Ульяна Динова - Я беду от тебя отведу

В вестибюле ДК оглушительно грохотала музыка. Она непрерывно лилась из четырёх огромных динамиков, установленных прямо перед входом, и нещадно била децибелами по барабанным перепонкам. Едва мы зашли внутрь здания, как мне захотелось зажать уши и спастись бегством от неминуемого наступления глухоты.

— Есть кто знакомые? — изо всех сил стараясь перекричать музыку, поинтересовалась я у Аньки, заметив её ищущий взгляд.

— Да все тут у нас знакомые, но ты же всё равно никого не знаешь.

Я действительно увидела несколько знакомых лиц людей, которых когда-либо встречала, но общаться не доводилось.

— А где же «Братья Грим»? — спросила я.

— Их оставили на закуску, — засмеялась Катька. — Слушай, ну почему ты такая дикая?

— Так ты нам всех кавалеров распугаешь — с таким выражением лица, — в глазах Аньки продолжал отображаться поиск. Интересно, кого она ищет?

— И что же у меня не так с лицом? — обиделась я.

— А это, что называется, «не подходи — убьёт», — загоготала басом Катька. Наверное, выпитое у меня дома вино окончательно ударило ей в голову.

Какие же они всё-таки вредные! И зачем я только согласилась пойти с ними!

«Не подходи — убьёт», а ведь, как в воду глядела…

Двое незнакомых мне парней, узрев четвёрку озирающихся по сторонам девиц без сопровождения сильного пола, отделились от небольшой группки, стоящей неподалёку возле лестницы. Шутливо толкаясь плечами, они направились прямиком к нам, и были явно навеселе.

— Привет, тёлки! Да вы никак в режиме ожидания? — покровительственно «поздоровался» один из них, дыхнув мне в лицо пивным перегаром вперемешку с табачным смрадом. Второй, менее смелый и нахальный, лишь молча кивнул и, глуповато улыбнувшись, быстро глотнул из бутылки, одновременно сделав неуклюжий жест рукой, видимо, означавший приветствие.

Меня передёрнуло от отвращения, и уже в который раз мне захотелось покинуть это заведение, где так сильно подвергалось разрушению моё привычное состояние комфорта одиночки. Вот тебе и «кадры»!

— Приветик! — весело защебетала Анька. — Ну вроде, как бы так… — уклончиво начала кокетничать она.

— «Каплей абсента, поджигаай любоовь!» — громко запел вдруг парень дурным голосом, пытаясь переорать динамики в вестибюле.

Боже, зачем я сюда пришла? У меня начала раскалываться голова. Я поднесла руку к пульсирующему виску. Очевидно, на моём лице отразилось какое-то недовольство, которое не осталось незамеченным со стороны наших новых «поклонников».

— Эй! Что-то не так? — обратился ко мне бойкий, по-свойски толкнув плечом, будто мы сто лет с ним были знакомы.

Я не смотрела на него. Я просто сделала вид, что его нет. Тогда он довольно грубо схватил меня за локоть и развернул к себе. Я тут же отвернулась, не скрывая своей брезгливости к нему.

— С тобой разговариваю, и смотри в лицо, когда к тебе обращаются! — с раздражением заметил парень.

Я снова промолчала, ощущая в груди неприятно усилившееся сердцебиение.

— Чего она такая невоспитанная? — тоном обиженного ребёнка спросил он у моих подруг. Те подавленно молчали, предчувствуя назревающий конфликт.

— Кто это — тёлки? — неожиданно вырвалось у меня. Я всё ещё избегала смотреть на него. Злость поднималась во мне, как потревоженный ил со дна.

— Чё? — брякнул он тоненьким голоском и засмеялся так же тоненько и мерзко.

— Я задала вопрос, — сделав над собой усилие, я наконец повернула к нему голову и взглянула ему прямо в глаза. Его опухшая от чрезмерных возлияний физиономия с маленькими поросячьими глазками была начисто лишена даже малейших признаков интеллекта. — Кого ты только что назвал словом, которым называют молодых… самок коров?

— Май… — предостерегающе дёрнула меня за рукав Анька, но я лишь раздражённо отмахнулась от неё.

— Не понял! — криво ухмыльнулся парень. — Это что, типа шутка такая, да?

— А вот я так поняла, что ты не собираешься извиниться?

Всё… Кажется, я уже не смогу остановиться, меня уже куда-то несёт… Но что это? Внезапно с моим слухом произошли некоторые метаморфозы, и мне стало мерещиться, будто я слышу в отдалении звук похожий на то, как если бы кто-то медленно, но ритмично нажимал на рояле клавишу «си мажор» в первой октаве. Я украдкой посмотрела на грубияна, пытаясь определить, слышит ли он то же, что и я. Но, похоже, он ничего такого не слышал, как, впрочем, и остальные.

— Да ты чё? — продолжил он демонстрировать «богатство» своего словарного запаса, мало чем отличавшегося от того, которым пользовалась Эллочка-Людоедка из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова.

— Мне не нравится такое обращение. «Чё», «эй, ты!», «тёлки» и тому подобные пренебрежительные словечки приберегите для себе подобных. Ясно? А мы нормальные, приличные девушки, и уж коль скоро вам приспичило поболтать с нами, то извольте соблюдать хотя бы элементарные правила приличия и уважения к женщинам!

— Ого! — присвистнул он. — Слышь ты, идиотка! А ну, катись-ка ты отсюда, а мы с девчонками и без тебя неплохо время проведём. Правда, девчонки?

Я промолчала, но заметила, что он почувствовал себя как-то неуютно под моим взглядом. Я тоже почувствовала кое-что странное — какое-то непривычное напряжение в глазах, к которому вскоре присоединилось хаотичное мелькание жёлтых «огоньков». Что-то не припомню, чтобы у меня раньше были проблемы с глазами. Нота «си» стала звучать в моей голове громче, тревожнее и настойчивее, словно ускоряя темп. Одновременно со слуховой галлюцинацией я ощущала сильный стук своего сердца, ритмически совпадающий с этим раздражающим звуком. Парень отчего-то перестал нахально улыбаться, и мне показалось, что в его глазах промелькнуло недоумение, похожее на страх.

— Ну что ты смотришь? А? Что смотришь-то? — не унимался он. — Дырку, думаешь, прожжёшь в моём черепе? Дык, он у меня каменный, — в подтверждение своих слов он стукнул себя кулаком по лбу. Его приятель тихо засмеялся было, но едва я посмотрела на него, как он сразу замолк. На его лице тоже появилось непонятное выражение изумлённого испуга.

— Ха! Тоже мне, испепеляющая взглядом! — продолжил издеваться первый. — Или, может, ты ведьма?

— Язык твой — враг твой! — сказала я в сердцах, изо всех сил пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь густую пелену оранжевого тумана, застилавшего мне глаза. Нота «си» закричала внутри пронзительно и беспрерывно. Бешеный стук сердца разгонял кровь по моим венам, словно я превратилась в некий адский механизм.

— Да пошла ты к чёрту, дура! — последнее, что донеслось до моего слуха, и всё поплыло перед глазами окончательно.

Горячая волна разлилась по всему моему телу, и, прежде чем я успела что-то сделать, яркая огненная вспышка ослепила меня, противный звук, терзавший мои уши, резко оборвался и наступила полная тишина. На время я утратила способность что-либо видеть и слышать, будто погрузилась с головой под воду. Дальше помню только то, что увидела его голову — голову этого самого парня, стоящего сейчас передо мной, — расколотую напополам, словно грецкий орех, и его лицо, обезображенное страшными ранами. Я сейчас уже не могу точно вспомнить — представляла я себе это или, быть может… УВИДЕЛА? То, что должно произойти… Возможно, он уже был обречён с самого начала…

Я всё никак не могла выйти из этого странного потустороннего состояния, пока не почувствовала, как кто-то настойчиво трясёт меня за руку. Усилием воли я вернулась в реальный мир. Это была Катерина.

— Майя! — я не без труда повернула к ней голову. Она смотрела на меня в полном недоумении.

— А?

— Козлы они, ты права, — прошептала она мне в ухо, обнимая за плечи и пытаясь увести прочь. — Идём поближе к сцене, там наши местные банды репетируют, — наверное, на разогреве у «Серёги».

— Чёрт, что это с ней? Глаза у неё какие-то… Ужасные! Увидишь во сне такое — не проснёшься! — испуганно пятясь назад, пробормотал дружок грубияна.

— Ладно, пошли отсюда, — тянула меня за руку Катька.

— Ребят, вообще-то мы не одни, — соврала Аня, словно извиняясь, и улыбнулась виноватой улыбкой этому конченному спившемуся хаму! Да как она может так не уважать себя?!

— Вот надо было это с самого начала обозначить, шалавы! Да пошли вы на фиг, лохушки! — злобно процедил он сквозь зубы, поняв наконец, что с нами у них случился-таки полный облом.

Я уже не обращала на него внимания, словно вся моя злость вышла разом в том странном видении.

Несмотря на то, что настроение было основательно подпорчено, мы всё же решили досмотреть всю «культ-программу» до конца и дождаться появления столичных звёзд.

Минут двадцать мы слушали жуткий «панк-рок» любительских групп местного разлива, но вскоре произошёл ещё один неприятный инцидент.

В какой-то момент сквозь треск электрогитар и ударных установок до моего уха донёсся подозрительный шум снаружи: звон бьющегося стекла, грохот и топот ног, а ещё крики, словно кого-то там били.