Журнал «Если» - «Если», 2003 № 04

Вестер вел один — ноль.

Я решил, что было бы неплохо исчезнуть из поля зрения лассо. Но до чего тяжело бежать на пустой желудок, да еще умирая от жажды! Да и попробуйте скрыться от лассо и кучи бездельников! Лассо еще ничего, но этот сброд не оставит тебя в покое. И все же я предпринял попытку, в безнадежности которой заранее был уверен. Я обогнал лассо на полкилометра и, когда оглянулся, уже не разглядел ни красного пятна, ни неистребимых охотников за сенсацией. К сожалению, им подобных хватало везде.

Я вскочил в запаркованное на стоянке такси и как можно более равнодушно прохрипел: «На вокзал». С таким же успехом я мог бы обратиться к носорогу.

У меня не было сомнений в том, что таксист меня слышит, поэтому я не стал повторять свою просьбу. Он продолжал что-то писать в блокноте, временами поглядывая на счетчик. Конечно, он мог бы отвезти меня в любой конец города, никто бы не стал ему мешать и не упрекнул бы ни в чем. Но водитель был реалистом и знал потребности масс. Поняв, что я не собираюсь вылезать, он включил телевизор.

Не могу отрицать, что человек на экране был в точности похож на меня. Голос комментатора разъяснял слушателям, какую большую услугу они окажут обществу, если сообщат, где данная особа находится, предупредят о ее попытках изменить внешность и прочих подобных вещах. Любая информация будет принята и оценена по достоинству. Однако наибольшую сумму получит тот, чьи сведения приведут лассо к жертве, когда она уже не сможет сбежать. Это называлось последним известием и приносило информатору триста тысяч. Затем я услышал рекламу нежного печенья Вестера.

Сидеть в такси не имело смысла, да и времени уже не оставалось. Пару секунд спустя после того, как я оказался на тротуаре, зеленая светящаяся змея проползла по заднему сиденью машины. Шофер помахал мне рукой и с ухмылкой пожелал счастливого пути. Я не мог его понять. Он ничего не заработал, да еще и лишился славы.

Я был голоден, но не смел остановиться. Не хотелось и заходить в кафе. Любое здание может стать ловушкой. В замкнутых помещениях лассо меняет тактику, а его скорость, хоть и постоянная, кажется более высокой. Впрочем, у меня имелся один знакомый бармен, мало того, он был мне кое-что должен. Оставалось только до него добраться.

Я догнал уходящий от остановки трамвай и присоединился к кучке людей, висевших на поручнях задней площадки. Держаться я мог лишь одной рукой и одной ногой. Лассо осталось позади, никто из пассажиров или обслуживающей трамвай бригады не успел его заметить. И все же… Не прошло и двух минут, как вагон остановился и водитель объявил, что нет тока. Случайность?

Ведь на каждом углу висят телеэкраны, и мое лицо теперь известно всем на свете. Моя популярность обогнала политиков, я более знаменит, чем чемпионы по боксу или звезды эстрады. С одним отличием — моя звезда не будет светить долго, она погаснет раньше, чем головка моего лассо.

Ешьте крекеры Вестера!

Я представил себе их вкус, и меня затошнило.

Мой шаг замедлился. Десятки рук указывали лассо правильный путь, хотя и не обязаны были этого делать. Лассо видело и чувствовало меня. Без ошибок и колебаний оно выбирало единственно верное направление. Я подпустил эту змею длиной теперь уже всего лишь сорок семь метров на расстояние вытянутой руки — хотел посмотреть, как оно ведет себя при близком контакте. Я знал, что рискую, но мне нужен был этот опыт, пока я еще находился более или менее в форме. Иначе, когда эта гадина настигнет меня, выбившегося из сил, я могу допустить ошибку. Затем я вновь двинулся вперед, держа лассо в пяти метрах за спиной. Идти так медленно было нелегко.

Я ступил на «зебру» перехода в тот момент, когда зажегся красный свет. И тут меня осенило. Я позволил милейшему шпагату приблизиться вплотную, а потом внезапно начал танец смерти. Едва не попав под трамвай, я прыжком перенесся на противоположный тротуар под противный визг тормозов спешащей навстречу машины. Оглянувшись, я увидел, что трамвай разорвал моего врага по крайней мере на семь кусков. Погасшая головка с обрывком шеи корчилась в судорогах на асфальте. Но и это продолжалось недолго: неумолимый капот проезжающего автомобиля накрыл ее и превратил в кашу.

Что ж, Вестер, я сравнял счет. Один — один.

Вообще-то любопытно глядеть, как разорванные части лассо начинают сползаться вместе, вновь образуя единый организм. Но на этот раз я вынужден был предоставить наблюдение другим. По крайней мере, я был уверен в одном: разрезанное на куски лассо являет собой редкое зрелище, и публика постарается не упустить ни одну из стадий метаморфозы. Внимание зрителей отвлечено, у меня есть возможность и время исчезнуть. Что я и сделал.

Кабачок Билла заявлял о себе пестрыми рекламными щитами еще за три квартала. Я непринужденно вошел внутрь и присел на крайний табурет у стойки бара. Помещение было полупустым, лишь на танцплощадке какая-то парочка сливалась в трогательном экстазе под звуки неритмичной музыки да с десяток столиков занимали скучающие посетители. Билл стоял за стойкой, его загорелое лицо глядело на меня сквозь розоватое стекло бокала. Таким образом он совмещал приятное с полезным.

— Чего тебе налить, старина? — услышал я его глухой голос. — Совсем забыл друзей, Дам, месяц на глаза не казался! Зная твои аппетиты, голову на отсечение даю — ты снабжаешь монетой конкурентов.

Он болтал, по обыкновению, всякую ерунду, называя меня по фамилии, как это было принято в кругу моих друзей. Я скользнул взглядом по полкам над баром и заметил рекламу печенья Вестера. У меня были сотни идей, как с ней поступить, но ни одну их них я не имел возможности претворить в жизнь.

— Виски. Двойное. Неразбавленное, — произнес я, дав ему понять, что знаю кое-что о его сомнительных привычках.

— Неужели так плохо? — он помрачнел. Я мог лишь надеяться, что до него не дошли вести о моем несчастье. Включенного телевизора поблизости не наблюдалось. Билл тщательно отмерил дозу и пустил бокал ко мне по стойке, словно лыжницу по бобслейной трассе, а затем придвинул мне лед.

— Трудные нынче времена, — проворчал он, и я уловил в его словах двусмысленность. Он, конечно, мне друг, но кто знает, как он поступит, если… Испытывать его мне не хотелось. Я украдкой удостоверился, что в баре все по-прежнему. Покрытая скользким пластиком горка, завершающаяся чем-то вроде ложа из пенопласта, была на месте. Билл использовал ее для удаления из бара докучливых посетителей. Единственным минусом путешествия по ней было то, что прохожие иногда пользовались пенопластовым корытом вместо туалета.

Билл продолжал болтать. В свободное время он мог трепаться ни о чем часами. Но в моем положении его глупые речи были мне только на пользу. Однако едва ли удастся спрятаться здесь на двое суток. Бар — чересчур оживленное место, а мое лицо слишком знаменито.