Алексей Удалов - Дар страны Мидос

Пассажиры в момент вылетели из кресел и, описав дуги разного радиуса, рухнули на землю. По счастью, пустившаяся вразнос двухтонная махина никого не накрыла.

Макар совладал с собой. Когда летел в воздухе, он успел сообразить, что выстрел в водителя будет не единственным. Так что падение должно быть удачным. Он сбалансировал на ноги и кубарем покатился по земле. Зато Лана упала не пойми как. Ее крик резко оборвался при ударе о грунт, метрах в пяти от Макара. Потом она лежала и стонала.

— Лана, что с тобой? — крикнул Бережной.

Она еще громче застонала.

Тело Брэда раскинулось тоже недалеко. Голову его навылет прошила пуля.

Макар пополз к валявшемуся в стороне автомату, который он выпустил из рук сразу после вынужденного катапультирования.

Чуть вдалеке, на пригорке, показалась однорукая фигура ноэлита с перебинтованной головой. В руке он держал винтовку. Вот кто устроил им автокатастрофу. Как он так метко стрельнул, было удивительно. Вероятно, упер оружие о валун, которые во множестве громоздились вдоль дороги.

Инспектор поднял винтовку и выстрелил в ползущего Макара. Пуля вонзилась в землю далеко позади. Макар быстро покатился к автомату, схватил его, выдал очередь по ноэлиту, тот спешно залег.

— Мне нужен кристалл! — закричал Инспектор, чуть высовывавшийся из-за пригорка. — Или я сейчас прикончу твою девку! Она у меня на мушке!

Бережной выдал по нему еще несколько прицельных очередей.

Ноэлит больше не двигался и не кричал. Притворился или убит? Макар встал, для верности еще разок саданул по лежавшему телу из калашникова.

У Ланы, по виду, была сломана кисть левой руки. Запястье очень быстро распухло, у основания большого пальца заметно выделялась недолженствующая там быть твердая шишка — косточка какая-то выехала. Еще лицо ее было разбито, из носа текла кровь, на плече краснела огромная ссадина.

Макар помог девушке встать на ноги. Ноги, слава богу, были целы, только тоже ободраны до крови. Бережной оторвал лоскут от рубашки, приложил к ее разбитому носу.

До самолета, выгнанного из ангара, было метров пятьсот.

— Лана, ты можешь идти?

Девушка покивала, и они двинулись в сторону ангаров.

Лана сказала:

— Я ведь в последний момент увидела его, он целился из-за камня. Я хотела наспех ударить энергией, но почему-то не почувствовала ее в себе, — рассказывая, она даже отвлеклась от боли в руке. — Представляешь? Вообще! Это что-то странное. Конечно, чтобы сильно ударить, надо собирать силу, концентрироваться, но какая-то часть энергии всегда есть. А тут — вообще ничего нет! Что со мной?

— Ничего страшного, Ланочка, нам сейчас главное — улететь, — настраивал ее Макар.

Два летчика встретили их с винтовками в руках. Они наблюдали издалека перестрелку с переворачивающимся джипом, но не понимали событий, происходящих на острове.

— Профессор убит, — сказал Макар. — Так что пассажиры — только мы.

— А где Шеф?

— Шеф уплыл. Вы должны доставить нас в Майами, там я передам вам его дальнейшие инструкции.

После того, как Макар добавил, что остров скоро взлетит на воздух, приготовления к полету прошли мгновенно.

Самолет разбежался и оторвался от взлетки. Выровнялся и пошел набирать высоту.

Слава тебе господи. Ушли. Теперь бы только до материка добраться. И всё. Неужели все кончится! Да еще и Лана рядом. Верх счастья.

Он потянулся к встроенному в стол холодильнику. Там должен быть лед для напитков — Лане к руке приложить…

Тут самолет сильно тряхнуло, и они полетели с кресел на пол. Раздались сильные раскаты грома. Самолет еще несколько раз швырнуло из стороны в сторону. Бросившись к иллюминатору, Макар увидел, что остров внизу, особенно гора, окутаны завесой серо-черного дыма с сотрясавшими тут и там поверхность гроздьями огня.

Но самое пугающее зрелище было рядом.

Правое крыло самолета дымилось.

Усадив побелевшую от боли девушку в кресло и пристегнув ее ремнем, Макар бросился в пилотскую кабину.

— Крыло дымится!

— Не ори! — нервно ответил сутулый летчик. — Какой-то осколок достал, е-мое… Гидравлику потеряли. Осталась одна резервная. И та может полететь, твою мать.

— А что это значит? — робея, спросил Бережной.

— Управление, вот что это значит, — проворчал пилот. — Меняем курс, летим на Бермуды? — обратился он к своему напарнику.

— Да, давай — поближе, может дотянем. Запрашиваю.

Сутулый повернулся к Макару.

— Не мешайся, уйди в салон.

Бережной закрыл за собой дверь кабины.

— Ничего, дотянем, — сказал он девушке в ответ на ее немой вопрос.

Он нашел в холодильнике лед, насыпал кубики в стакан и приложил его к больному запястью Ланы.

Так и летели.

Крыло хоть перестало дымиться — и то хорошо.

Но когда в иллюминаторе среди синей глади показалась на горизонте серая полоска земли, с самолетом опять началось твориться неладное. Он стал рыскать, постоянно меняя и подправляя курс.

Макар опять сунулся в пилотскую кабину.

— Что случилось?

Пилоты сидели взмокшие, в прилипших к плечам рубашках.

— Ничего хорошего.

— Мы сможем сесть?

— Не знаем… иди на хрен отсюда!

Вернувшись к Лане, Макар ободряюще подмигнул ей.

Они сели на какое-то поле. Ну, как сели. Снизились — нормально, пилоты аварийным способом выпустили шасси, в посадку вошли более-менее, только слегка подпрыгнули, покатились. А потом непристегнутый Макар вдруг пролетел по салону, и последнее, что он запомнил — звенящий удар грудью о ручку двери пилотской кабины.

Больше ничего.

VII.

НОВОЕ СЛОВО

«Вы, мидяне, жители срединной земли, раз возжелав спасти братьев своих, сами во многом уподобились им.

Много разного вижу в вас, каждого буду встречать по делам и помыслам его.

О земных людях так же сужу и лишь скорблю об участи их. За все века жизни не смогли они найти путь ко мне, потому как не сумели разглядеть друг в друге единства от меня. Знают своё я, но не знают, что все из них до единого это — Я. Не стремятся понять, хотя дано им. Вознесли не любовь и справедливость, а силу. Итак живут в муках и смерти, так не воспомоществовают друг другу, а нарочно приводит сильный слабого к отчаянию последнему. Постоянно наносят мне боль страшную.

Разочарован я. Заблудилась паства, праведников почитают скудоумными, подлецов находчивыми. Всё расставлено будет мной по местам, оценю каждого после жизни бренной и устрою сообразно.

Сейчас же дать еще хочу последнюю возможность чадам моим самим одуматься.

Вы, мидяне, грешны двукратно, что сразу разумными будучи, многие из вас толкали землян к погибели. Пользуясь данным вам знанием, вторглись вы в существа человеческие, уподобив людей тварям неразумным.