Птицеферма (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна

Я люблю его. А потому никогда не скажу ни о расследовании Дэвина, ни о том, что только что поняла.

Счета Ника, как и других, тоже проверяли. Но его счетами управляла мать, глава крупного благотворительного фонда. По благотворительному «каналу» она и перевела деньги тетке Зоуи. Помощь нуждающимся — не более.

А мне-то казалось, что срыв подобной операции — слишком масштабная затея, чтобы отомстить лично мне. Как же я ошибалась.

Мейси Плун действительно никому не платила и ни от кого не получала плату за слив информации. Она что-то сдуру сболтнула Колетт Валентайн, с которой познакомилась на церемонии нашего награждения, и затем была удостоена периодического общения и приглашения на чай. А имея средства и связи, мать Ника раскрутила брошенный ей конец нити, подкупила нужных людей и избавилась от той, кто портил будущее ее единственного сына. Мейс догадалась, но струсила и не призналась; предпочла сбежать, когда поняла, что я могу вернуться.

Месть заботливой матери — как прозаично.

Сколько трупов обеспечила эта забота? Сколько крови? Неужели Колетт Валентайн не могла просто-напросто нанять киллера, чтобы избавиться от меня?

— Я люблю тебя, — повторяю смелее.

Мы переедем. Купим новую квартиру. Найдем новую работу.

У нас все получится, потому что мы вместе.

«Дело о Пандоре» окончательно закрыто.

Помню эту подъездную дорожку к дому так, будто ходила по ней только вчера.

На самом деле прошло уже лет десять — в последний раз я была здесь в ночь после выпускного.

Подхожу к двери и решительно касаюсь сенсорной кнопки звонка.

Я без предупреждения. Но не сомневаюсь, что хозяйка дома меня примет.

Дверь открывает молоденькая девушка в форме прислуги.

— Здравствуйте, вы к кому? — вежливо улыбается.

Она чем-то похожа на Олушу — такие же большие наивные глаза. Смаргиваю наваждение.

— Колетт Валентайн дома?

— Да, конечно, — быстро кивает. — Вам назначено? Как вас представить?

— Эмбер Николс.

При моем имени глаза девушки изумленно раскрываются. Похоже, хозяйка дома не стесняется упоминать его в стенах своего дома.

— Минутку, я доложу.

Девушка убегает вглубь дома, а я остаюсь в прихожей. Осматриваюсь.

Тут ничего не изменилось за эти годы. Тот же лоск и стиль. Только с переездом Ника пропало тепло. Теперь это обычный богатый дом, холодный и слишком большой для проживающей тут одной единственной женщины со штатом прислуги.

Девушка прибегает назад.

— Миссис Валентайн вас примет, — докладывает; а у самой такие испуганные глаза, будто она приглашает к обеду черта.

— Не сомневаюсь, — откликаюсь.

Служанка бежит впереди, показывая дорогу. Но я и без нее прекрасно знаю каждый коридор, каждую комнату этого дома.

Гостиная.

Именно тут Колетт впервые показала мне свое истинное лицо, вынудив пообещать, что мы никогда не будем вместе с ее сыном. Что ж, мне нечего стыдиться — та Эмбер Николс умерла на Пандоре. Я же теперешняя никаких обещаний этой женщине не давала.

Как и в тот день, Колетт Валентайн сидит у небольшого круглого столика. Перед ней — вазочка с печеньем и чайный набор. Женщина, как всегда, идеальна: прическа — волосок к волоску, элегантное платье, изысканный маникюр, драгоценное колье на тонкой лебединой шее.

Сове было пятьдесят два года, и она выглядела старухой. Колетт Валентайн пятьдесят шесть, и она прекрасна, молода и полна жизни.

— Эмбер, девочка моя! — на накрашенных губах появляется улыбка, и мне остается только гадать, как я могла принимать этот оскал за искренний. — Я так рада, что ты жива и вернулась. Ник мне рассказывал. Я так беспокоилась… — осекается, рассмотрев каменное выражение моего лица. — Может, чаю? — уточняет растерянно, избрав линию поведения дурочки.

Но она поняла, поняла сразу, едва подняла на меня глаза.

— Благодарю, но нет.

Раскрываю перекинутую через плечо сумку на длинном ремне. Колетт вздрагивает, похоже, полагая, что у меня хватило бы ума прийти и пристрелить мать своего любимого. Усмехаюсь и под откровенно испуганным взглядом достаю заранее распечатанный лист бумаги; бросаю на стол.

— Эмбер… — начинает хозяйка дома, но я не даю ей договорить — не хочу слышать ложных слащавых речей.

— Ваш сын никогда не узнает о том, что вы сделали, — говорю негромко, но не спеша, так, чтобы Колетт наверняка расслышала и запомнила каждое мое слово. — Не ради вас, а потому, что ему будет очень больно. Ник — прекрасный человек. Он этого не заслуживает. Но не дай вам бог когда-либо ещё вклиниться между нами. Тогда вы сами проведете остаток своих дней на Пандоре. А ваш единственный сын вас возненавидит.

— Эмбер, я не понимаю…

— Понимаете, — отрезаю. — Почитайте на досуге, — киваю на брошенный мною на стол листок. — Это неполный список тех, кто умер по вашей вине. Надеюсь, они будут являться к вам ночами.

Разворачиваюсь и направляюсь к двери.

Мне больше нет смысла тут находиться. У нас сегодня рейс — летим на Старую Землю. Говорят, там потрясающие моря, лучше, чем на Сьере.

— Эмбер, погоди! — Колетт Валентайн вскакивает и бросается за мной.

Оборачиваюсь через плечо, пригвоздивши ее взглядом к месту; качаю головой.

— Вы его не заслуживаете.

И выхожу за дверь.

Пока иду по подъездной дорожке к дороге, на которой меня ждет такси, я четко представляю, как женщина с идеальной осанкой, не менее идеальной прической и, бесспорно, безупречными манерами подходит к столу. Садится на краешек стула, чуть придерживая подол платья, как подобает настоящей леди. Берет сложенный вдвое белый листок кончиками пальцев, разворачивает…

У нас с Колетт Валентайн общие призраки. Теперь и у нее они будут иметь имена.

— Куда направляемся? — вежливо спрашивает таксист, когда я забираюсь во флайер.

— В космопорт, пожалуйста, — отвечаю. Ник должен подъехать с вещами прямо туда.

Отворачиваюсь к окну. Флайер взмывает в небо, а я прижимаюсь лбом к холодному стеклу.

…Мария С. Коннел (2639 г. р.), врач-ветеринар, основатель благотворительного фонда «Добрый друг». В 2679 г. после нападения нелегальной молодежной организации «Чистая кровь» на приют для бездомных животных «Дом для друзей» и расстрела более пятидесяти собак, содержащихся в нем, противозаконным путем приобрела плазменное ружье. Расстреляла восемнадцать человек (младшему из которых было пятнадцать, старшему — двадцать три), являющихся членами организации «Чистая кровь», участвовавших в уничтожении животных из приюта «Дом для друзей». В том же году осуждена на пожизненное заключение на планете-тюрьме Пандора. Лагерь: «Птицы». Имя на время заключения: Сова.

Джордан Н. Рошен (2646 г. р.), предприниматель. В 2686 г. с особой жестокостью расправился с Клодом О. Ферресом, находившимся в состоянии алкогольного опьянения, когда его действия повлекли за собой смерть малолетней дочери Рошена, Глэдис, 2681 г. р. Приговорен к пожизненному заключению на планете-тюрьме Пандора. Лагерь: «Птицы». Имя на время заключения: Сапсан.

Николь М. Рошен (2653 г. р.), домохозяйка, супруга Джордана Н. Рошена. В 2686 г. участвовала вместе с супругом в расправе над Клодом Л. Ферресом, обвиненном в убийстве Глэдис Рошен и выпущенном на свободу в связи с недостатком улик. Впоследствии на суде над Джорданом Рошеном дала ложные показания, пытаясь обеспечить подсудимому алиби. Была уличена во лжи и в причастности к преступлению. Осуждена на пожизненное заключение на планете-тюрьме Пандора. Лагерь: «Птицы». Имя на время заключения: Рисовка.

Луиза Скорлетт (2666 г. р.), официально безработная. Под видом школьницы/студентки проникала в учебные заведения, втиралась в доверие учащимся, распространяя наркотические средства, в том числе «синий туман». В 2688 г. была поймана с поличным и арестована. Приговорена к пожизненному заключению на планете-тюрьме Пандора. Лагерь: «Птицы». Имя на время заключения: Олуша.