Майкл Фридман - Зов тьмы

Шаткое равновесие пошатнулось окончательно. В атмосфере витала готовность к восстанию.

Всего через два дня после возвращения Даннора из зоны Конфликтов все фабрики оказались забаррикадированы. Более того, Гражданская Служба быстро устала проливать кровь в попытках уничтожить опорные пункты восстания.

Наконец открылась вся правда: Армия, оказалось, – огромный пузырь, а восставшие проткнули в него острую иголку. Чтобы он лопнул, осталось ждать совсем чуть-чуть.

В тусклом свете лампы, подвешенной к потолку, Фидельлик не казался таким строгим и надменным, как в прошлый раз, когда его видел Даннор. Тени сгладили его жесткие черты лица и сделали похожим на ребенка, хрупкого и беспомощного.

Комната, в которой Тирдайния-младший впервые столкнулся с Триеннором и другими заговорщиками, фактически не изменилась. Тот же стол, те же стулья... В углах виднелась та же мрачная паутина.

Конечно, сегодня здесь теснее... И не только из-за столпившихся рабочих. Личные телохранители Фидельлика стояли за его спиной. Все места вокруг стола занимали повстанцы. Единственное исключение составлял советник.

Ралаккай улыбался.

– Здесь вам не Палата Совета, да?

– Нет, – ответил Фидельлик. – На Палату не похоже.

– Но согласитесь, – вмешался Триеннор, уже успевший сменить одежду извозчика, – то, что вы собираетесь сказать, нельзя произнести в вашем вызывающем страх месте.

Советник поглядел на него с абсолютным хладнокровием, хотя прекрасно знал, кто такой Триеннор. Он не мог к нему чувствовать ничего, кроме отвращения, как к бывшему аристократу.

– Совершенно верно... Не все в Палате с нетерпением ждут этого.

Фидельлик быстро оглядел лица вокруг себя... Ма'алор, Зонкков, Нурельлид, Риннок.... Наконец, Даннор...

Если Советник и помнил младшего Тирдайнию, то не подал вида.

"Ну и что? – подумал Даннор. – Сейчас я – не тот, что раньше..."

– Не все, – продолжал Фидельлик, – воспринимают ваше движение с полной серьезностью...

– Очень интересно, – язвительно вставил Ма'алор. – Но это не объясняет ваше присутствие здесь.

Ралаккай поднял руку, прерывая его.

– Пусть выскажется, браток. Уже то хорошо, что Советник пришел к нам.

Давай выслушаем до конца.

Фидельлик продолжил, будто его и не прерывали.

– Очевидно, что Конфликты никогда не возродятся. Несомненно также это к лучшему. Конфликты являлись пережитком нашего варварства, позорным пятном, которое нужно смыть как можно быстрее. Наше развитие, как народа и индивидуальностей, не должно зависеть от пустых развлечений. – Его голос приобрел новое свойство – свойство контролируемой силы. – Наша судьба – в другом... Мы должны покорить звезды! Сначала вернем Триликкон Махкти и все те системы, которыми владели раньше. Когда мы достигнем этого, сможем расширить Империю так, как не снилось нашим отцам.

Он поглядел по сторонам, притягивая слушателей взглядом.

– Мы можем сделать это! Мы – клахкиммбрийцы! Но будет нелегко. Для начала мы должны сотрудничать, забыть о наших разногласиях. Нам нужно перестроить фабрики и выпускать не обувь, а компоненты для межзвездных кораблей. Нужно сконструировать двигатели, которые понесут нас от звезды к звезде; оружие, которое сделает нас повелителями любой расы на нашем трудном пути. Мы должны улучшить системы защиты, чтобы, когда очередной Разрушитель пройдет через нашу систему, достойно встретить его. Какое блестящее будущее нас ждет, – не останавливался Фидельлик, – если мы будем вместе. Вы представляете рабочий класс... Я – правительство. Борясь друг с другом, мы погубим себя, а вместе – можем достигнуть славы. Это будет новый день для Аклах! И все, что для этого нужно, – одно ваше слово согласия. Я могу рассчитывать на него?

Восставшие повернулись к Ралаккаю, с лица которого не сходила улыбка.

– Я так не думаю, – ответил он Советнику. Фидельлик не стал скрывать разочарования.

Даннор заметил в его глазах что-то еще. Страх? Ведь Советник многим рисковал, придя сюда, в том числе, и добрыми отношениями с другими Членами Совета.

Он с упреком покачал головой, будто восставшие теряли больше, чем предполагали сами. Не говоря больше ни слова, Фидельлик встал из-за стола и ушел бы, если бы Триеннор не остановил его.

– Член Совета, – обратился к нему отец Даннора.

Советник вперил в него свой тяжелый взгляд.

– У нашей планеты, действительно, есть своя судьба. Но совсем не такая, которую нарисовали вы. Для вас в ней нет места! Если бы я был Советником, то скрылся бы как можно быстрее и как можно дальше. Потому что, если вы попробуете нам помешать, то не сомневайтесь – мы возьмем верх.

Рот Фидельлика скривился в презрительной усмешке.

– Поживем – увидим, – бросил он и пошел к выходу, уводя свою многочисленную свиту.

После ухода советника в комнате установилась глубокая тишина. Слова Триеннора, все еще звучали в умах слушавших его.

Наконец откуда-то, словно издалека, стали возникать бурные аплодисменты. Они росли, усиливались, стали такими громкими, что затряслась паутина под потолком.

Даннор не сомневался: Фидельлик слышит их, выходя из таверны.

Только сейчас, когда работа по размещению беженцев завершилась, а экипаж приступил к своей повседневной деятельности, у Ворфа появилась возможность сходить в спортзал.

В помещении оказалось много народу, даже больше, чем всегда фактически, людей присутствовало так много, что клингон не смог сконцентрироваться на своих упражнениях. Тем не менее, Ворф не ушел, как поступил бы раньше, несколько недель назад, потому что он понял: люди похожи на эуракои.

И то, и другое нужно научиться терпеть и стать от этого сильнее.

Ограничения на Аклах показали, каким сильным стал клингон.

Ворф вспомнил своего собрата, с которым ему пришлось столкнуться среди поля битвы. Бедняга, он поддался на воздействие надзирателей и стал убивать ради их прихоти. Настоящий клингон – воспитанник воинского братства, сражается только ради себя, и больше ни для кого. Лишенный памяти, своего наследия, тот воин не смог устоять. Впрочем, как и любой боец в зонах Конфликтов.

Значит, в каком-то смысле, живя среди людей, Ворф стал настоящим клингоном. Конечно, он никогда не доставит удовольствия окружающим узнать об этом.

Подняв эуракои на высоту плеч, Ворф бросил взгляд на часовое табло.

Ноль минут, одна секунда... две секунды... три секунды....