Юлия Сергачева - Горелом

Пройти мимо. Ни на что больше не глазеть. Чтобы добраться до своего дома, придется миновать это столпотворение, но это не значит, что нужно таращиться… И двух недель не прошло со злополучного дня, проведенного на Колокольне. И пусть сейчас здесь тела уже нет, все равно не хочется смотреть.

Он мог пройти той же тропой и наткнуться на труп. Он должен был там пройти, как обычно. Как и на Колокольне… Да ну, брось! Совпадение!

— Простите, пожалуйста, вы живете на этой улице? — стройная и медно-рыжая девушка, заступила путь и смотрела вопросительно.

Везет сегодня на рыжих. И незнакомых. Среди соседей даже необщительный Ян такую эффектную зеленоглазку точно заметил бы.

— Судя по вашему виду, вы местный, — утвердительно заявила девушка.

— А в чем, по-вашему, проявилось мое сходство с местными? — поразился Ян невольно, оглядываясь на прочих обитателей Ольховой, высыпавших наружу из нор. Преимущественно пожилых, раздобревших и одетых по-домашнему, то есть вразнобой и наспех. Воскресное утро, знаете ли…

Девушка улыбнулась:

— Обычно ценители утренних тренировок не отлучаются слишком далеко от дома.

— Просто бежал мимо. Здесь экологически чистая зона, тут все бегают.

— А он тоже с вами бегает? Прямо в костюме и с ребенком?

— Кто? — Ян с недоумением обернулся и обнаружил забытого Пьетра. Тот топтался поодаль, держа за руку дочку. Заискивающе улыбнулся, но выглядел озабоченным. Видно, беседа с сержантом прошла нелегко. И когда только успел нагнать?

— Знаете, — доверительно произнесла рыжая, слегка подавшись к Яну, — сознаться, что вы местный — вовсе не преступление, — она лукаво щурилась.

Солнце золотило растрепавшиеся пряди у лица, подчеркивая молочного оттенка чистую кожу. Остальные волосы были собраны в высокий хвост, качавшийся каждый раз, когда девушка склоняла голову. В голубых ярких глазах незнакомки плавали искорки-рыбки. И вырез шелковой блузки был в меру смел.

Как тут пройти мимо?

— А у вас симпатия именно к местным жителям? — Ян невольно потянулся навстречу, усмехнувшись краем рта. — Тогда да, сознаюсь, я живу на этой улице.

— Отлично! — собеседница деловито выставила вперед кулачок с диктофоном. — Я корреспондент газеты «Городские часы». Позвольте несколько вопросов?

Ну вот… А уж он было подумал…

— Да задавайте сколько угодно. Главное, чтобы вы не ждали ответов.

Рыжая огорчилась. Или сделала вид, что огорчилась. Почему-то поверить, что такая девушка легко сдается, было невозможно. Но все равно в качестве утешения Ян посоветовал:

— Лучше расспросите во-он тех людей. Они гораздо охотнее поделятся наболевшим.

— Я отлично знаю, чем они поделятся, — девушка даже не повернула головы в указанную сторону. — Боюсь, сплетни, это не то, что мне хотелось бы знать. Именно поэтому я обратилась к вам…

Ну, немножко лести и проникновенный взгляд в сени длиннющих ресниц, конечно, способен разъесть даже черствый панцирь. Как и умелое движение плечом, позволяющее шелковой блузке чуть плотнее облечь высокую грудь. Немного дешево, но всегда работает.

— Хорошо, — уступил Ян. — Что вы хотели узнать?

— Например, отчего жизнь на околицах стала не в пример опаснее, чем раньше?

— Хм… С этим вопросом вам бы лучше к ребятам в форме обратиться, — Ян кивнул на полицейских. — Это, вроде, в их компетенции.

Журналистка отрицательно покачала головой:

— Речь идет не об обычных преступлениях. Что-то странное происходит на окраинах и возле Замка.

— Про Замок ничего не скажу, а что у нас тут странного?

— По слухам, в заповеднике завелся монстр. Люди болтают, что его видели чуть ли не на здешних улицах.

Ян сделал мысленную заметку. С Евой надо поговорить, а то мало ли… А вслух нейтрально возразил:

— Из леса может выбраться всякое. На то есть егерская служба. Пусть жалуются.

— Мост недалеко рухнул.

— Да, я видел. Печально. Но ему от роду не один век, так что неудивительно.

— А еще у людей зеркала потрескались.

— Хм-м…. Бывает.

— Говорят, на этой улице живет городской горелом?

— Что, действительно так говорят? — неприятно удивился Ян.

— Вас это беспокоит?

— Такие известия плохо сказываются на стоимости недвижимости.

— Не волнуйтесь, пока не говорят, — собеседница не сводила с него изучающего взгляда. — Но у меня свои хорошие источники.

— Ну, в таком случае обратитесь за подтверждением к вашим источникам. А я ничем не могу вам помочь. Тем более, что за раскрытие места обитания сего неприятного субъекта полагается серьезное наказание.

— А если сам субъект раскроет его?

— Это гипотетический вопрос?

— Мне кажется, что вы знаете ответ. И отнюдь не гипотетический.

— Да с чего вы взяли? — Ян невольно засмеялся. Давно уже прошли времена, когда он велся на такие разговоры и внутренне обмирал от малейшего намека.

Рыжая снова прищурилась, но уже иначе, не пытаясь играть с собеседником. Исчезла нарочито милая улыбка, изменилась поза. Даже блузка, кажется, сама собой застегнула провокационную пуговку. Построжев, девушка проницательно заметила:

— Обычно люди напрягаются, стоит упомянуть о близком присутствии горелома. А у вас даже лицо не дрогнуло.

— Я, знаете ли, вообще невозмутимый.

— И это убийство не способно вас растревожить?

— Мир полон опасностей. Но какое отношение убийство имеет ко мне или к предположительному горелому?

— Есть кое-что, что неизвестно посторонним… Но будет очень интересно, например, горелому. Жаль, что вы о нем ничего не знаете, — она убрала диктофон в сумочку и серьезно добавила: — Но если вдруг найдете способ с ним связаться, то не сочтите за труд передать, что сегодня вечером, я буду в «Сломанном роге». Это возле…

— Я знаю.

Девушка мельком усмехнулась, повернулась и зашагала прочь, легко ступая по булыжной мостовой тонкими каблучками. Длинный рыжий хвост на затылке покачивался в такт шагам — ритмично и завораживающе.

— Мне кажется, я уже где-то ее видел, — неслышно подкравшийся Пьетр деликатно подал голос. — Совсем недавно… — Было заметно, что ему ужасно хочется развить тему, но решимости не хватает.

Дочка его отстала и наблюдала, как полицейская собака облаивает зазевавшегося толстяка в домашнем клетчатом халате. В окне дома через дорогу шевельнулась занавеска, обрамив на пару мгновений женский силуэт. Но стоило повернуть голову, как любопытная соседка погрузилась в глубину комнаты, словно рыба на дно.

На обочине дороги стояла еще одна женщина, закутанная в шаль. Но смотрела она не в сторону переполоха. Ее взгляд тянулся за Яном, словно проволока — жесткий, прочный. Эта наблюдательница скрываться не намеревалась.

— Так ты не против, если я позвоню от тебя? — Пьетр виновато моргал, демонстрируя свой треснувший телефон на потной ладони. — А то Лена волноваться будет, что мы задерживаемся…

Дом номер восемь по Ольховой улице внешне мало чем отличался от соседей, зато внутри представлял собой особое царство со строгими границами и законами. Первый этаж был разделен на общий холл и половину, где обитали хозяева. Второй этаж принадлежал Яну. Еще имелся жилой чердак под треугольной крышей, но туда поднимались редко.

В холле пахло смолой и хвойной горечью от недавно сгоревших можжевеловых веток, которые хозяева упорно жгли в камине, когда Ян отлучался. Считалось, что это бережет от порчи. Ян не возражал. От затхлости это точно помогало. За закрытыми дверями, ведущими вглубь дома, бубнили недовольные голоса.

— Телефон, — Ян указал подбородком на громоздкий старинный аппарат, привешенный на стену, наверное, еще в прошлом веке. И не оглядываясь, поднялся к себе, услышав, как Пьетр суетливо роняет задребезжавшую трубку.

Второй этаж был владением Яна. Целиком и полностью. Он представлял собой обширное, не деленное на комнаты помещение. Единственная деревянная панель отсекала ванную комнату от жилой зоны. Мебели немного, и вся досталась от прежних владельцев — старинная, массивная, дорогая. Жучкам удобно, хозяину — не очень. Сюда аромат сгоревшей хвои тоже проникал через недействующий камин, однако гораздо сильнее здесь пахло пылью. И еще апельсинами, которые лежали на столе.

Немелодично и резко залязгали старинные часы в углу, пробив четыре раза.

— И ничего подобного, — рассеянно пробормотал Ян, стаскивая на ходу спортивный костюм и направляясь к ванной, — сейчас максимум часов девять…

У часов на этот счет имелось свое мнение. Через шум полившейся из душа воды вновь донеслось упрямое лязганье. Четыре раза. Своенравные часы достались от предыдущего обитателя этого этажа. Как, впрочем, и вся мебель. С собой Ян привез только сумку с личными вещами и ноутбук.