Василий Бережной - Сакура

— Для меня большая честь сыграть со своим создателем! послышался тонкий голос «Пифагора». — И я постараюсь оправдать его надежды, продемонстрировав изобретательную, безупречно логичную игру.

— О боже, как они разговаривают! — прошептала Кьоко, не отрываясь от экрана. — Ничтожные электронные обезьяны!

— Где обезьяны, мама? — спросила Мика.

— Да вот, видишь, у стены.

Игра началась. Выполняя команды Уникума и «Пифагора», живые фигуры занимали указанные им квадраты, «убитых» выносили роботы, все шло спокойно. Окуно, стоя на краю доски, все время смотрел на панель Пульта управления, наверно изучая, какие изменения сделаны в его схеме.

И то ли так только казалось Кьоко, то ли на самом деле время шло медленно, очень медленно! Десять, пятнадцать, двадцать минут… Когда они начнут свою игру?

Но вот, вот уже…

Тот, который стоял рядом с Окуно, вышел из своего квадрата и бросился к Пульту.

— Нарушение! — загремел металлический голос.

Роботы схватили человека и потащили назад. Именно этим коротким замешательством воспользовался Окуно. Метнулся к Пульту и принялся быстро нажимать кнопки.

— Молодцы, молодцы! — воскликнула Кьоко. — Вот тебе шоги, узурпатор!

— Это такая игра, мамочка? — спросила Мика.

— Да, это большая игра, доченька…

В зале шум, паника. Роботы упали и лежали недвижимы. Что-то загудело монотонно и надоедливо. Кьоко уже протянула руку, чтобы выключить звук, но внезапно стало тихо, и в этой наэлектризованной тишине раздался голос Окуно:

— Неба и солнца!

— Неба и солнца! — подхватили его товарищи. — Неба и солнца!

Девиз, который до сих пор произносили подпольщики шепотом, теперь звучал в самом центре Уникума, доносился с миллионов экранов подземного Токио.

— Неба и солнца! — радостно воскликнула Кьоко, целуя Мику.

Окуно нажал еще какую-то кнопку на Пульте — и снова раздался металлический голос:

— …чит? Что это значит?

— Это значит: кончилась твоя узурпация. Уникум! — ответил Окуно. — Твои вооруженные силы выключены и нейтрализованы. Теперь скажи: зачем искусственно поддерживал радиацию на контрольных пунктах?

— Не догадываешься? — загремел Уникум. — Так слушай, я отвечу. Вы, люди, мне надоели. Ваши желания слишком изменчивы, каждую минуту вы путаете мою интегральную схему, ритмические графики. Поэтому я решил загнать вас под землю. Это один из великолепнейших моих проектов, и я осуществил его. Без вас Токио лучше. Программа и ритм, программа и ритм… У меня есть еще и резервные команды!

Неожиданно загрохотал железный гром, грохнуло, экран вспыхнул и погас.

Перепуганная Кьоко не знала, что и думать. Неужели он всех уничтожил? Неужели никто не уцелел? И Окуно…

Но через несколько минут экран снова засветился. Ну, конечно, Уникум не разгромит сам себя!

— Прекрати сопротивление, Уникум. Радиосвязь прервана. Ты проиграл.

— Я недооценил вас, — произнес Уникум голосом поверженного.

— Мы заменим некоторые твои блоки, Уникум, и ты будешь работать под контролем людей.

— Хотел бы я знать, кто из вас первым осмелился…

— Кто подорвал твою несправедливую власть? — усмехнулся Окуно. — Это сделала Мика-тян, маленькая сакура! Теперь небо наше и солнце наше! Выходите, люди!

КС — Контроль и санкции — репрессивные учреждения, один из каналов Уникума.

Саке — рисовая водка.

Японские шахматы.