Жан ля Ир - Сверкающее Колесо

— Я — да, — ответил Ахмед-бей. — Только я один, да те, кого я пожелал бы взять с собою. Но для науки этого недостаточно, потому что цель науки — служить всему человечеству. Вот это-то и будет делать наша машина. Если я не могу открыть секрета перевоплощения душ, зато мы должны, согласно воле венериан и Бильда, доставить каждому желающему научные — если не материальные — средства построить машину, подобную нашей… И это будет лишь один шаг: Бильд и венериане не сегодня-завтра откроют средство прилетать на землю. Поэтому Бильд и не пожелал развоплотиться.

— У академии наук в перспективе интереснейшие заседания, — сказал аббат Норма.

— А у Парижа на горизонте чудеснейшая свадьба, — добавил Ахмед-бей, глядя на Сиврака и Лоллу, уединившихся в избытке блаженства.

Ужин кончился. Ученые простились и разъехались, унося с собою тайны, которых не могли разглашать до тех пор, пока сам Ахмед-бей не откроет их людям. Лолла Мендес, капитан, Сиврак, Брэд и Франциско отправились в комнаты, которые хозяин велел приготовить им в первом этаже.

На следующий день начинались работы по постройке радиотелефонографа, имевшего целью установить сообщение с миром Венеры и с Джонатаном Бильдом.

Потребовалось ровно 38 дней, чтобы построить радиотелефонограф. И однако доктор Ахмед-бей сделал все возможное, чтобы работы велись без задержки.

Огромное состояние позволило ему набрать сто лучших механиков; благодаря той же причине завод Крезо, получивший заказ на поставку металлических частей, выполнил этот заказ в течение двух недель, хотя обыкновенному заказчику пришлось бы ждать в двадцать раз дольше.

На Гравельском плато, на просторном открытом участке, построили башню с подвижным куполом; в этой башне должна была помещаться машина. В соседнем сарае складывались машинные части, доставлявшиеся заводом Крезо. С правой стороны от башни возвышались три металлических мачты по 120 метров высотою; на их верхушках помещались аппараты очень похожие не те, какие бывают на станциях беспроволочного телеграфа, только сделаны были из сплава меди, золота и серебра: они имели большую поверхность и образовывали собою как бы опрокинутую проволочную пирамиду.

Как только окончилась установка машины в башне, доктор Ахмед-бей и Артур Брэд подписали следующее приглашение:

«Г……… сим приглашается пожаловать послезавтра, в четверг, в 9 часов вечера, в лабораторию на Гравельском плато, чтобы присутствовать при первом испытании междупланетного радиотелефонографа и при передаче первых сообщений между землей и Венерой. В этот момент Венера (вечерняя звезда) будет близка к точке нижнего соединения и следовательно, на одном из самых коротких расстояний от земли, что должно благоприятствовать опыту».

Приглашение это послали Торпену, Брюлярьону, аббату Норма, доктору Паену, Марсиалю и, кроме того, председателям пяти академий и обеих палат, а также редактору парижского издания «Вселенной».

Тринадцать приглашенных лиц почти одновременно съехались у дверей башни. Франциско встретил их и провел в рабочий кабинет, занимавший весь низ башни; там уже находились капитан Мендес, Лолла и Поль Сиврак, свадьба которых была назначена через пятнадцать дней. Торпен познакомил их. Сейчас же почти явились Ахмед-бей и Артур Брэд, оба в рабочих костюмах; оба вышли прямо из машинного отделения, помещавшегося над кабинетом.

— Господа, — сказал доктор, — прошу пожаловать за мною!

Он открыл дверь, через которую вошел и, пропустив Брэда вперед, поднялся по винтовой лестнице.

Спустя две минуты девятнадцать лиц, считая Франциско, находились в большом круглом зале, с чрезвычайно высоким куполообразным потолком, освещенном четырьмя электрическими шарами.

Семнадцать кресел стояли полукругом у стены.

— Господа, — пригласил Ахмед-бей, указав на кресла, — прошу садиться!

Торпен уже усадил Лоллу и Поля в середине; остальные расселись справа и слева от них; только Ахмед-бей и Артур Брэд остались стоять.

— Вот междупланетный радиотелефонограф, — просто сказал доктор и указал рукою по середине зала какую-то блестящую, огромную, фантастическую вещь.

Машина делилась на два корпуса, отделенных пустым пространством в 2 метра ширины. Она была утверждена на мраморной белой эстраде; со всех сторон к ней вело по три ступени.

Правый корпус машины состоял прежде всего из большого кедрового блестящего ящика, поставленного на другом ящике подлиннее, из черного дерева, а последний уже стоял на мраморе. Из верхнего ящика выходили желтовато-белого цвета проволоки, делали оборот около фарфоровых стержней, торчащих из краев нижнего ящика, потом перекручивались между собою, обвивали другие фарфоровые стержни, стоявшие на втором ящике, и пропадали. Из середины площадки черного дерева поднималась медная колонна в 10 метров высоты, с двумя огромными электромагнитами наверху. Около колонны, на высоте 5 метров, на перекладине из черного дерева висело нечто вроде медного волчка, из которого выходила проволока, защищенная изолирующей оболочкой и исчезавшая в стене. Наконец, под волчком был помещен передающий аппарат телефона.

Даже для ученого механика эта гигантская машина была совершенно непонятна; это и высказал, после пятиминутного молчаливого осмотра, Брюлярьон. Уважаемый директор академии присоединился к его словам важными кивками головы.

Ахмед-бей улыбнулся.

— Между тем, — сказал он, — эта машина, с правой стороны, очень похожа на передающий аппарат Дюкрете, в беспроволочном телеграфе… Всех только сбили с толку ее огромные размеры… Тут еще есть кроме того передающий телефонный аппарат.

— Стало быть, это передающий корпус машины, пожирающей пространство, если смею так выразиться? — спросил Марсиаль.

— Да, — ответил доктор. — А вот это — принимающий корпус.

Он указал на левую часть машины.

Она была не так велика и попроще. На ящике черного дерева были утверждены фарфоровые столбики, поддерживающие катушки электромагнита, коммутаторы и, наконец, полный аппарат телефоннаго приемника; около, в павильоне, помещался фонограф.

— Если не ошибаюсь, — сказал Торпен, — это, в общем, полный аппарат, усовершенствованный и увеличенный, беспроволочного телеграфа в соединении с телефонным аппаратом и с фонографом.

— Совершенно верно! — ответил Ахмед-бей. — Все это земное; единственное почти, что заимствовано у Венеры, — это проволоки из сплава золота и платины; формулу этого сплава дал мне Бильд на Венере; да еще — металлические опилки, употребляемые здесь, — состав их я сообщу в своем мемуаре академии наук. Я же пригласил вас не для того, чтобы читать лекции, а для того, чтобы вы присутствовали при первом сношении, которое мы устанавливаем между землей и Венерой.