Джефф Мариотт - Ущелье ведьм

— Бензин, Джульетт!..Себя отринешь…

Джульетт перевернула фляжку. Часть бензина тоже выпил ветер, но остальное выплеснулось в гроб. А ведьма добралась до Байрда и вырвала у него дробовик, словно тростинку. В широко распахнутых глазах старика плескался смертельный ужас, но он вцепился в ведьму, пытаясь не дать ей приблизиться вплотную. По крайней мере, так Дину показалось сначала. Но договаривая последние строчки заклинания, он понял, что Байрд держит ведьму, чтобы она не накинулась на него, Дина, или на Джульетт. А руки его судорожно дергались потому, что, чувствуя жжение от соли на своих костях, извивалась ведьма.

Джульетт зажгла спичку, и ветер тут же сбил огонек. Трясущимися руками она снова открыла коробок — оттуда посыпались спички, и она подхватила одну.

— Конец уж близко: сгорая, сгинешь!!! — надрывался Дин, пытаясь перекричать рев ветра.

Едва он умолк, Джульетт зажгла и бросила спичку.

И ничего не случилось.

Дин уже подбирал в мыслях ругательство поцветистее, но тут холодный могильный ветер стал горячим, а пламя рвануло вверх так, будто в могиле взорвался пропан. Окутанная огнем, Элизабет Клэр Марбро исторгла последний крик и исчезла. Джульетт села в снег, немного обожженная, но живая.

Байрд лежал на спине, уставившись в небо. Его пальцы так и не разжались, из носа, рта и ушей струилась кровь.

— Хармон, — пробормотала Джульетт. — Он… он…

— Не стоило ему за нее хвататься, — Дин помог женщине подняться. — Это было слишком для него.

— Но он ее остановил…

— Это да.

Дин не чувствовал за собой вины: старик знал, что может не пережить такого приключения, но он хотел остановить то, что он называл Сорок Лет, любой ценой. И все-таки, именно то, что особой вины не чувствовалось, заставляло Дина ощущать себя немного виноватым.

— Если бы он не отвлек ее, она бы добралась до тебя или до меня. В обоих случаях контрзаклинание бы не сработало, и ведьма осталась бы здесь. А мы еще могилу вскрыли. Зло бы продолжило наполнять город, и мы… мы бы оказались там, где сейчас Хармон.

Все же при виде мертвого старика Джульетт не могла сдержать слез. Из раны на его ноге уже не текла кровь, кожа покраснела и местами облезла, будто старика ударило молнией.

— Я не… не знаю, что сказать, Дин. То есть… просто «спасибо» звучит так неуклюже… Так недостаточно…

— Его поблагодари, — ответил Дин. — У меня работа такая. А он сам принял на себя эту ношу.

Пламя в могиле унялось и горело ровно. От гроба поднимался черный дым, и легкий ветерок — самый обычный ветерок — ворошил и развеивал его. Дин лопатой захлопнул крышку и начал сгребать выкопанную землю обратно.

— Поможешь мне ее зарыть? — попросил он. — А потом мне надо ехать: мой брат без понятия, куда мы к черту запропастились.

— На нас навалились со всех сторон, — рассказывал Джим Бекетт. — Те, что с ружьями, шли из леса, а с боков другие — со стрелами, копьями, мечами, дубинками и прочей рухлядью. Мы так рьяно отстреливались, что до ружей невозможно дотронуться было, совсем раскалились. Я уж думал, конец пришел.

— А потом они исчезли? — спросил Сэм, хотя уже сам знал ответ.

Они с Дином, шерифом и Джульетт Монро пришли в «Вагон Вил» и облюбовали столик в углу. Братья собрались пуститься в путь утром: что-то странное творилось на северо-западе — но шериф решил угостить их ужином перед отъездом. Джульетт не хотела оставаться дома на ночь и сняла комнату в мотеле, так что Дин позвал и ее.

В кафе было почти пусто. Кажется, несмотря на то, что опасность миновала, горожане пока пытались держаться поближе к дому.

«Наверное, — подумал Сэм. — Они просто счастливы быть в безопасности и со своими семьями».

Это же и к нему относилось.

— Точно, — отозвался Бекетт. — Они исчезли. Только что мы были окружены, и я думал, как гадко вот так погибнуть. А потом вдруг оказывается, что никого не осталось и мы целимся в пустоту.

— А ты, Сэм? — поинтересовалась Джульетт. — Ты где был?

— Я постучал в дверь офиса сказать, что горизонт чист, и мэр Мильнер уже начал открывать дверь, как вдруг призрак пальнул в меня из моего же обреза. Конечно, это была всего лишь соль… — Сэм заговорщицки улыбнулся. — Мильнер вопил, как девчонка. Я ему сказал, что эта женщина не может нас застрелить, потому что ее саму задушили, но он снова заперся и не желал выходить. А мне не улыбалось ее заново душить, особенно если учесть, что соль дьявольски жжется и может довольно серьезно поранить, если стрелять в упор. Но только я шагнул к ней, как она исчезла.

— Мильнер не открывал, пока я сам не сказал, что все уже кончено, — добавил Бекетт. — Хотя Карла его уже давно умоляла.

— Вы уже выдумали легенду? — поинтересовался Дин.

— Мы с Дональдом над этим работаем, — отозвался Бекетт. — Но я думаю, история про вооруженное ограбление разойдется совершенно самостоятельно.

— Не совсем сходится, мягко говоря, — Сэм впился в меру прожаренный, все еще красноватый в серединке, стейк. — Но мне кажется, полной достоверности и не нужно.

— Люди сами себя в чем угодно убедят, — усмехнулся Бекетт. — Они мне уже все объясняют, будто я не шериф и меня там не было.

— Все лучше, чем правда, — рассудил Дин. — Хотя было бы неплохо рассказать, как Байрд пожертвовал собой.

— Ты сказал, что он не слишком жаловал город, — напомнила Джульетт. — Может, он был бы доволен, если бы его не стали возводить в ранг городского героя.

— Может быть, — согласился Дин и отсалютовал бутылкой пива. — В любом случае, за Хармона Байрда.

Сэм тоже поднял бутылку, шериф — чай со льдом, а Джульетт — бокал белого вина. И они все вместе чокнулись.

— За Хармона Байрда!

Сэма не удивило, что брат отдал все лавры старику. Старику и Джульетт, точнее. Он с самого начала подчеркивал ее роль в этой истории и ее почти немыслимое мужество.

Сэм всегда знал, что его старший брат со своими умениями и способностями, недоступными для многих, и тонким умом, в который Дин сам не особо верил, но на который бессознательно полагался, — просто замечательный парень. И все же в таких вот ситуациях Дин держался очень скромно, так скромно, будто сам не понимал, что именно сделал. В других же ситуациях казалось, что эту скромность будто корова языком слизала. Наверное, знать оба образа Дина и принимать их обоих — это и значит быть его братом. «Может, я и не хотел бы быть таким, как Дин, но как же здорово, что он у меня есть».

— А ты, Джульетт? — он спросил по большей части для того, чтобы переправить мысли в другое русло, пока к глазам не подступили слезы, а то жутко неловко получится, и Дин ведь потом в покое не оставит. — Будешь рассказывать перспективным покупателям про ведьму?