Дороти Сэйерс - Идеальное убийство

Я приехал, осмотрел пациентку, у которой снова начались боли, и сказал племяннице, что пока непосредственная опасность летального исхода ей не угрожает. Я попросил новую сиделку ввести пациентке обезболивающую дозу морфина, а племяннице дал брому, посоветовав ей отправляться в постель, отдохнуть и несколько дней не подходить к тете: новая сиделка прекрасно справляется со своими обязанностями. На другой день я еще раз тщательно обследовал больную и установил, что ее состояние даже лучше, чем я предполагал. Сердце у нее было сильное, она отлично переносила лечение, и развитие метастазов на время приостановилось.

Девушка извинилась за то, что подняла переполох, по ее словам, она действительно решила, что ее тетка умирает. Я же был уверен, что моя пациентка еще протянет месяцев пять или шесть, о чем и сказал племяннице, хотя, как вы понимаете, в подобных случаях сложно давать прогнозы.

«Ах, - вздохнула она, - бедная тетушка. Боюсь показаться эгоистичной, но она - единственный родной человек, который есть у меня на целом свете».

А через три дня, как раз когда я собрался обедать, раздался телефонный звонок: «Скорее приходите! Больная только что скончалась».

– Боже милосердный! - вскричал Чарльз. - Да ведь совершенно ясно…

– Помолчите, Шерлок Холмс, - перебил Питер, - в этой истории отнюдь не все так ясно. «Далеко от этого», - как сказал рядовой, целившийся в яблочко и попавший в инструктора по стрельбе. Однако я вижу, что наш официант застыл в нерешительности, а его коллеги поднимают стулья и убирают со столов графинчики с уксусом.

Почему бы вам не пойти с нами и не закончить вашу историю у меня дома? Я угощу вас стаканчиком очень неплохого портвейна. Пойдете? Отлично. Официант, выявите такси… 110А, Пиккадилли.

Апрельский вечер был ясным и прохладным, в камине ю горел рыжий огонь. Вдоль стен гостиной высились книжные шкафы, заполненные томами в переплетах из гладкой телячьей кожи - в свете ламп она словно отсвечивала.

Был там и большой рояль с поднятой крышкой, и невероятных размеров диван «честерфильд», заваленный подушками, и два кресла, которые так и манили погрузиться в них. Портвейн подавал импозантный дворецкий: он поставил его на маленький столик в стиле «чиппендейл». В массивных вазах алые и желтые тюльпаны, словно флаги, полыхали в темных углах гостиной.

Врач решил было, что хозяин дома - эстет с литературными наклонностями в поисках новых сюжетов, но тут в комнату снова вошел дворецкий.

– Милорд, звонил инспектор Снагг. Он просил вас, когда вы вернетесь, перезвонить ему как можно скорее.

– Правда? Что ж, соедините меня с ним, будьте любезны. Это по делу Уорплешема, Чарльз, - пояснил Питер своему другу. - Снагг снова оскандалился. У булочника оказалось алиби - естественно, оно должно было у него быть. О, спасибо… Хелло! Это вы, инспектор? Ну, что я вам говорил?… Да нет, ничего страшного, научитесь.

Теперь слушайте меня. Задержите лесника, и пусть он расскажет вам, что он видел в карьере… Я знаю-знаю… Но если вы допросите его по всей строгости, он наверняка расколется. Ну конечно, если вы спросите, был ли он там, он ответит «нет». Скажите так: вам доподлинно известно, что он был там и все видел… Да слушайте же! Если он будет ходить вокруг да около, скажите, что пошлете специальную команду, и они спустят оттуда воду… Хорошо. Не за что. Сообщите, когда узнаете что-нибудь новое.

Он положил трубку:

– Извините меня, доктор. Деловые переговоры. Прошу вас, продолжайте вашу историю. Итак, пожилая леди скончалась. Наверняка во сне. Самым что ни на есть невинным образом. Все шито-крыто, в бристольском духе. Никаких следов борьбы, ни царапин, ни синяков, только естественные симптомы, так?

– Точно. В шесть часов она немного поела - бульон и кусочек молочного пудинга. В восемь сиделка сделала ей укол морфина и на ночь стала выносить из комнаты живые цветы. Она всегда ставила их на маленький столик в холле. Служанка подошла к ней, чтобы узнать о распоряжениях на следующий день, и, пока они говорили, племянница поднялась по лестнице и зашла в комнату тетки. Она пробыла там всего пару секунд и вдруг закричала: «Сестра! Сестра!» Сиделка бросилась туда и нашла пациентку мертвой. Конечно, первым делом я решил, что больно случайно ввели двойную дозу морфина…

– Но он никак не мог подействовать так быстро.

– Нет, однако я подумал, что они могли принять за смерть глубокое забытье. Тем не менее, сиделка заверила меня, что это не так, кроме того, мы быстро исключили такую возможность, подсчитав ампулы с морфином и обнаружив их все в соответствующем количестве.

Не было никаких признаков того, что больная пыталась подняться и сильно напряглась, или что она обо что-то ударилась. Маленький ночной столик был отброшен в сторону, но его оттолкнула племянница, когда вошла и перепугалась при виде безжизненного тела своей тетки.

– А как насчет бульона и молочного пудинга? - поинтересовался сэр Питер.

– Эта мысль приходила мне в голову - не в смысле отравления, просто я подумал, что если она съела слишком много, то желудок, раздувшись, мог надавить на сердце и все такое. Однако когда я все проверил, то пришел к выводу, что это маловероятно. И если объяснять смерть этой причиной, она произошла бы раньше. Я пребывал в полнейшем недоумении, равно как и сиделка. Честно говоря, она была сильно расстроена.

– А племянница?

– Она лишь твердила: «Я же говорила вам, я же говорила - я знала, что ей хуже, чем вы думаете». Короче говоря, я до того испереживался, что моя любимая пациентка скончалась так неожиданно и внезапно, что на следующее утро попросил разрешения на вскрытие.

– Были проблемы?

– Никаких. Некоторое естественное отвращение, безусловно, но никакого сопротивления. Я объяснил, что у смерти наверняка есть какая-то невыясненная причина, которую я не смог диагностировать, и что я буду чувствовать себя более удовлетворенным, если выполню исследование. Единственное, что беспокоило племянницу, это проведение дознания. Я заявил ей - это было довольно опрометчиво, - что, на мой взгляд, дознания не потребуется.

– То есть вы собирались провести вскрытие лично?

– Да, у меня не было сомнений в том, что я обнаружу убедительную причину, которая позволит мне выписать свидетельство о смерти. Однако больная когда-то высказалась в том смысле, что предпочитает кремацию, и племянница собиралась исполнить ее волю. Это означало, что вместе со мной свидетельство должен был подписать человек соответствующей квалификации, поэтому я пригласил еще одного врача прийти и помочь мне при аутопсии.