Надежда Первухина - Спицы в колесе Сансары

Цыси осматривала дом. Наконец она спустилась в гостевой зал к мужу.

— Как тебе осмотр, милая?

— Хороший дом. Но в Ляншаньбо нам построили бы не хуже.

— Как? Ты скучаешь по Ляншаньбо?

— Да, дорогой. Давай побудем здесь какое-то время, а потом вернемся к дедушке.

— Хорошо. Вообще, в Чакравартине меня ничто не держит.

Подошло время обеда, а припасы, которые взяли с собой герои, были скудны. Да и что за радость жевать вяленое мясо, когда на рынке можно раздобыть жареного фазана!

Друкчен подозвал монаха Куя и Лея по прозвищу Яшмовый Таз.

— Вот вам десять лян серебра. Ступайте поскорее на рынок и купите самой лучшей еды и выпивки. Отметим возвращение в столицу!

Разбойники повиновались и ушли, прихватив с собой корзины для припасов. Цыси же меж тем прибиралась в гостевом зале, вытирала пыль, подметала коврики, поправляла подушки на лежанках.

— Надо взять тебе служанку, дорогая, — сказал Друкчен. — Я не хочу, чтобы твои нежные пальчики марались черным трудом.

— Ах, милый. Мой дедушка говорит, что труд никогда не бывает черным. Да и зачем нам служанка? Ведь мы скоро вернемся в Ляншаньбо!

Друкчен обнял жену и усадил ее рядом с собой на скамейку:

— Послушай, милая Цыси, я тебе должен кое-что рассказать.

Цыси изобразила полное внимание.

— Еще до встречи с тобой, еще вообще до того, как я попал в Ляншаньбо, я здесь, в городе, познакомился с женщиной по имени Мой-нян. Она содержала веселый дом под названием «Озорная пташка». Я не любил ее, просто решил поразвлечься от скуки. И вот однажды в «Озорной пташке» произошло убийство. Раб по имени Лекант убил некую высокопоставленную даму. Мой-нян решила замять убийство и избавиться от тела. Но прежде, чем она это сделала, мы увидели на запястьях убитой прекрасные браслеты, настолько красивые, что их впору носить богине. Мы сняли эти браслеты и преподнесли их Мой-нян.

— И она не отказалась?

— Нет. Повторяю: браслеты были очень красивы. И вот через некоторое время принцесса Ченцэ поручила нам отправиться в путь к храму Благого Восьмеричного Пути за волшебной водой. Мой-нян отправилась с нами, она должна была изображать богатую паломницу, едущую на источник. Но на пути с нами произошло приключение. С горы Куньлунь прямо перед нами спустился Кайминшоу — великое чудовище, которое охраняет эту гору. Кайминшоу очень понравилась Мой-нян, и он предложил ей стать его спутницей жизни. Мой-нян согласилась, и чудовище забрало ее к себе на гору Куньлунь.

— Вместе с браслетами?

— Да, вместе с браслетами. Я не думал, что они кому-нибудь понадобятся, но вот однажды мне приснился сон, в котором Будда повелевает мне отправиться на гору Куньлунь, забрать браслеты у той женщины и передать их рабу по имени Лекант. Я не представляю, как все это сделать, но сон снился мне уже несколько раз, и я понимаю, что не должен нарушать волю богов. Поэтому, милая, из Чакравартина ты отправишься домой в Ляншаньбо, а я со своими молодцами пойду на поклон к чудовищу Кайминшоу.

— Нет! — сердито сказала Цыси. — Я пойду с вами. Вдруг ты опять влюбишься в свою Мой-нян и позабудешь меня. Поговорка гласит: ни мужа, ни веер не отпускай по ветру — обратно не воротятся, унесет судьба.

— Милая, я буду верен тебе. Я просто не хочу подвергать тебя опасности.

— Ничего, я сумею за себя постоять. Я лучше других женщин управляюсь с луком и кинжалом. Ты можешь мной гордиться, дорогой муж.

Тут вернулись Куй и Лей, по самую маковку нагруженные покупками.

— Ох! — сказал Куй, ставя корзину на пол. — Ну и цены в Чакравартине! Раньше все было дешевле.

— На рынке болтают всякое, — сообщил Лей. — Особенно много толков про принцессу. Дескать, что же ей теперь делать.

— А что? — спросил Друкчен.

— Вот что сказала мне по секрету торговка блинами, — заговорил Лей. — Принцесса все откладывала и откладывала свадьбу, но наконец принц не выдержал. Свадьбу сыграли, принародно принц познал Ченцэ и тут же объявил, что она не девственна.

— Ох! — схватился за голову Друкчен. — Это моя вина. Мы слишком задержались!

— Был созван кабинет министров для того, чтобы решить, как поступить с принцессой — лишить ее жизни через разрывание лошадьми или просто выслать из Чакравартина в отдаленный монастырь.

— Ох! — снова ахнул Друкчен.

— Естественно, принц Нампхон подал на развод. Теперь родители принцессы несут пятно позора и смыть его может только или смерть принцессы, или смерть того, кто лишил ее девственности.

— О милостивая Гуаньинь! — проговорил Друкчен. — Избави нас от гнева принцессы! Что же нам делать, братья?

— Обедать, — сказал монах Куй. — А потом решим, как быть дальше.

Сказано — сделано. На стол поставили яства и вина, сели вокруг и принялись пировать. Цыси льнула к Друкчену, тот обнимал ее, но на сердце у него было тяжко. Как он явится пред очи принцессы, особенно теперь? А явиться надо, не прятаться же в этом доме как ворам!

— Слушайте меня, — заговорил Друкчен, когда все основательно выпили. — Завтра я и монах Куй пойдем во дворец принцессы с дарами и водой. Мы падем на колени и попросим прощения за нерасторопность. Может быть, она помилует нас. Если же она велит схватить меня, то ты, Куй, беги к остальным и скажи об этом. Тогда немедленно собирайтесь и бегом из Чакравартина!

— Глупости ты говоришь, милый, — повела плечиком Цыси. — С тобой к принцессе пойду я и объясню ей все. Женщина женщину всегда поймет лучше. Мы принесем ей богатые дары и попросим нас отпустить. Если же она заартачится, то не забывай, милый, про армию из двух тысяч отменных воинов, которую послал мой дедушка. Они только и ждут знака, чтобы вторгнуться в Чакравартин.

— Что ж, ты говоришь разумно, Цыси.

Разбойники еще попировали, Цыси спела им несколько песен, после чего все отправились спать.

На следующее утро Цыси, свежая и прелестная, как птичка, разбудила своего мужа.

— О-о, — простонал Друкчен. — Как же не хочется идти во дворец!

— Ничего, идем. Боги пребудут с нами, потому что на нас нет никакой вины.

— Как же нет — я ведь опоздал с этой водой.

— Но ведь принцесса сама виновата, что лишилась девственности! Так что боги на нашей стороне.

Проснулась и пятерка удальцов. Они принялись украшать повозку лентами, а в центре вывели надпись: «Дары светлейшей принцессе Ченцэ». Друкчен и Цыси оделись подобно вельможам и сели на коней. Лей правил повозкой, а Куй и Жуй должны были следовать за повозкой тайно, чтобы посмотреть, что случится с нашими героями во дворце.

Повозка с дарами проследовала через весь город. Иногда воины внутренних войск останавливали наших героев, но убедительные слова и горделивый вид Цыси лучше всего говорили им, что перед ними — честные, богатые и, несомненно, порядочные люди.

Они подъехали ко дворцу.

— Кто вы такие? — спросила стража у ворот.

— Мы купцы из Западного Хэ, везем дары принцессе Ченцэ, да хранят ее боги долгие годы!

— Что ж, проезжайте. Направление вам — вот по этой дороге, мощенной белым кирпичом, она приведет вас прямо в покои принцессы.

Наши удальцы поехали, следуя направлению. И чем дальше углублялись они внутрь дворцового комплекса по белой дороге, тем скуднее и беднее становилась обстановка вокруг.

— Не нравится мне это, — пробормотал Друкчен. — Неужели принцессу низложили и содержат в бедности?

— Похоже, что так, — кивнула Цыси. — Ох, недаром я взяла с собой свой кинжал.

Наконец дорога кончилась и вывела их к старой двухэтажной постройке с белеными стенами и черепичной крышей. Дом выглядел так убого, что даже ирисы, растущие в изобилии вокруг, не могли скрасить его нищеты.

Друкчен спешился и постучал в дверь.

— Кто там? — послышался женский голос.

— Купцы с дарами светлейшей принцессе Ченцэ!

— Что?

Дверь отъехала в сторону. За ней стояла пожилая толстенькая женщина в скромных одеждах.

— Я няня принцессы Ченцэ, — сказала женщина, поклонившись. — Принцесса сейчас в молельне. Я проведу вас в парадный зал, и вы подождете.

— Хорошо, — кивнул Друкчен.

Цыси тоже спешилась, они взяли из повозки сундуки с дарами и последовали за няней принцессы Ченцэ.

В парадном зале (бывшем, к слову сказать, очень скромным) Друкчен и Цыси распаковали свою поклажу. Они разложили на лавках куски ярчайшего шелка, на стол поставили раскрытые шкатулки с золотыми и серебряными украшениями, положили также и золотые слитки весом в двадцать лян. Слитки эти были вылиты в форме долек чеснока, что означало пожелание удачи, долголетия и благоденствия.

Как только Друкчен и Цыси сели, няня сказала:

— Сейчас я приглашу принцессу.

И ушла.

— Будь спокоен, муж мой, — шепнула Цыси. — Я не дам тебя в обиду.

— Милая, не вздумай чего напортачить со своим кинжалом! Иначе нам не уйти отсюда живыми.