Кровавая Ведьма (СИ) - Кувайкова Анна Александровна

Съездила, конечно, не зря. Вот только что ж такое приключилось в мое отсутствие?

— И что сказали те, к кому вы обращались?

— Да, по-разному, — поникли могучие плечи кузнеца. — Толку с них, як тот мертвяк дышит. Маги эти, что с Ансгара пришлые, руками развели, мол, не их вотчина. Просил совет, к кому посильнее обратиться — те отмахнулись, мол, сильнее их только имперские эти, звери которые. А им до нашей страны и дела-то не будет.

— А еще кто что сказал? — спросила, нетерпеливо подталкивая мужичка. Я бы еще и ладонью по столу постучала, лишь бы не дрожало, как многие годы назад, сердце при упоминании об этих… зверей! Причем зверей не просто названных, а по сути их черной.

Иной дикий зверь добрей и жалостливой будет, чем пятерка известных имперских магов.

Мне ли этого не знать?

— Шаман из этой, Толии, молчал всё, — тяжело вздохнул мастеровой. А после задвигал бровями, будто припоминая что. — Разве был ведьмак один пришлый, подал мысль здравую. Баял, мол Кот Баюн это в лесах наших завелся. Оголодал, вот людей в лес и заманивает, сказками своими убаюкивает, да заживо съедает! И мало кто ему противиться смогет, колдуны какие разве что.

— Любопытная… теория, — с трудом сглотнув порядком остывший отвар, признала я. — И что ведьмак тот, не сумел его побороть? Аль не пытался?

— Да куда там, — кузнец рассерженно стукнул донышком чашки по столу. Удивительно, но чашка выжила и, в отличие от мебели, даже не пискнула. — Мы ж думали, путевый, раз подсказку дал. И рыжий он, как ты, да только шибко тощий, да малый — молоко на губах не обсохло, куды ему ворожить-то? Городовой наш нанять его хотел, насилу остановили. Проболтался малец в трактире, что он недоучка-то!

Я медленно смежила веки, пытаясь прикрыть в глазах пляшущее там веселье.

Недоучка, значит?

Это даже интереснее, чем в прошлый раз!

— Что ж, — кашлянув в кулачок, я серьезно заговорила. — Вы вот, что, Мастер…

— Никлион меня кличут.

— Мастер Никлион, — охотно согласилась я, поднимаясь на ноги и подхватывая плащ, который успела снять за время разговора. — Обещать я вам ничего не буду, но чем смогу, подсоблю.

— Вот это дело, — от души треснув по собственному колену, явно обрадовался кузнец. — Говори, чего надобно будет? Дары какие, аль оружие?

Я в очередной раз покосилась на пудовый кулак и уцелевшую коленку. Моя бы от такого удара в обратную сторону вывернулась!

— Нет, спасибо, — торопливо отказалась я от «оружия». Да и не говорить же мужику, что если местный лес с недавних пор отжал реальный Баюн, толку даже от шестерых таких детин не будет?

Разве что котяра наестся на месяц вперед.

— Дык это, — почесав пятерней соломенные волосы на затылке, снова полез на помощь кузнец. — Может, сопроводить тебя до чащи-то? Одной, небось, боязно. Мы это с мужиками быстро!

И снова я отказалась, собирая чашки со стола:

— Нет, благодарю. У меня свои тропы, и свои средства. Разве что в лес никого не пускайте дальше опушки, денька два. Смогете?

— О тож! — легко согласился детина, тоже оказываясь на ногах, возвысившись надо мной на добрый аршин. И вдруг вспомнил. — А по оплате что, красавица? Мы сколь могли, насобирали, не обижай. Кто векли бронзовые подбросил, кто серебряники. А были и такие, кто на златники расщедрился — уж слишком вреда нечисть принесла поганая!

Зеленая жабушка внутри меня бодро захлопотала ластами.

Но была тут же решительно прихлопнута бдительной совестью. Что у меня, монеты в запасе иссякли?

Нет, иных бы я с радостью ободрала, как липку. Но обман своих не одобряют даже чужие боги.

Причем я до сих пор без малейшего понятия, что на самом деле твориться в лесу!

Хотя предположения имеются.

— Вы вот, что, Мастер Никлион, — пожевав губу в сомнениях, предложила я, расставляя нехитрую посуду по своим местам за стойкой. — Давайте так порешим: я схожу в чащу, а там видно будет. Коль помочь сумею, награду мою обговорим. А коли нет…

Договаривать я не стала, да и что пояснять-то? Если ведьму сожрут, какая ж ей награда?

— Род с тобой, девонька, — невесть чего перепугался кузнец, даже защитным знаком меня осенил. — Чует мое сердце, ладно всё с тобой будет. Но до леса я тебя провожу, не обессудь. Мало ли что!

Хм. Например, что? Проклянут по дороге менее успешные конкуренты?

Кстати, а почему по мою душу пришел кузнечных дел мастер, а не городовой или староста, на худой конец?

Ырка меня побери! Когда я научусь сначала всё выяснять, а потом браться за работу?

До леса топать было немало — две версты по городу, три за ним.

Это от моей лавки, естественно, недаром же я лучшее помещение в центре выкупала! Удобное, кстати, место, людное, в самом сердце Полоца, на торговой улочке. А вот домишко мой личный, уже за чертой находился, там, где скромные домики для подросших сирот недавно отстроили — сам Князь со столицы расщедрился, когда сын у него долгожданный народился. За детишек, честно, я была рада.

Только на кой мне такой шум и гам рядом? Они же хозяйством обустраиваются, скотину заводят, огороды разбивают, женятся, детишек рожают… Хоть опять переезжай!

Жалко. До леса рядом, от дороги далеко. И что делать?

— Иди, дочка, подсажу, — едва оказавшись на улице, окликнул меня кузнец, чье настроение менялось столь же стремительно, как погода на Хорсовом заливе.

Еще недавно суровый такой со мной был, недоверчивый. А теперь прям как подменили!

Изумительно подозрительный мужик. И почему ему хочется верить?

Улыбаясь сквозь зубы, покорно полезла на исполинского его коня, мысленно ругая доверчивость, которая вечно выходила мне боком (а пару раз и прямо в бок). Иноходец оказался под стать своему владельцу, с лохматой гривой, длинным хвостом, которому иные девки позавидуют, и гладкой песочной шкурой. Стоял он смирно даже без привязи, под тяжелым клепанным седлом, и если страдал, то только одним — тотальной непереносимостью ведьм.

Точно говорю, в его взгляде это прям светилось!

Но кузнецу перечить не решились ни я, ни коняга. Дождавшись, пока он окажется в седле, едва коснувшись крупа ладонью, не притронувшись к стременам, мы смиренно двинулись на многолюдную улицу, где, не смотря на послеобеденный час, бойко шла торговля во всех лавках сразу.

Задавить снующих всюду людей — раз плюнуть, и потому конь шел медленно и размеренно, будто корабль рассекал воду, а у меня появилось время на расспросы.

— Мастер Никлион…

— Да зови уж меня дядюшкой, чего уж, — добродушно усмехнулся позади меня мужчина, железной рукой управляя поводьями.

Я с тоской прикрыла глаза, сглатывая внезапную горечь.

В моей жизни был только один человек, которого я так называла. И, увы, по собственной глупости я его покинула. С тех пор звать так других язык не поворачивается.

Да и не человеком он был вовсе.

— Ладно, — согласилась для вида, и просто продолжила. — Скажите, а почему вы ищите ведьм и магов? Почему этим не занимается, скажем, городовой?

— Да то ты не знаешь, что за городовой у нас, — кузнец позади меня усмехнулся в короткую бородку, едва не заставив вздрогнуть. Ну, не люблю я лошадей. А ездить с кем-то в седле, так тем более! — Вроде не глухой, не дурной, а ленивый. Пока не припечёт, как следует, и пальцем не пошевелит. Мы б выбрали другого, да у него родня в столице, связи какие имеет. Сказать честно, не по душе мне кумовство, да в нем тоже польза имеется. Как беда какая сильная, городовой-то со столицей вмиг дела решает, на помощь дружину зовет. А что по мелочи, так мы уже сами привыкли. С Мастерами другими совет позовем, и порешаем. Так оно всяко сподручнее.

— А, вот оно что, — многозначительно произнесла я и замолкла.

Что тут говорить-то? Вот она, обыденная человеческая натура. На несправедливость жалуемся, но менять ничего не хотим, а когда надо, еще и пользуемся. Сколько городов я в своей жизни повидала, и везде так!