Олег Ёлшин - Тейа

– Что за дьявольский план, – бормотал он, – который заставляет повиснуть над тобой дамоклову мечу, и только тогда ты начинаешь думать и замечать в жизни что-то еще, кроме себя самого!

Только теперь он понимал, почему не была дописана та, последняя глава, и почему конца не было видно. И уже громко воскликнул:

– Последняя глава!… Надо бы дописать ее!… Дай Бог, чтобы успели!… Ну, давай же! – кричали люди на берегу. Оставалось еще несколько минут, и серебряный диск спасительного "зеркала" появится в небе, над Землей, в той далекой жизни, и кошмар закончится. А "наверху" пока оставались Генри и Нестеров, ученые на корабле, где-то там была Валери, и пока не вернулся Вудли. Там оставались миллиарды людей, и поэтому сейчас не могло не повезти! Все должно было получиться. Еще минута, еще какие-то мгновения…

И тут резкий шквалистый порыв ветра накренил огромную чашу, висящую в вышине. Штанги напряглись, наклонились под ее весом и люди в оцепенении замерли. Тяжелые металлические струны, натянулись, издавая вибрирующий стон, лопнули одна за другой, как гнилые нитки, и вся конструкция повалилась в океан. Высокие волны, обрадовавшись такой добыче, накинулись на свою жертву, накрыли ее, похоронив горы металла навсегда. Огненный шар, вырвавшись на свободу, быстро терял свою силу и мощь. Как воздушный шарик, который проткнули, он заметался над волнами, словно ища опоры, сдулся и маленькой яркой точкой упал в океан. Даже молнии не всесильны, если человек им не может помочь. "Кротовая нора" закрылась, а "зеркало", так и не успев занять свое место перед Тейей, растворилось, растаяло в космических просторах. К 8.00 все было кончено. И там, "наверху", на корабле, посмотрев на часы и на небо, тоже поняли – кончено все…

Океан забурлил, и открылась воронка, последняя до завтрашнего дня, а значит, последняя на этой планете. Корабль Генри стоял неподалеку. А Тейа уже закрывала собой большую половину неба.

– Через пятьдесят минут канал закроется…, это последняя воронка, – произнес Генри, – полный ход!

Внезапно из воронки появилась небольшая лодка. Она плыла навстречу, а на ней стоял Леонид и махал им рукой. Они остановились и ждали его.

– Шторм… все кончено, – крикнул он, подплывая вплотную, – установки больше нет, мы не смогли вернуть Тейю назад…

Люди в оцепенении стояли на корабле и смотрели на него, потом на Тейю… Долго так стояли и смотрели…

– Как ты попал сюда в шторм, как доплыл до воронки? – спросил его Юрий.

– Как только установка была разрушена, ураган сразу же закончился, – ответил Леонид.

– Дьявольская воля, – пробормотал писатель. Лодка Леонида пришвартовалась к кораблю Генри, и матросы перекинули на нее маленький трап. Физику оставалось только переступить на палубу, и остаться здесь.

Вдруг недалеко в открытом океане возникло какое-то движение. Все напоминало большой караван, который неповоротливо двигался по этой бесконечной синей пустыне. Несколько десятков огромных океанических лайнеров, кораблей-дворцов, кораблей-гигантов шли навстречу им. Уже поравнялись, и теперь можно было рассмотреть редких людей на этих палубах. Люди были знакомыми, люди были известными и на острове и во всем мире. Что удивляло – на этих гигантских палубах и в трюмах могли поместиться тысячи, десятки тысяч, но видны были лишь по несколько человек на каждой – членов тех самых избранных семей и их команды. А за этими кораблями вереницей шли тяжелые баржи и танкеры. Они везли свой ценный груз, эти люди забирали все самое дорогое: нефть и золото, алмазы и драгоценности, произведения искусства, деньги. Да, деньги – одна баржа была до краев заполнена контейнерами с этим тяжелым, ценным грузом, который хозяин увозил в далекое прошлое. В прошлое, где с их помощью снова надеялся построить будущее. Генри все смотрел, узнавая каждого из этих людей. А корабли тем временем начали проваливаться в спасительную воронку – у каждого из них был законный пропуск. Последний корабль поравнялся с судном Генри. Человек с большого корабля помахал ему рукой, потом достал фотоаппарат и начал фотографировать, он делал эти снимки напоследок, прощаясь с дорогой ему планетой. Он снимал океан, снимал корабль Генри, потом, выстроив своих детей и внуков у бортика на фоне красавицы Тейи, продолжал делать снимки. Наверное, должны были получиться замечательные фотографии – дети и красавица Тейа с удовольствием позировали ему.

– Крысы бегут на кораблях, – воскликнул Нестеров.

– Они имеют на это право, – жестко ответил Генри, – они заслужили это.

– Заслужили, – повторил Юрий, – да, заслужили.

А корабль-гигант, наконец, подошел к воронке и через мгновение растаял в океане времени. Теперь наступил и их черед. Генри и все, кто оставались на корабле, уже знали, что произошло, оставалось только спуститься в далекое прошлое и остаться там навсегда.

– Я остаюсь здесь, – внезапно крикнул со своей лодки Леонид. А Юрий, глядя на ушедший лайнер, тоже перелез через борт корабля и уже находился рядом с ним. Генри, посмотрев на этих двоих, задал вопрос: – Вы уверены?

Нет, Генри не надеялся услышать что-то другое, но он должен был задать этот вопрос.

– Вам меня не уговорить, – уверенно и даже как-то весело произнес Громов. – Это мое время, здесь моя жизнь, моя девушка, я никуда не поеду.

Писатель, стоя рядом, ничего не говорил, но по его непреклонному взгляду все было понятно итак. И тогда Генри подошел к одному ученому на своем корабле и протянул ему какой-то конверт:

– Передайте это моему деду, – сказал он и перешел по трапу на маленькую лодочку двух русских, которая теперь уже никуда не плыла. Она оставался здесь навсегда… Корабль тем временем направился к воронке и медленно в нее погрузился. Воронка закрылась, а вокруг только спокойный океан, и над их головами Тейа…

Утром все вместе пошли на пляж. Он старался не смотреть на небо, где заходила в последний раз красавица Тейа. Она летела сюда, и Земля совершала последний свой оборот, словно давала полюбоваться своим праздничным нарядом перед такой встречей.

Они шли вдоль моря, и снова ласковые, теплые волны омывали их ноги. Брызги от топота малыша разлетались во все стороны, распугивали стайки маленьких рыб, мочили их одежду. И скоро уже совсем мокрые, они сели на теплый песок. Он подошел к кромке воды. Солнце ласково освещало последнее утро и этих людей на пляже. Он шагнул в воду, потом еще и еще. Уже вошел в теплое море, и на мгновение стал частичкой всего: и воды, и земли, и солнца… И не верилось… совсем не верилось…

Потом они полдня – этого прекрасного солнечного дня – возились в саду, снова сажая какие-то растения. Малыш смотрел на небо, провожая эту планету, и радовался.