Глен Кук - Огонь в его ладонях

– Это Эль Мюрид! – воскликнул Гарун. – Вперед!

Телохранителей Ученика было значительно больше, чем роялистов, но они были разбросаны по большой территории и к тому же не ожидали нападения. Семейство Ученика и его многочисленные слуги, спешившись, сидели или лежали на земле, некоторые из них дремали.

– Может быть, Бог все-таки есть, – пробормотал Радетик, пришпоривая коня. Один удар способен полностью изменить ход войны. Без Эль Мюрида его движение мертво.

Гарун и Браги прорубились через вражеский пикет. И теперь их клинки без устали опускались на незащищенные плечи и головы членов семейства и слуг Ученика. Женщины визжали. Мужчины разбегались в разные стороны. Боевой клич роялистов заполнил ночь.

Телохранители из числа Непобедимых, придя в себя, бросились на роялистов с безумной, неукротимой яростью. Они ценили своего Пророка больше собственной жизни.

– Куда ты спрятался, Маленький Дьявол, – вопил Гарун. – Выйди и умри как мужчина, трус!

Ахмед встал рядом с Гаруном, с противоположной от Браги стороны. Он сражался с такой яростью, которую было невозможно ожидать от него всего лишь час назад.

Гарун, увидев, как среди скал чуть поодаль от него пробирается какой-то мальчишка, пришпорил коня. В тот же миг откуда-то сбоку возникла лошадь и вынудила Гаруна отвернуть. На мгновение он встретился взглядом с девочкой-всадницей. В её глазах он увидел огонь и сталь. Увидел душу, которую было нельзя ничем запугать. И не только это… Но она ускакала, унося с собой мальчишку. Гарун переключил внимание на женщину, бежавшую вслед за детьми.

С изумление он понял, что знает её. Это была жена Ученика. И снова с открытым лицом. Он взмахнул саблей, и клинок врубился в плоть. Женщина вскрикнула. Но Гарун уже проскакал мимо, чтобы развернуться и найти новую жертву. Ученик должен находиться где-то рядом.

В этот миг он почувствовал удар и понял, что ранен, хотя боли и не было. Браги срубил одного Непобедимого, в то время как Ахмед дрался ещё с двумя. К ним приближался четвертый. Гарун забыл, что Ученик бьется за свою жизнь.

Прошло пять минут. Эти минуты показались ему вечностью. Он слышал, как Мегелин кричит полным боли голосом, собирая вокруг себя роялистов и приказывая им отходить. Ему хотелось отменить распоряжение Радетика, хотелось остаться, чтобы продолжать бой. Упускать такую возможность он не имеет права… Но при этом он понимал, почему Мегелин командует отступление. К этому времени роялисты начали получать полной мерой от численно превосходящего их противника. Половина их погибла, большинство остальных были ранены.

– Гарун! – кричал Мегелин. – Уходим! Все кончено!

Браги, отведя в сторону меч, схватил поводья коня Гаруна. Гарун дернулся в седле. Рана оказалась серьезнее, чем он думал.

Несмотря на ранение, отходом командовал Радетик.

– Захватите как можно больше лошадей! – кричал он. – И верблюдов! У нас множество безлошадных раненых. Непобедимые могли бы с ними разделаться без труда, если бы чуть меньше беспокоились о безопасности своего Пророка и его семейства.

– Быстрее! Быстрее! – торопил Радетик. – А вы, здоровые, рассадите раненых по двое на одно животное.

Гарун оглянулся ещё раз. Поле битвы было усеяно мертвыми и умирающими. Большинство из них были сторонниками Эль Мюрида.

– Мы достали его? – прохрипел он, обращаясь к Браги. – Как ты думаешь?

– Нет, – ответил северянин. – Не достали.

– Будь он проклят. Проклят! Проклят!

– Если на его стороне и не Бог – то уж Дьявол точно, – произнес с усталой усмешкой Браги. – Двигайся. Они поскачут за нами, как только наведут у себя порядок.

Караван состоял из двадцати одной лошади, двадцати трех человек и восьми верблюдов.

Люди и животные брели под палящим полуденным солнцем по выбеленной до цвета кости пустыне. Лишь тяжелораненые покачивались в седлах. Те же, кто брел пешком, со стонами и проклятиями волокли за собой упирающихся животных по каменистому, пыльному и обдуваемому всеми ветрами руслу высохшей реки. Унижение, отчаяние и ожидание неминуемой смерти были постоянными спутниками этих людей. Сердца людей разрывались от предательства Ахмеда, но никто из них не испытывал боли сильнее, нежели он сам.

Люди цеплялись за жизнь и продолжали путь только потому, что жаждали отомстить. Королевство было потеряно, но Королевская Кровь и Корона остались целы, и их следовало сохранить ради будущего.

Эти идеи не проявлялись в каких-либо связных мыслях. Люди были слишком измождены для того, чтобы размышлять. Решимость скрывалась у них внутри. Внешне же они были заняты лишь борьбой с жарой, жаждой и усталостью. В конечном итоге все желания сводились к одному – сделать следующий шаг.

Русло исчезло, превратившись в раскаленную добела равнину, усеянную скальными выступами размером с хорошую палатку.

– Вот подходящее место, – прохрипел Ахмед.

– Я запрещаю, – ответил Гарун. – Я теперь король. Ты уступил мне власть, и я запрещаю.

Ахмед дал сигнал, и его люди заняли позиции за скалами.

– Да поможет вам Бог, ваше величество.

– Проклятие!

– Гарун, – голос Радетика походил одновременно на шепот и на стон, – позволь человеку умереть той смертью, которую он для себя избрал.

– Он прав, – добавил Браги и стал собирать воду у тех, кто оставался в засаде.

Гаруна мучили сомнения. Эти люди едва его знали. И в том, что они остаются умирать за него, он видел какую-то вопиющую несправедливость.

– Ахмед…

– Уходите, ваше величество. Клубы пыли приближаются. Мы умираем ради Королевской Крови. Таков наш выбор. Ступайте.

Браги закончил сбор воды и спросил:

– Гарун, ты идешь? Или прикажешь тебя тащить?

– Хорошо, хорошо, иду, – ответил Гарун и двинулся в путь.

Теперь их осталось шестеро, и все, кроме Мегелина, шли пешком. Радетик сидел в седле, а его внутренности постепенно вытекали на спину лошади, которую вел на поводу Гарун. Браги пытался сбить в кучу остальных животных и трех мальчишек.

«Я – король, твердил себе Гарун. Король. Как это могло случиться?»

Али умер. Юсиф умер. Фуад погиб, так же как и его сыновья. Ахмед в искупление своей вины избрал смерть. Таким образом, остался один Гарун бин Юсиф, за которым в линии наследования шел Нассеф.

Он не позволит Божьему Бичу захватить королевство.

Правда, от королевства мало что осталось, размышлял он. Но даже для того, чтобы получить эти остатки, потребуется пролить море крови и слез. Если он попытается… Он оглянулся. Воинов, укрывшихся в засаде, видно не было, и Гарун послал Ахмеду последний молчаливый привет.

В смертельной ситуации, в минуту наивысшего кризиса Ахмед проявил такой характер, которого от него никто не ждал. В нем пробудилось мафти аль хазид прошлых времен – так называемая «гордость смерти», позволявшая легионам Ильказара стоять подобно скале, невзирая на неминуемое полное уничтожение.

Поднятые преследователями клубы пыли были уже совсем рядом. Отряд вел сам Нассеф. Никто иной не смог бы обеспечить столь отчаянной гонки.

Гарун увидел, как спотыкается Браги, пытаясь вернуть норовистого верблюда в караван. Мальчишки вот-вот были готовы уподобиться этому верблюду. Никакой надежды не останется, если он попытается спасти весь свой отряд.

– Все или никто. Все или никто, – шептал он себе, прогоняя постыдную мысль о том, что если бросить всех остальных, то он и Браги могли бы спастись.

Птицы – пожиратели падали, кружились в воздухе, как бы гарантируя своим присутствием верную смерть. Нассеф без труда мог обнаружить беглецов, следя за их полетом.

Гарун уткнулся взглядом в землю под ноги.

– Шаг, ещё шаг… еще… – бормотал он не переставая. В конце концов ему удалось втянуть лошадь Радетика в тень очередной речной долины. Интересно, сколько ещё до гор, спрашивал он себя. Слишком далеко. Его плоть была готова предать волю и капитулировать перед неизбежностью.

Покрытые трещинами губы Гаруна растянулись в слабой улыбке. Ведь совсем недавно они бросились на Ученика словно бешеные волки и чуть не прикончили его. Едва не убили жену и чуть было не захватили жемчужину его сераля – дочь, которая наконец сможет получить имя во время празднования Дишархуна. Он все ещё не мог забыть её яростный взгляд округлившихся глаз, преисполненных желанием спасти брата. В этом взгляде он прочитал ещё что-то, но что именно, понять не мог.

Гарун вспомнил о Мириам, и улыбка его стала шире. Видимо, он зацепил её саблей сильнее, чем думал. Нассеф преследовал его неумолимо и без устали. С такой одержимостью гонятся лишь за личным врагом. Он убивает своих людей этой гонкой.

Рана на внешней стороне левой руки была не глубокой, но болезненной. Гарун ею гордился и нес окровавленную повязку как знак храбрости.

Радетик застонал, и Гарун поднял глаза на старика. Бедный Мегелин, такой бледный, такой ослабевший. В поисках знания он забрался в немыслимую даль, где его и предало сердце. Он полюбил Гаруна. Старику следовало уйти в тот момент, когда закончился срок его договора. Но он забыл о своей родине, о своей стране, и вот теперь должен платить жизнью за этот проступок. А он, Гарун бин Юсиф, всего за несколько часов превратился в мужчину и воина. Теперь ему предстояло стать вождем и королем. Но пока он брел по незнакомой пустыне, изнывая от жары и жажды. В этом скорбном пути ему помогает лишь один растерянный чужеземец, а за спиной уже тявкают шакалы Эль Мюрида.