Запутанная планета (СИ) - Колотилина Октавия

Она прыснула, удивляясь этому неожиданному выводу, и закуталась поплотнее. Не то, чтобы зябко, но гладкая пелерина так нежно облегает кожу, воздушная, крупной вязки, из пушистых охровых нитей. От «римлянина» пахло цветочным одеколоном с оттенком смолы — наверняка ужасно дорогим. Приятно, когда за тобой ухаживают. Взяв протянутое зеркальце, Клара взглянула на себя и удивлённо воскликнула:

— Ничего не размазалось, даже пудра и румяна!

— О, если бы косметика пропадала от слёз, мастеров-веятелей выгнали из Матового Дворца. Вы прекрасны, как всегда.

На мужественном лице отразились восторг и грусть: для Тиралика девушка с Земли была частью легенды, но не смертной, в которую запросто можно влюбиться. А жаль.

Посреди аллеи начало что-то проявляться, послышалось «туу-у-тум». Клара подалась вперёд, замирая от радостного предчувствия…

Однако на мостовой появилась вовсе не ТАРДИС. Толстая ракета с маленькими треугольными крыльями напоминала старинный батискаф — такие же иллюминаторы в окружении крупных болтов. Со ржавых боков отслаивалась чёрная корка.

Изнутри сильно стукнуло. Батискаф покачнулся, сбрасывая чешуйки. Клара в испуге прижалась к Тиралику, он приобнял за плечи, выхватил челнок… Ещё раз стукнуло; люк сверху отлетел, зазвенел о плиты. Изнутри повалил дым, показалась рука в пластиковой перчатке.

Тут сзади из-за «креветки» выбежал Доктор, хмуро глянул в их сторону — и пошёл к батискафу. Клара обернулась: у соседнего коралла стояла ТАРДИС! Конечно, это звук её посадки слышался!

Из ракеты на мостовую спрыгнул невысокий космонавт, открутил закопчённый шлем. Под шлемом обнаружилось бледное личико, наполовину скрытое фиолетовой чёлкой; синий глаз смотрел настороженно. Космонавтке было лет четырнадцать, не больше.

Галлифреец, склонив набок голову, наблюдал за девочкой. Потом шагнул вперёд, из-под его бровей в синий глаз заструилось изумрудное сияние. Свет лился секунды три, а потом оба разлетелись в разные стороны, словно между ними взорвалась бомба.

Выпрыгнув из лодки на мостовую, Клара кинулась поднимать Доктора. Но тот легко вскочил сам, отстранился и проворчал:

— Почему стоит оставить девушку одну на пару минут, её тут же принимается обжимать какой-нибудь тип?

Рассмеялась:

— А ты не оставляй!

И обняла, зарывшись носом в малиновый сюртук. Запах кофе и машинного масла, уюта и ожидания приключений. Наконец-то вместе.

— Знаешь, я тут немного побыла тобой… — Она слегка отстранилась, оглядела, как будто в первый раз, седые волосы торчком, густые брови, горькие складки у рта — и улыбнулась с обожанием: — Как ты справляешься?

Он только хмыкнул.

Слева раздалось вежливое покашливание. С неохотой оторвавшись от груди Доктора, Клара обнаружила квадратного человечка в кудрявом парике, который смущённо прятал глаза. Тот профессор-ваятель из дворца, Гапониус-да.

За ним стояла пара молодцов в сияющих оранжевых накидках, которые держали пышное бальное платье, кружевную шляпку, перчатки с тем же узором, веер в прозрачном футляре и коробочки с бижутерией.

— Леди Клара, — торжественно произнёс коротышка, — позвольте преподнести вам маленький презент. Тиралик-да сообщил, что моя работа была испорчена при весьма волнительных обстоятельствах, и мне хотелось бы восполнить…

— Стойте! — Клара виновато улыбнулась. — Здорово, конечно, но мне просто некуда вашу красоту надеть.

— Как так — некуда надеть? — Доктор строго и ревниво на неё посмотрел. — Королева Елизавета Первая приглашала меня на бал в Уайтхолле, давай её навестим?

— Ты умеешь танцевать?

— Увидишь.

Клара подумала о Дэнни Пинке… И решила: нехорошо отказывать английской королеве.

Разум Доктора

Если отпустить Ривер, перестать гладить водопад её вьющихся волос, отвести взгляд от ласкающих, озорных, глубоких зелёных глаз — не растает ли она снова? Как насмотреться на тронутые румянцем щёчки, на морщинки возле бровей?

Джон совсем уже решил стереть тевтонку, когда та упомянула киберлюдей из золота. И пришла Ривер. Любопышка. Она хотела подробностей, даже поздороваться забыла, перехватила бугристый мяч и принялась выяснять, как именно киберлюди способны строить своё тело, поедая камни.

Конечно, можно было и догадаться: пока жив Доктор, все компоненты его разума неистребимы. Уж после появления Ронни — точно.

Следующим пришёл Кибер, как раз во время расчёта пути ТАРДИС обратно в Небесные Палаты, и принялся сыпать числительными. А если попробовать снова отключить ему блокировку эмоций? Пусть парень хоть на мир посмотрит без синих циферек перед глазами…

— Хватит вам там, — раздалось брезгливое.

Джон оглянулся: Рассилон! Явился, заждались. В своей позёрской красной мантии, сложил руки на груди, и, поджав губы, рассматривает датчики эфира и временных искажений. Показания скакали. Он покосился на главный экран, где сдержанно улыбался Тиралик:

— Вы, вообще, заметили, насколько этот тип не нравится Доктору?

— Конечно, не нравится, — подтвердил Джон, снова поворачиваясь к Ривер. — Ты бы видел, как нагло он обнимал Клару!

— Упрямец, ты всё о своём. В другом проблема: временные линии вокруг него выделывают кренделя. Тиралик — аномалия. А вместе с аномалией Небесных Палат это приведёт к прорыву ткани реальности, рано или поздно. Кстати, что там ТАРДИС выдала насчёт твоего глупейшего выступления против ракносс?

Джон отстранился от Ривер, потёр нос и опустил глаза. Заставил себя сказать:

— Доктор не должен был вмешиваться. Теперь Палаты простоят до следующего года точно, и фиксированная точка, где Неклида необитаема, уже нарушена.

— Всех в Ось Безумия, — безапелляционно озвучил приговор Рассилон. — С момента истории, когда иллинойцы только высадились на планету и по сей день — надо резать. Ничего, побудут в пузырьковой вселенной, пока какая-нибудь тварь, гуляющая между измерениями, не сожрёт их время.

Равнодушный и справедливый, единственный судия во Вселенной. Не страхи, не морок — настоящее Доктора. Парадное облачение лорда-координатора АНВ, чёрная мантия и воротник с оплечьями. И как же тяжёл, непосильно тяжёл этот воротник…

— Заткнись ты, Колючка. — Ривер скользнула ладонью по рукояти бластера. — Не видишь — Джону и так плохо. Может, твоя ткань сама расправится, если убрать вторую аномалию.

«Убрать вторую аномалию». Замечательное решение. Тогда Палаты можно не вырезать, они погибнут сами к следующему году — ТАРДИС уже просчитывала такой вариант.

— И что же мне делать с Тираликом? — нервно усмехнулся Джон. — Убить? На глазах соседей?

— Не передёргивай, Упрямец. Его лучше вырезать в отдельный пузырёк, временная петля размером один-два дня — ничтожное вмешательство…

— Это же иллиноец, — оборвал его Джон. — Мы имеем дело с крайне социальной расой. Посади муравья в баночку, дай воду и пищу — сколько он проживёт? Пару дней. Будет погибать от тоски, бегать по кругу, искать своих, после упадёт кверху лапками. А ты мне предлагаешь зациклить эту пару дней и сделать мучение бесконечным! Убить — гуманнее.

— Тогда сам думай, — обиделся Рассилон и пошёл к широкому креслу возле окна.

Оно переливалось красным атласом — прошлое выкинула наружу Грейн, Джон обновил.

Узкие цветные полотнища трепетали огнём на ветру. Чтобы их развесить, старательные ваятели установили сотни столбиков высотой в человеческий рост и натянули между ними длиннющую верёвку. Многие полотнища были изорваны, прожжены лазерными лучами, которые взрыли и монолитную плиту аллеи в попытках поразить ракноссов.

Доктор подбежал к гирлянде, задумчиво подёргал прожжённый флаг. Достал звуковую отвёртку, посветил в основание ближайшего столбика, следующего. После цепко взглянул на Тиралика и подозвал того пальцем.

Иллиноец с опаской подошёл. Доктор скакнул к яме, где мостовую разворотил луч. Поднял осколок длиной в руку и, словно кусок плиты был надувным, легко перенёс к полотнищам, обвязал одним из них. Верёвка прогнулась до середины длины столбика.