Эрик Рассел - Оса

Армейский мотопатруль на автономном питании. Двенадцать крепких мотоциклистов в эластичных облегающих костюмах, защитных очках и черных дюралюминиевых шлемах больше походили на аквалангистов, чем на солдат; за спиной у каждого висел автомат.

Правительство, подумал Моури, дошло до ручки, если запросило помощи у военных ради него — скромного угонщика. Однако в этом есть своя соль: власти, во что бы то ни стало, желают заполучить хоть одного истинного члена Дирак Ангестун Гесепт, чтобы совсем не свихнуться, сражаясь с призраками.

Моури ускорил темп, чередуя шаг с перебежками. Раз, скрываясь от «водолазов», ему ничего не оставалось, как упасть ничком прямо в смердящие рыбой колкие заросли, которые на Джеймеке считались травой, в другой — он едва успел спрятаться за одиноким трухлявым деревом…

Небо на востоке начало сереть, до леса оставалось совсем немного, а мотоциклеты стали проноситься все чаще и чаще. Моури приходилось то и дело спасаться в вонючих колючках.

Все просто: сначала они вырубили энергию, вынудив его пробираться пешком, а теперь, обнаружив машину, вычислили направление — только так можно было объяснить вдруг ожившее шоссе. Но, не подозревая о четырехчасовой отсидке в амбаре, они ищут его далеко впереди.

Ну вот, наконец, и лес. Моури вздохнул с облегчением. Рассвет разгорался все ярче, но здесь, под густыми кронами все еще властвовала ночь.

Измотанный, голодный, он каждый час делал привалы. К полудню, когда до пещеры уже оставалось не более часа ходьбы, Моури в изнеможении рухнул на опавшую листву и забылся мертвым сном. Он прошел целых тридцать семь миль, если бы не джеймекская гравитация, ему бы ни за что не преодолеть такое расстояние в столь короткое время.

Проспал он не долго, но проснулся бодрым, полным сил и двинулся дальше.

Уже пошли знакомые места, где-то совсем близко пещера. Кольцо на пальце молчало. Моури остановился и настороженно вгляделся в сумрачный лес, осмотрел развесистые кроны — враг мог затаиться где угодно.

В мозгу пронеслись наставления инструкторов: «Учтите и запомните — нет ничего надежнее кольца».

Легко давать советы, попробуй им следовать, когда пещера манит к себе, точно магнит. Там — еда, рация, там всегда его ждал хороший отдых… Бросить все это, забыть раз и навсегда — как-то не укладывалось в голове.

Моури стоял в нерешительности, не зная, как быть, уж очень хотелось, хотя бы одним глазком, взглянуть, что там стряслось.

Крадучись от дерева к дереву, от кочки к кочке, он продвинулся вперед ярдов на сто. Кольцо безмолвствовало. Моури снял его, тщательно протер со всех сторон и снова надел на палец. Никакого эффекта.

Он замер под деревом. Если пещера до сих пор не взлетела на воздух, может, просто там что-то сломалось?

Вдруг до него донесся слабый, едва различимый звук, будто кто-то чихнул. Моури ни за что б его не услышал, когда б не чувства, обостренные до предела. Засада.

Моури попятился, затем лег и пополз по-пластунски. Полз он больше часа, пока не решил, что хватит, и перешел на нормальный шаг. Но куда идти и что делать?

Как они обнаружили тайник теперь уже не имело никакого значения. И все же Моури попытался ответить на этот вопрос. Он знал, что самолеты-разведчики вооружены сверхчувствительными детекторами-металлоискателями и могли в два счета раскрыть его базу, но рыскать в этом районе у них вроде не было никаких оснований.

Скорее всего, заплутавший беженец из Пертейна случайно вышел на пещеру и, надеясь на милость властей, сдался сам и выдал находку. А может быть, пещеру обнаружили солдаты, прочесывая лес в поисках беглецов.

Все может быть. Самое страшное, что порвалась единственная ниточка, связывающая его с Землей. Что у него осталось? Пистолет, двадцать тысяч гульдов да собственная шкура! Хорош богач, ничего не скажешь, нынче за такую шкуру никто не даст и паршивой десятки.

Уходить, как можно скорее, куда глаза глядят, лишь бы подальше от пещеры! Идти, бежать, не щадя себя, пока ищейки не взяли след, ведь не станут же они просто сидеть-дожидаться. Скоро подтянутся войска, и тогда огромный лес превратится в одну гигантскую ловушку. Если он хоть на минуту застрянет здесь — будет поздно.

Спотыкаясь, Моури торопливо уходил все дальше и дальше, ориентируясь по солнцу, строго на юго-восток.

Сгустились сумерки. Окончательно выбившись из сил, Моури упал в траву и заснул. Задолго до рассвета он раскрыл глаза, но снова провалился в забытье. Так он просыпался несколько раз, тронулся же в путь только с восходом солнца. Голова была ясной, ноги отдохнули, но мучил нестерпимый голод.

Целый день над головой стрекотали вертолеты, без конца сновали самолеты-разведчики. С чего бы это, думал Моури, нелепо искать беглеца с воздуха в лесной чаще. Или власти, напуганные масштабами пещерного склада, вообразили, что высадился спакумский десант. Тогда не трудно представить поднявшуюся в столице неразбериху: Джеймек — Диракта, Диракта — Джеймек, весь космос наводнен экстренными депешами; раскаленные передатчики, запаренные чиновники… назад-вперед, туда-сюда…

Да, той парочке уголовников, о которых говорилось в кабинете Вулфа, такое и не снилось. Подумаешь, двадцать семь тысяч стражей порядка! Моури вызвал на себя огонь всей планеты и не на четыре часа, как те двое, а, минимум, месяца на два.

Ночь он провел беспокойно, непрестанно просыпаясь, и, едва забрезжил рассвет, снова пустился в дорогу по бескрайнему девственному лесу, простирающемуся до самого экватора.

Часов через пять он вышел на узкую тропку, которая вывела его к лесопилке. Лесопилку со всех сторон окружал лес, а вдоль опушки стояло десять крохотных домиков с садовыми участками. Два тяжелых грузовика зычно пыхтели у конторы. Моури жадно глядел на них, схоронившись за деревьями, ему так и хотелось вскочить в какой-нибудь и дать газу, но он сдержался, понимая, что весть об угоне со скоростью света достигнет ушей правительства и тогда войска, рассредоточенные по всему лесу, сожмутся в один кулак. Пока они в неведении — лучше не лезть на рожон.

Выждав благоприятный момент, Моури выскочил из-за дерева и рванул в ближайший сад. Торопливо набив карманы разными плодами, какие попались под руку, он нырнул обратно в чащу.

Моури шел и за обе щеки уплетал ворованные фрукты, предусмотрительно поделив их на три части — на обед, на ужин… и на потом.

На следующий день он разделил остатки вчерашнего еще на три части, на следующий — снова. С каждым днем становилось все хуже и хуже, в лесу не было ни орешка, ни ягодки — сплошной бурелом, а высоко над вершинами — приглушенный рокот самолетов — единственное свидетельство, что на планете еще существует жизнь.