Александр Прозоров - Поля доброй охоты

– Вот проклятие! – Олег, осушив ковш, хлопнул им по столу.

– Чего забеспокоился, мил человек? – вскинул голову толстяк.

– Да друг у меня из купцов новгородских будет. Давно не виделись. Обнять бы его, поговорить, выпить вместе.

– Так за чем дело стало? Иди Белым морем. Вот и друга навестишь!

– А то я не знаю, какие там места и какая там погода? – усмехнулся Середин. – Там за неделю все печенки отморозишь… Не, уж лучше я к Любоводу опосля, отдельно заверну.

– Тут уж дело твое, – развел руками Тихомир. – Еще кувшин?

– Давай! – не стал спорить ведун. – Я так мыслю, через Сухону самый удобный путь выйдет?

– Олег! Кузнец ты наш щедрый! – приложил ладонь к груди толстяк. – Не спрашивай. Коли отвечу, на меня враз вина ляжет, коли с дорогой что не так сложится. Сам выбирай, сам с богами советуйся, сам кости кидай. Я тебе меда лучше налью. Хочешь, подсоблю, чем надобно. Но отвечать не стану.

– Сухона! – Ведун решительно хлопнул ладонью по столу. – Помогай!

– Чем?

– Кормчего найди. Я ведь здесь никого не знаю. А ты, мыслю, с людьми честными знаком. Помоги, друг. Укажи корабельщика, который до Вологды подбросит!

– Хороший ты мужик, Олег! – Тихомир поднял полный хмельного меда ковш. – Отчего не помочь хорошему человеку? Знамо, найдем струг попутный, не боись!

Мед у Тихомира оказался славен. Легок и крепок, мгновенно кружил голову и быстро поднимал настроение. Так что день этот закончился хорошо, с песнями. Причем пел Олег о космических вахтах, а хозяин ему вполне даже бодро и вразумительно подпевал. И вроде даже просил взять с собой в сие благолепное место.

После такого праздника Середин ничуть бы не обиделся, кабы хозяин про их уговор забыл. Однако через день к ним с Сиренью в светелку постучала Властимила и сообщила, потупив взор:

– Батюшка тебя на двор зовет, путник Олег. Гость у него. Сказывает, для тебя нужный.

Ведун уговаривать себя долго не заставил. Опоясался, сбежал по лестнице вниз, вышел на крыльцо.

Возле конюшни Тихомир оживленно беседовал с каким-то низкорослым крепышом с короткой курчавой бородкой и, несмотря на жару, в каракулевой шапке-«пирожке». Впрочем, рубаха с короткими широкими рукавами и полотняные штаны, заправленные в яловые сапоги, были как раз по сезону, легкие и продуваемые. Крепыш с громким хрустом жевал яблоко, тыкая левой рукой в сторону реки.

– Вот, вот он! – увидев Олега, ринулся к постояльцу толстяк, крепко обнял и быстро шепнул на ухо: – От Костромы до Вологды идти, как от Шексны.

– Так это ты, стало быть, кузнец и воин? – с недоверием поинтересовался крепыш. – По виду не скажешь.

– Ты покушал? – спросил в ответ ведун.

– Да, а что?

– Подбрось огрызок. – Олег повернулся к нему спиной.

– А зачем?

– Подбрось, узнаешь.

– Ну, смотри, бросаю…

Середин услышал позади слабый сдавленный выдох, который издает человек, что-то резко сделавший, крутанулся через левое плечо, одновременно выхватывая меч, поймал зрачками падающее белое пятнышко и с ходу резанул его клинком.

Крепыш посмотрел на две половинки, упавшие на землю, и произнес:

– Мои условия: кормлю, пою, на причале Костромы даю пять чешуек. Коли доведется рубиться, тогда полгривны.

– Со мной дочка…

– Тихомир ужо сказывал, – кивнул крепыш. – Ее тоже на кошт приму. Ушкуй мой ныне грузят, но до темноты всяко не успеют… Припасы еще… К полудню приходи. Мыслю, тогда и отчалю.

– По рукам!

Они ударили, и кормчий повернулся к Тихомиру:

– Матушке пожелания наилучшие от меня передавай. Как этой ходкой обернусь, зайду обязательно! – Крепыш помахал рукой и пошел со двора.

– Свояк, – пояснил хозяин постоялого двора. – Племянник жены маминого брата. На купеческом ремесле разжиться пытается, но покамест получается не шибко. Обмолвился, что шалит кто-то на реке перед Угличем, а у него на борту всего пять мужиков, да и те… Кто опытен, тот стар, а кто не стар, так мал совсем. Платить-то полновесно ему пока нечем. От я и предложил воина храброго за малую цену, дабы вернуться без страха.

– Ты настоящий друг, Тихомир, – обнял его Олег. – Бог даст, сквитаемся.

В Торжке ведуна не держало больше ничего. Сирень была собрана, одета и обута полностью, причем последние дни сделали ее на удивление послушной. Как сохранить силы ведьмы, Середин теперь тоже знал, больше ничего странного за пленницей не замечалось. А значит, оставалась последняя утренняя прогулка в лес, и можно отправляться в дальний путь.

Для этого прощального выезда Олег выбрал дорогу, что шла к брошенной деревне, однако проехал по ней, конечно же, не очень далеко, до ближайшей рощи, в которой и распласталась на земле девочка.

– Скоро ты увидишь новые места, – осторожно сказал ведун, оставшись на коне. – Сегодня мы сядем на корабль и поплывем в сторону восходящего солнца.

– Что такое корабль?

– Ты узнаешь много нового и увидишь много неожиданного, – пообещал Олег. – Главное, не бойся. Я буду рядом и помогу, если что-то пойдет не так.

– Мне некого бояться… папа! – засмеялась она. – Кто и что способен мне сделать?

– Я хочу, чтобы ты помнила: люди – это не мясо, не животные. Их нельзя убивать ни для еды, ни со зла, ни для удовольствия. Жизнь человека – самая большая ценность, которая есть на свете. Не смей причинять им вред!

– Разве я съела хоть кого-нибудь за последние дни? – рассмеялась ведьма.

– Нет, Сирень. Ты была умницей. Но теперь мы будем жить среди людей, встречать их много и самых разных. Потому и предупреждаю. Сдерживай себя. Ты вспыльчива. Прошу, даже если что-то тебе не нравится, не давай волю гневу.

– Хорошо, папа. Я буду тихой и послушной.

Она поднялась с земли и легко запрыгнула в седло, умело подтянула поводья. В замшевых сапожках, мягких синих шароварах из тонкой шерсти, в рубашечке с пышными рукавами и легкой кожаной жилетке Сирень выглядела настоящей красавицей.

– Оп-па, а что это у тебя такое? – указал на ее грудь Олег. – Раньше там ничего не было.

– Властимила сказала, что здесь должно выпирать чем больше, тем лучше. Нравится?

Лесная чародейка подъехала ближе, остановилась напротив, привстала на стременах.

– Главное – не переборщи, – посоветовал ведун.

По дороге промчались два всадника, мельком глянули на Середина и девочку и запоздало натянули поводья, начав разворачивать скакунов чуть ли не в сотне шагов дальше по дороге. Троица, что скакала следом, успела затормозить раньше, поворачивая коней к разговаривающей парочке.

У Олега в животе появился неприятный холодок: из пяти всадников двое были в броне, в кольчугах. А с одной сабелькой против доспеха – это как с копьем на пулемет. Шанс, конечно, есть, но уж больно крохотный. Всадники были бородаты, неряшливы, все с мечами, а первые двое еще и со щитами. Широкие плечи, шрамы на лицах и руках доказывали, что оружием своим они пользуются часто и умело.

– Это ты, стало быть, в Торжке серебром соришь? – наехал прямо на него чернобородый воин в кольчуге, из-под которой выглядывал стеганый поддоспешник. – Замаялись мы уже, за тобой бегамши! Давай все сюда, коли мучиться зазря не желаешь.

Второй разбойник подъехал к Сирени, грубо схватил ее за подбородок, повернул лицом к себе:

– И девка тоже годная. За пару гривен на торгу уйдет.

Ведьма нахмурилась, и в тот же миг лошадь под чернобородым душегубом всхрапнула, взбрыкнула, вставая на передние ноги, а ударом задних копыт хлестко выбила грубияна из седла. Сам чернобородый от неожиданности качнулся вперед, обеими руками вцепился в гриву, толкнулся назад…

Ведун такого подарка судьбы, конечно же, не упустил, рванул меч из ножен, сразу направляя в цель, и широким жестом полоснул врага по горлу, резко вдавил пятки коню в бока. Его скакун рванулся вперед. Третий тать насилу успел выхватить свое оружие – под вскинутую-то руку Олег, проносясь мимо, его и рубанул, осаживая лошадь на краю поляны.

Последняя жертва криво дергалась в седле: и не падала, и не отъезжала, пыталась приподнять правую руку и тут же опускала. Ведун разрешил сомнения душегуба «ударом милосердия». После укола в спину тот все-таки упал на землю, а ведьма с интересом посмотрела на трупы и сказала:

– Убивать людей нельзя. Ни для еды, ни со зла, ни для удовольствия. Жизнь человека – самая большая ценность, которая есть на свете.

– Понимаешь, Сирень… – Олега больше беспокоили не мертвецы, а двое уцелевших татей, неуверенно гарцующих чуть в отдалении. Один из них тоже был в кольчуге, и ведуну это очень не нравилось. – Понимаешь… Люди – это не просто двуногие и двурукие существа. Это те, кто трудится на общее благо, помогает друзьям и знакомым, защищает других смертных от бед. Если же кто-то пытается силой, хитростью или обманом отнять у себе подобных пищу, кров и вещи, лишить кого-то жизни – то это уже как бы не люди. Это такие странные животные, звери. Их убивать можно и даже полезно. Чем меньше таких зверей, тем легче живется честным людям.