчались через черную ночь, чтобы воссоединиться с сестрами. Бог не должен прийти раньше, чем здесь появится волк, который должен его убить.

Перед Стилианой спиной к большому огню стояла Гола с обугленным копьем в руке.

— Ты сделала это, — сказала она. — Ты собрала руны. Бог сыграл с тобой шутку, хоть он и умер.

— Это я сыграла с ним шутку, — сказала Стилиана и вонзила свой маленький нож в грудь Толы. — Ты никогда не убьешь волка. История останется незавершенной!

Нож застрял в груди Толы, и девушка упала на колени, глядя на него и не понимая, что это такое.

— Убейте ее! — приказала Стилиана.

Мертвецы бросились вперед, но наткнулись на волка.

Повсюду в воздухе и на море горели корабли, освещая утопавший в ночи остров. Гилфа видел, как Тола схватилась за нож в груди, как волк рвал на части мертвецов Стилианы и в темноту летели их руки, ноги, головы и внутренности. Копья и мечи, бесполезно мелькая, только настораживали волка, привлекая его внимание к атакующему; мертвецов ждала повторная смерть, а вместе с ней, как он полагал, и конец всей магии.

Это было царство смерти, наступившее на земле. Гилфа был уверен, что это Хель и все они оказались в подземном мире.

Волк был огромный, в два человеческих роста, глаза его сверкали зеленым светом, зубы были красными от запекшейся крови. Луис. Вот это воин! Как же он преображается в битве! Общество таких героев обеспечит Гилфе место в сагах. Тогда родные будут его уважать.

Он на секунду подумал, что у него галлюцинации от жара. Но руны притихли в присутствии волка, и он не чувствовал себя таким уж больным.

Трое мертвецов прыгнули на волка сверху, но он стряхнул их со спины, как собака стряхивает капли дождя. Когда они вновь вернулись, волк разодрал их; он закидывал голову, чтобы проглотить все еще дергающуюся в конвульсиях руку, или опускал морду в живот мертвеца, чтобы разорвать его тело надвое.

Воины Одина смотрели на это действо сверху из огненных кораблей, покачивающихся на невидимых волнах в темном небе.

Гилфа почувствовал себя храбрым. Он прошел через великие испытания, встретился с могучими врагами и теперь был героем собственной истории. Последний мертвец упал на землю, и волк торжествующе завыл — то была его победная песнь над извивающимися останками врагов. Земля вокруг пузырилась плотью, словно он стоял в кипящем котле.