Переполох в Тридевятом, или Как женить Кощея (СИ) - Суворова Катерина

— Водку я люблю. И только из уважения к ней, пойду с тобой в лес по грибы. — поудобнее усаживаясь на скамейке, гордо задрав подбородок кверху, согласилась Люба. — Завтра с утра встречаемся на этом же месте. И не опаздывай!

Утро. Солнце ещё только-только поднималось над горизонтом, а наши бабульку уже бодрым шагом направлялись в сторону остановки, чтобы отправиться загород. Обе предвкушали увлекательное путешествие на лоно природы. Примерно через сорок минут, пожилые женщины, держа в руках по котомке, брели в сторону лесополосы.

— Ляпота-а-а. — довольно протянула Сима, вдыхая свежий прохладный воздух. — Шо скажешь подруга? Нравится вид-то?

— А как же?! Я ж лет десять уже в лесу не была! Только комары, проклятущие… — Любка звонко шлёпнула по щеке, размазывая впившегося кровососа. — У-у, вампирское отродье! Шоб ты подавился, окаянный!

Споро ступая по пожухлой траве, старушки направились в самую чащу.

— Ну, и где твои грибы? — уперев руки в бока, поинтересовалась Люба.

— А ты под кустиком поищи! — хихикнула Сима, поднимая с земли длинную палку. — Глядишь, найдёшь.

— А если поганка?

— Сама ты поганка! Ищи давай, нече стоять. Ишь, королева нашлась. — возмутилась Сима, недовольно зыркнув на подругу.

Люба нахмурилась, но спорить не стала — низко наклонилась и полезла под куст.

— Ох. — выдохнулда она, застыв в полусогнутом состоянии.

— Ты чаво? — всполошилась Сима, оборачиваясь.

— Спину стрельнуло! — выдавила из себя Любаша. — Помоги разогнуться.

— Вот ещё, сама согнулась, сама и разгибайся! Где я тебе оглоблю тут найду?

— Симка, мать твою, мы ж в лесу! — заверещала болезная. — Руку дай, дурында старая!

— Сама ты старая! — вторила ей бабка. — Это ж не мне в спину стреляют…

— Вот сейчас разогнусь, подойду, как дам тебе по шее. Посмотрим, как тебе стрельнет!

— А ты сперва догони! — гыгыкнула Серафима и припустила в самую чащу.

— А ну, стой, профурсетка дряхлая, заблудишься же! Стой, кому говорю! — Люба замахала вслед подруге кулаком, при этом прилагая все усилия, чтобы разогнуться.

Через десять минут охая и ахая, Любаша прихрамывая семенила в том же направлении, куда и убежала старая дурёха. А Симы уже и след простыл.

— Ох, найду, ох и получишь ты у меня! — злилась бабулька. — Позвала по грибы, мало того, что не помогла, так ещё и сбежала! Ну, я тебе устрою!

— Люба-а-а-а! — донёсся визгливый голос Симки из самой чащи!

— Симка-а-а-а! — вторила ей подруга.

— Найди меня-а-а-а! Я где-то ту-у-ут!

— Где-е-е?

— Да ту-у-ут!

— Дура! — злобно рыкнула Люба, но всё-таки пошла в сторону голосившей во всю глотку подруги. — Вот на фига было убегать? А всё потому, что своей плешивой головой совсем не думает. Вывод: безголовая!

— А-а-а-а-а-а! Помогитя-а-а-а! — раздался почему-то удаляющийся голос Симки, пока совсем не заглох.

— Куда ты, бешеная? — заверещала Люба, прорываясь сквозь густые заросли. — Я ж тебя не вижу! Ты куда ломанулась? Стой, дурная! А если медведь? Порвёт же!

Но Сима почему-то не отвечала. Любаша припустила ещё быстрей, пока не вылетела из зарослей и, не удержав равновесия, кубарем полетела, проваливаясь в глубокую бездонную яму. Тьма мгновенно окружила старушку, не дав возможности позвать на помощь. А она и не потребовалась — буквально через пару секунд, перепуганная на смерть женщина удачно приземлилась костлявым задом на мягкий стог сена. Солнце больно резануло по глазам, из-за чего Любе пришлось сильно зажмуриться.

— О! — воскликнул рядом знакомый голос. — А вот и ты! Как прошёл полёт?

— Пять секунд — полёт нормальный! — выдавила из себя женщина, нервно ощупывая себя руками на предмет повреждений. — Ничё не помню!

Люба, поняв, что ничего не сломано, открыла глаза и огляделась.

Высокий стог сена, на котором они так удачно расположились с подругой, стоял в широком поле. Вокруг поля во все стороны раскинулся бескрайний хвойный лес.

— Где это мы? — спросила та что помладше.

— Где, где? На стогЕ! — фыркнула Фима.

— А стог-то где? — не унималась первая.

— В поле! — ответила, как отрезала подруга.

— А поле где?

— Ррр — зарычала вторая. — В Караганде! Вот где! Бесишь!

— Слушай, Симка. Я поражаюсь твоей тупости. Тебя не смущает, что мы провалились в яму, а оказались на стоге?

— Так радуйся, что на стогЕ, а не на дне бездонной ямы. А то уже все кости переломали бы. А тут, как перинку подстелили, мягко-о…

— А, чёрт с тобой, давай отсюда слезать. — отмахнулась от Симы Люба.

— А как? Лесенки-то нет.

— А ты спрыгни! Вдруг повезёт ноги не сломать. — злорадненько хихикнула Любаша.

— Я те что дура что ли, сигать с такой-то высоты?

— Конечно, дура! В чащу-то ты ломанулась. А что тебе тут мешает сигануть?

— Так там-то высоты не было — только кусты. Я же не самоубийца.

— Да? А по тебе не скажешь! — пробормотала Любка и сидя на пятой точке ловко юзнула со стога. — Йих, — раздалось снизу.

— Э-э-э, ты там жива?

— Катись сюда, кошёлка старая! Куда теперь идти, где дорога — оглядываясь по сторонам недовольно воскликнула Любаша.

— Ой, держите меня, держите! Я падаю-у-у! — вжих! И Сима оказалась внизу.

— Ну что, туристка, как грибочки? Наелась? — съязвила Люба.

— Погодь! — фыркнула Сима, облизывая указательный палец и поднимая его вверх — проверить направление ветра. — Пошли туда! — указала она в одну из сторон.

— Почему туда?

— Ветер попутный, легче будет идти!

И бабульки снова рванули в лес.

Через двое суток.

— Не мешай, я те сказала! — рявкнула Сима, налаживая ловушку из веток и части подола от юбки. — Я есть хочу! Не мельтеши перед глазами, убогая! Вот я зайца поймаю, зажарим и поедим.

— Когда ты его поймаешь? Да от аромата твоей юбки вся лесная живность разбежалась.

— Ой, а от тебя, прям карамельками пахнет… Вообще-то мы обе в медвежий помёт угодили. А строишь из себя королеву. Тьфу! — отмахнулась Серафима, продолжая делать ловушку для мелкой дичи.

— Сим, а Сим, а ты уверена, что она сработает? — подозрительно сощурив глаза, поинтересовалась Люба.

— Конечно, не сработает, если ты, как и в прошлый раз будешь бегать и орать!

— Меня тогда оса укусила!

— А не фиг было в улей лезть!

— Я ж не знала, что там осы, а не пчёлы. — начала оправдываться Люба. — Я ж хотела мёда добыть!

— Ага, а добыла одни неприятности на наши пятые точки! Мне до сих пор сидеть больно!

— Мне тоже, но зато радикулит прошёл!

— Мозги твои мимо прошли, а не радикулит!

— Делай давай свою ловушку. А то два дня голодом сидим, так и помереть не долго.

Люба недовольно сощурила глаза и отошла в сторону, чтобы не мешать более опытной подруге заниматься добычей провизии.

Через пару минут, когда ловушка была установлена, бабульки притаившись в кустах, бдели.

Засада длилась несколько часов. Как вдруг на небольшую полянку, за которой так пристально наблюдали две пары голодных глаз, выскочил небольшой серенький зайчик. Осторожно навострив длинные ушки, он обнюхивал ловушку.

Бабульки радостно потирая руки и исходя слюной, предвкушали скорую добычу, но их планам не суждено было сбыться — недалеко, буквально за их спинами раздался протяжный волчий вой. Липкий страх нестройным табуном мурашек пробежал вдоль позвоночников незадачливых охотниц.

Насмерть перепуганный заяц ломанулся сквозь густую чащу. Подгоняемые животным страхом, бабки припустили следом. Скрепя своим ревматизмом, преодолевая препятствия в виде валунов да валежника, продираясь сквозь густые заросли шиповника да ежевики, старушки обгоняя одна другую, оставили позади себя перепуганного зайца. Животное же драпало по уже проложенной тропе со свисающими с веток клочками одежды и пучками волос. Вид у бабок был ещё тот.

— Беги Любка, беги! Только медленно беги, пущай тебя волк сожрёт, а я ещё пожить хочу-у-у!! — верещала Симка, перепрыгивая сухие ветки, совершенно забыв про все свои болячки.