Виталий Вавикин - Лунный блюз

– Зачем? – спросила Блэр, не открывая глаз.

– Он не должен страдать.

– Никто не должен страдать, Гарри.

Они замолчали. Ночь медленно катилась к закату. Эпплтон проснулся и открыл глаза.

– Что вы здесь делаете? – спросил он Гарри и Блэр.

Они переглянулись и рассказали ему о видении Блэр.

– Я готов не только к тому, что меня свяжут, но и к тому, чтобы умереть во имя нашего дела, – сказал Эпплтон.

– Они всего лишь ревнители закона, – возразила Блэр. – О тебе им говорили, что ты учишь всех, отступиться от их правил и образов жизни.

– Ради этого я и собираюсь устроить этот процесс. Не хочу бежать и строить интриги, уподобляясь им…

Толпа зевак расступилась, завидев Эпплтона. Какое-то время они лишь тихо перешептывались, но гул нарастал. Неизбежно нарастал, как лавина, как снежный ком, который лишь увеличивается по мере своего продвижения. И вот кто-то уже кричит, обвиняя Эпплтона во всех смертных грехах.

– Не слушай их, – говорит Блэр. – Когда-то мне платили за подобные действия. – Но к одному голосу прибавляется второй, третий… Толпа ревет, сжимая кольцо вокруг Эпплтона и его последователей.

– Немедленно разойдитесь! – громыхает голос из громкоговорителя.

Военные патрули разгоняют толпу дубинками и водяными пушками.

– Кто вы такие? – спрашивает молодой майор Эпплтона и последователей.

– Смерть ему! – кричат самые стойкие из собравшихся.

– Мы всего лишь хотели пройти в здание суда, – говорит майору Блэр.

– Так вы… – Майор смолкает и признается, что они совсем не похожи на злодеев. – По крайней мере на тех, какими нам рисовали вас…

А толпа все ревет и ревет. Даже когда высокие двери закрылись, и началось предварительное слушанье, ее гул еще долго доносился до собравшихся, мешая Эпплтону произносить заготовленную речь. Собравшиеся в зале суда люди то замолкали, то начинали негодовать, заставляя судью снова и снова просить тишины…

Вечер. Дверь в камеру открывается. Пара молчаливых солдат привязывает Эпплтона к кровати.

– Что может быть лучше хорошей порки? – спрашивает их Рик Энин.

Солдаты смеются. Плеть рассекает воздух.

– Разве это по закону? – спрашивает Эпплтон. – Я пришел сюда, доверившись вашим правилам…

– Правил нет, – говорит Рик, но не спешит поднимать плеть. – Ты ведь был одним из нас. Разве ты не знаешь, как работает эта система?

– Все можно исправить, Рик.

– Мы всего лишь инструменты.

– Нет. Это плеть не может восстать против рук палача, а мы – люди. Разве ты хочешь делать то, что собираешься?

– Это просто служба.

– Так и кому же ты служишь: закону или людям, которые велят тебе нарушать закон?

– Я не думаю об этом.

Оставив отведенный ему кабинет, Рик вышел на улицу и закурил.

– Что-то не так? – спросил Виктор Диш.

Рик не ответил. Какое-то время они молчали. По низкому ночному небу плыли рваные тучи.

– Странные настали времена, – сказал Рик. – Смутные.

– Ты имеешь в виду людей?

– Я имею в виду: не знаешь, кому служить, а кого бить плетью.

– Это война, – вздохнул Виктор.

– И за что ты воюешь? За свой журнал?

– За то, во что верю. За тех, в кого верю.

– Я верил в Эпплтона. Молился на него. Мечтал стать таким, как он, а сегодня… – Рик сплюнул себе под ноги.

– Не принимай близко к сердцу, – сказал Виктор. – Все это закончится раньше, чем ты думаешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе не сказали?

– Нет.

– Таких как Эпплтон нельзя судить. Они, как зараза. Прокаженные. Их нельзя оставлять в нашем обществе, иначе они заразят нас всех. Вирус проникнет в кровь и…

– Вы что хотите его убить? – опешил Рик.

– Либо мы, либо они, агент. – Они снова замолчали. – Знаешь, – сказал Виктор, решив, что в данной ситуации лучше говорить, чем молчать, – у меня есть девушка. Не в Селене. Она живет в маленьком городке и пишет книги о Земле, на которую никогда не сможет попасть. – Он закурил, убедился, что Рик слушает его. – Странные книги. Ни на что не годные. Но я никогда не говорю ей об этом. Не говорю, потому что не хочу потерять ее. Я могу лишь надеяться, что когда-нибудь она сможет понять это сама. И вот тогда я буду рядом. Но до тех пор, мне остается лишь ждать. Ждать и терпеть ее странности. Потому что я люблю ее. Понимаешь?

– Хочешь сказать, я тоже должен ждать и терпеть?

– Да, Рик. Ждать и терпеть. Потому что иногда мы не можем ничего изменить.

Их было сорок. Сорок мужчин, ведомых в это утро лишь одной целью – убить Эпплтона по дороге в суд. У них было оружие. У них была злость, ненависть и решимость. Никто не направлял их, кроме собственной ярости.

– Дай нам шанс, – попросил один из них судью Дрейка, рассматривавшего дело Эпплтона. – Всего один шанс.

Судья ушел в свой кабинет и долго совещался с помощниками, после чего вышел к просителю и дал свое согласие.

– Готов ли ты молчать об этом разговоре? – спросил судья.

– Как рыба.

– Готов ли ты умереть ради своего молчания?

– Они забрали у меня все, что было.

– Значит готов. – И судья отпустил его, сообщив время и маршрут.

Дрейк вернулся домой, и сон его был крепок и спокоен. Он проснулся в шесть утра. Побрился и позавтракал. Служебный автомобиль отвез его в здание суда. Был вторник, второй день слушаний по делу Эпплтона и людей собралось еще больше чем в понедельник. Их робость сменялась любопытством. Они стояли плотной толпой, заглядывая в окна проезжающих машин, и обсуждали события прошедшего дня. Они напоминали судье несмышленых домашних питомцев, которые вдруг решили понять смысл жизни их заботливых хозяев и теперь сидели на задних лапах и заглядывали в их глаза, ища ответы на свои вопросы.

«Ничего, – подумал судья. – Скоро это все закончится». Он прошел в здание суда через черный ход и занял свое место. Когда наступило назначенное время, Эпплтона все еще не было. Судья ждал. Десять минут. Двадцать… Он успел составить текст трогательных похоронок семьям погибших агентов, сопровождавших Эпплтона по дороге в суд. Успел взволноваться отсутствием новостей и успокоиться. Собравшиеся в зале суда люди начинали недовольно шуметь.

– Прошу тишины! – сказал судья, поднимаясь со своего места. – Прошу… – Он замолчал, увидев вошедшего Рика Энина. Ни крови, ни побоев, лишь немного дорожной пыли, да помятая форма.