Сергей Фокин - Адские врата

— Неплохо, конечно. Но теперь, с Кикиморовыми инструментами, я им нос утру!

Непредвиденное происшествие случилась только единожды. Они прошли очередной большой зал, в котором почему-то валялись на полу дымящиеся головешки и обломки мебели, обошли кострище, разожжённое прямо посреди дороги, и услышали странные звуки — не то канонаду, не то гром.

— А мне уже показалось здесь скучноватым! — потерев руки, будто обрадовался Савелий, и обратился к сопровождающему бесу: — Не знаешь, что там у вас творится?

Посыльный, замотав головой, тем не менее остановился, и немного неуверенно предложил:

— Нам лучше пройти другой дорогой.

— Заглянем, однако, проверить, откуда эти звуки, — предложил поп — отчасти, чтобы досадить ему, отчасти из обычного любопытства. А Оксана, показав рукой в задымлённый проход в конце зала, произнесла очень внятно:

— Нам туда.

Кузнец с Савелием переглянулись и поспешили за ней следом.

Всё стало ясно через несколько минут. Ориентируясь на звуки, они миновали пару коридоров и снова оказались в основательно задымлённой пещере. Волшебный фонарик следовал за ними по пятам, а здесь взвился под самый потолок и ярко засветился. Неожиданно замерцал и крест на шее Савелия, указывая на приближение опасности. И тут предстала им картина баталии, которая могла бы легко сойти за эпическую, задумай кто-нибудь её в будущем описать.

Огромный зал, уставленный строительными лесами, похоже, подлежал реставрации. Судя по всему, работы здесь хватало: мостки прокинуты под потолком вдоль всего периметра, а местами даже поперечно помещению. Вырубался орнамент, расширялся центральный свод и отделывались стены. Если исходить из размеров пещеры, всем этим должно было заниматься никак не меньше сотни рабочих. Так оно, в общем-то, и оказалось. Только часть их, не выпуская резцов и мастерков из рук, уже лежала мёртвыми. По всей видимости, пытались спрыгнуть на пол и ретироваться, но не смогли: враг настиг и почти всем оторвал головы.

А чуть в стороне высилась та, что с ними это проделала: ужасная тварь, напоминающая осьминога. Впрочем, длинные и многочисленные клешни, которыми она размахивала и угрожающе щёлкала в воздухе, наводили на мысль об одновременной схожести не только с моллюсками, но и с ракообразными. Подтверждали это и длинные усы чудовища, которые, кроме всего прочего, служили оружием: оно «косило» ими перед собой, разнося в щепки обломки лесов, сбивая с ног зазевавшихся чертей и даже высекая брызги камня из стен и арок.

В одном из углов испуганно жались друг к другу несколько десятков рабочих бесов. Они побросали инструменты, некоторые упали в обморок, но бежать им было некуда: путь к отступлению перекрыла тварь. И сделала это с вполне определённой целью: утолить голод. Он мучил её с той самой секунды, когда волей случая пришлось навсегда расстаться с человеческой оболочкой, разрушенной в курятнике святой водой доморощенного попа. Бабка Матрёна, обернувшись безобразным чудовищем, ухнула в пролом, ведущий в преисподнюю, потому что пахнуло оттуда на неё прелестным запахом бесовской плоти. Отчего-то показался он ей вкуснее самых сладких тортов, ароматнее туалетной воды. Счастье Сигизмунда, что смог он зацепиться за неровности колодца и освободиться из её лап. Был бы съеден первым.

Ворвавшись в подземный мир, двигалась тварь по коридорам, подъедая павших и покалеченных бесов, столкнувшихся с душой Оксаны. Наслаждалась при этом, будто райский нектар пила. Не беда, что некоторые с душком. Жарковато вокруг, о холодильниках никто не позаботился. А когда попала в зал, полный строителей-реставраторов, вообще зашлась восторгом. Вот где шведский стол! Тут и молодые, и старые, и баб на подсобных работах множество. А они, знамо дело, мягче и приятнее на вкус, чем мужики-то. Торт со сливками, иначе не назовёшь!

Торопливо отрывая головы попадающим ей в лапы — чтобы не сбежали, — загнала оставшихся в угол. Тут и думала начать пир, но досадная помеха объявилась. Выпорхнула из-за спины маленькая женская фигура, в которой Матрёна мигом узнала душу Оксаны, спроваженную ею в ад. Разговора у них не получилось, потому что не стала Оксана отвечать на мысленные посылы старухи, а встала на пути и дала понять, что не позволит беспредел творить.

Рыкнуло чудовище, решило показать, кто есть кто. Двинулось напролом, норовя снести противника, задавить массой, только вышло всё не так, как замышлялось. Не собиралась Оксана уходить с дороги. Зачерпнула магической энергии хорошую пригоршню — и метнула молнией, да прямо старухе в голову. Неприятное ощущение, когда тебя трясёт, как в лихорадке, а по коже разряды стекают, перемигиваясь да потрескивая.

Завязалось меж ними противодействие, в котором никто победить не мог. Матрёна, размахивая усами, лапами да клешнями, рвалась в угол: для неё, голодной и злой, там стол был накрыт на одну персону. Оставалось только сесть, да морду в тарелку опустить. А девушка, не страшась нимало, била её прицельно и больно, всякий раз заставляя отступать да ожоги зализывать. Отстаивала справедливость и умеренность в аппетите, стало быть.

В таком положении и застали её новые гости преисподней. Маленькая женская фигура, раскинув руки в стороны, парила невысоко над полом, словно белое облако — такая же лёгкая и прозрачная. Она сводила ладони перед грудью, и тогда молния рассекала воздух, наполняя его запахом озона и освещая зал. Чудовище каждый раз издавало утробные звуки и вздрагивало всем телом. От хитиновых пластинок, покрывающих голову и туловища, разлетались искры, что создавало иллюзию сварочных работ.

— Я здесь, — тихо произнесла Оксана, подняв руку, и её спутники вдруг поняли, что она имела в виду. Одетое в короткие шорты тело второй девушки виделось им полупрозрачным и чисто белым — словно ангелок с иконы. Разве что крыльев за спиной не имелось. Зато волосы оказались распущены, и временами по ним пробегали всполохи разрядов.

Две половинки увидели друг друга одновременно и засветились янтарными переливами, будто настраиваясь на одинаковую волну. А потом и сама Оксана, мгновенно впав в магический транс, раскинула руки в стороны, забормотав заклинания, и метнула в чудовище неожиданно раздувшийся на ладонях огненный шар.

— С Матрёной сподобились встретиться! — покачал головой Савелий, снимая с шеи брызжущий светом крест. — На этот раз, с Божьей помощью, не дадим ей уйти.

Вместо ответа кузнец с угрюмым выражением лица направился к поломанным лесам и подхватил там огромную жердину, поднять которую простому человеку не по силам. Длиной она была метров десять — по высоте потолка, а толщиной никак не меньше двенадцати сантиметров. Приладить такой по хребту — любому зверю не понравится. Только не настоящий зверь стоял сейчас перед Николой. И подтверждением тому уже был один крепкий удар, отражённый бабкой Матрёной с ехидной усмешкой на устах — в курятнике. Впрочем, сейчас тварь имела другое обличье, совсем не похожее на непробиваемую старуху Божий одуванчик, и повернулась спиной к кузнецу. Ей очень досаждали молнии: слепили глаза и нарушали ориентацию в пространстве.

Замах, проделанный Николой, вывел бы его в лидеры на летней олимпиаде по бросанию молота. Бревно со свистом распороло воздух и устремилось к самой шее чудовища.

Очевидно, этот звук и заставил тварь обернуться. Всё, что оно успело сделать — выставить блок из одной клешни и правого уса. Со страшным треском кость не выдержала и отскочила, будто хвост у ящерицы, ус надломился и загнулся бараньим рогом, а полёт жердины продолжился. Толщина шеи, противостоящая ей, была около метра, поэтому разность масс оказалась не в пользу дерева. К тому же пятисантиметровые хитиновые пластины, по определению, выдерживают пулю, выпущенную из автомата в упор. Бревно треснуло, но силой удара и шея согнулась почти пополам! Это было жуткое зрелище: дрогнувшая туша медленно поднимала сложенную голову и приходила в себя, поводя из стороны в сторону огромными глазищами.

Похоже, она нашла себе ещё одного достойного противника.

Не стал Никола ждать благодарности — повернулся, чтобы схватиться за новое бревно. Решил поделиться ещё одним подарком. Выбирать, правда, не приходилось — что попалось, за тем и потянулся. Лежало бревно вдоль стены, и ко второму его концу — надо же такому случиться! — устремился сам ракообразный моллюск. Зашелестел под ним гравий, даже пол продавливаться начал! Вышло так, что уцепились они одновременно, и рванули, точно на соревнованиях по перетягиванию каната. Не будь жердина дубовой — пошла бы щепой. Дуб же выдержал, застонал только. Николу поволокло подошвами по каменным плитам, даже резиной запахло. Но попалась на полу трещинка — и остановился он, встал поустойчивее, стряхнул оторопь, снова потянул на себя. Тут уж пришлось туше многотонной скрести клешнями по камню да присосками за стены цепляться. Только и присоски не двужильные — какие оторвались с мясом, не желая поддаваться, какие просто отстегнулись, чтобы в живых остаться. Заревела тварь, не поверила, что обычный с виду мужик может её пересилить. Дополнительные ноги перебросила с другого фронта, вцепилась в бревно клювом — и принялась изгибать, чтобы потные руки кузнеца скользить по стволу начали. А потом дёрнула, будто больной зуб из пасти.