Сергей Фокин - Адские врата

Неизвестно, что подумалось чудищу в последние мгновения. Может, пронеслись картины босоногого детства, когда бегала Матрёна девчонкой по лугам да пашням колхозным. Может, успело просчитать геометрию полёта и наклонить голову на нужный градус. Во всяком случае, отреагировало единственно правильно: перетерпел огонь, крутанув головой так, что даже слюни во все стороны разлетелись, открыло клюв и поймало кувшин, как есть, не опрокинутым.

В ту ж секунду замерло всё вокруг, и тишина, окутавшая поле боя, сразу стала давить на уши бойцам. Десятки глаз смотрели на посудину, будто пушинку, удерживаемую чудищем в пасти. Неловкое движение — и выплеснулась бы вода, обжигая тому язык и небо. Только не допустила тварь оплошности. Стояла, будто окаменевшая, и наслаждалась собственным триумфом.

И мысли в её голове шевелились под стать моменту. Не отыскалось у противников действенного оружия — как дети малые, в пистоны играют. Полученные повреждения для неё — только шрамы, украшающие бабу. Регенерация творит чудеса, особо под контролем бывалой ведьмы. Через день как огурчик станет. А последнее оружие, которого действительно бояться приходилось, да которое дурням невдомёк в первую очередь использовать было, она готовилась расколотить о стену. И делалась после этого непобедимой и неодолимой. Оставалось людишкам только ретироваться, а бесов в углу преподнести ей на блюдечке с голубой каёмочкой. И будет она пожирать тех долго и неторопливо, вкушая отдельно мозг с печенью, отдельно селезёнки и сердца. А кузнец с кампанией пусть уносят ноги, она ещё встретит их на узкой тропинке, схлестнётся в бою и отведает человеческого мясца. Но чуть позже, когда проголодается снова…

От мыслей этих забурлила в душе чудовища радость, предстоящее наслаждение мозг счастьем наполнило, ухмыльнулось оно… и ненароком раздавило хрупкую посудину во рту. Плеснулась святая вода, разом проникая и в горловину, и в дыхательные пути. И тогда вой и рёв раздались такие, что с потолка посыпались крупные булыжники, а врагов звуковой волной на пол уронило. Уши у них точно ватой заложены сделались. Черти в углу, как один, рухнули без чувств, и только хитроватый адъютант, спрятавшись во входной проём, краешком глаза наблюдал за происходящим. Падать в обморок ему не полагалось по должностной инструкции.

Савелий, откинутый безобразной лапой, лежал в стороне и потихонечку матерился, потирая ушибленные бока. Голова его была перемазана зеленоватой жидкостью, из ссадины на щеке капала кровь. Но живой, слава Богу, ещё есть порох в пороховницах!

Взвилась огромная туша ввысь, ударилась о потолочную плиту, размозжив в квашню клюв, потом рухнула на пол и принялась биться в конвульсиях, круша остатки лесов и валяющиеся на полу бревна. Противники вынуждены были вжаться в стены, чтобы не быть раздавленными. Лишь душа Оксаны, неожиданно поднявшись в воздух, поплыла к умирающему врагу и зависла над ним с развевающимися волосами — будто ветром их обдувало. Потом появилась у неё в руках бутылочка синего стекла. Откупорила пробку — и вылила содержимое прямо на Матрёну. Потекла маслянистая жидкость по дергающейся спине, потом на пол капать стала…

— Долг отдаю свой, пока слышишь меня. Чтобы обоим спать спокойно. — Слова будто эхом по пещере разнеслись. И, более не обращая на чудовище внимания, подлетела к собственному телу.

Их слияние произошло мгновенно: просто две сущности стали как одно целое. На пол упали только холщёвые подштанники, добытые в кочегарке.

Долго билась тварь, не желая умирать. Но, похоже, жизненно важные органы оказались сожжены, и даже дышать ей сделалось в тягость. Хрипеть принялась, как загнанная лошадь, ещё сильнее туша затряслась. А потом вытянулась в струнку, напряглась, сделалась как рельс металлический — и через секунду обмякла. Глаз потух и закрылся, а лапищи повисли плетьми.

Вздохнула девушка глубоко, словно только что поднялась на поверхность с большой глубины, и вдруг на лице её отразилась тревога:

— Колюшка, как ты, родной мой? — И бросилась к кузнецу.

Обнялись они крепко-крепко, так что у Оксаны тоже дыхание остановилось — но на этот раз от счастья.

— Всё хорошо, золотце! Мы победили! — прошептал Никола прямо ей на ушко, откинув за спину распущенные водопадом волосы.

Поднявшийся на ноги Савелий, глядя на них, даже слезу пустил.

— Нет предела чудесам Господа. Знать, не помогли Матрёне украденные годы, — сказал он и многозначительно посмотрел на провожатого, которому пришлось лишь пожимать плечами: в промысле Всевышнего тот был не знаток.

— Ещё детей наших найти нужно, — напомнила девушка, положив голову на могучую грудь мужа.

— Есть у нас тут один… он показать должен, где они, — мотнул в сторону беса Никола.

Почувствовав, что обстановка стабилизировалась, адъютант выбрался из арки. По его лицу невозможно было понять, рад он развязке или разочарован до глубин своей бесовской души.

— Пожалуй, можно идти дальше, — вставил, а сам посматривает на героев с некоторым интересом и даже испугом.

— Да уж, посидели на завалинке, пора и честь знать! — пробурчал Савелий, впрочем, беззлобно. Он старательно отряхивал костюм и прилизывал остатки волос на лысине: всё-таки женская часть их войска увеличилась на одну человеческую душу.

Между тем очнувшиеся от обморока рабочие-бесы вскакивали на ноги и быстро исчезали в проходе, находящимся в противоположной стене зала. Они были рады-радёшеньки, что остались живы.

— Ещё несколько минут — и будем на месте, — предупредил провожатый. После увиденного на поле битвы он переменил мнение о гостях: в его голосе исчезло всякое пренебрежение. Насколько могли понять Никола и Савелий, среди чертей тоже имелись неплохие бойцы, но никто из них не рискнул связываться с обернувшейся Матрёной. Предоставили людям. А возможно, хотели проверить их возможности. Что же, пришлось убедиться, что от слова до дела у тех разговор недолгий.

Кузнец никак не мог наговориться с женой. Она смешала впечатления души и тела, отчего немного путалась во времени. То ей казалось, что только что спустилась в преисподнюю, то вдруг со смехом вспомнила, как бродила по коридорам — голая и злая, не зная, что вперёд сделать — найти, во что одеться, или погром учинить, чтобы пар выпустить.

О встрече с чудищем рассказала коротко: обнаружила какое-то производство, разнесла в щепы станки с участком подготовки, а потом увидела, что ей навстречу бесы несутся, выпучив глаза. Что-то напугало их больше смерти, даже Оксанины молнии показались цветочками. И правда, пошла девушка навстречу потоку — там и столкнулась с ягодками. Ненасытное чудовище невиданного размера пожирало чертей, брызгая слюной. Оно металось между стен огромного зала и подхватывало рабочих, которые пытались проскочить мимо неё к двери. Мало кому удавалось спастись.

Пожалела Оксана оставшихся бесов. Сгрудились они в самом дальнем углу и к лютой смерти готовились. Только что сама их громила, как разъярённая тигрица, и бежали от неё враги, будто от ладана. А тут сторону поменяла, защитницей сделалась. Встретившееся ей отродье было не земным, и ад стал бы для него подходящей могилой. О том, что бьётся с Матрёной, догадалась уже позже. Пришло к ней осознание этого, будто откровение. Но не изменила она решения, не оставила бесов на произвол судьбы. Бой длился больше часа, когда подоспела помощь…

Провожатый, наконец, остановился возле небольшого углубления в стене, и, ощупав камни, нажал на какую-то выбоину. Тотчас хорошо подогнанные друг к другу плиты разошлись перед ним в стороны, открыв большой и широкий проход в уютную пещерку. Здесь на стенах горело с десяток факелов, а на каменном постаменте находился подсвечник с тринадцатью свечами. Потолок и стены были тщательно обработаны. Орнамент, нанесённый на них, оказался затейливым геометрическим узором.

— За дверью тронный зал. Прошу соблюдать этикет, — произнёс адъютант, словно выполняя привычный ритуал. — Вас встретит господин регент. Он один из первых помощников кардинала.

— Дьявола, надо понимать? — спросил Савелий, переглянувшись с кузнецом.

— Кардинал входит в большой совет, господин Дьявол им руководит. — Чёрт ответил без тени снисходительности. На его лице появилась непроницаемая маска.

Поп нисколько не смутился. Действительно, откуда ему знать такие подробности? Только проворчал немного сварливо:

— Вот развили бюрократию! Порядок у вас тут нужно навести, не иначе. — Что, по его мнению, предполагалось сделать, уточнять не стал: адъютанту наверняка не понравилось бы.

— Веди! — скомандовал Никола, обняв жену. Та льнула к его плечу и счастливо улыбалась.

Проводник направился к постаменту, обошёл его, закрывая спиной часть стены, потом та тоже разошлась двумя створками, и перед гостями распахнулся проход в тронный зал.