Владимир Пучков - Черти поневоле

— Толку-то, — остановил его Евстигнеев, — открывай, не открывай, все равно будет душно. Ветра-то нет.

— Штиль, — кивнул Полумраков, доставая платок и утирая лицо. — Интересно, долго он еще проспит? — Савелий имел в виду директора и его привычку предаваться послеобеденному сну.

— Он не спит, а медитирует! — поправил его Евстигнеев. — Разницу чувствуешь?

— Какая разница, кто смешит, кто дразнится, — проворчал Полумраков, и, словно в ответ на это, директор оглушительно рявкнул, и хрустальные подвески на люстре жалобно зазвенели.

— Небось, Лисипицин приснился, — пробормотал Евстигнеев.

— Не дай бог! — испугался Полумраков. — Мне тут вчера…

Договорить он не успел. За дверью надсадно скрипнула скамья, послышался сладкий, с волчьим прискуливанием, зевок, и в дверь просунулось помятое лицо Захара Игнатьевича.

— А, это вы, — буркнул он несколько разочарованно. — Ну заходите, заходите, только ничего не просите. — Последние слова директор произнес, изображая тихую зубную боль.

Захар Игнатьевич уселся в кресло и положил на стол красные пудовые кулаки. Одним кулаком он придавил папку с делами, и Косте на мгновение показалось, что папка жалобно пискнула.

Евстигнеев с Полумраковым переглянулись. Они тоже услышали писк. Захар Игнатьевич озадаченно посмотрел на кулак, потом на папку, приподнял ее и стряхнул на пол расплющенную мышь.

— Слушаю, — смущенно сказал он, убирая папку в стол.

— Мы к вам по поводу пришельца, — начал Евстигнеев. — Вы его знаете.

— Тот, бомжеватый, который у Шлоссера?

— Нет-нет, — Евстигнеев отрицательно покачал головой, — вы же помните, у нас в гостях был.

— А, это тот, костистый… — Захар Игнатьевич кивнул головой.

— Крян, — напомнил Полумраков, которому надоело находиться в роли статиста.

— Армянин? — Захар Игнатьевич поднял кустистые брови. — Вы же говорили — пришелец!

— Совершенно верно, — подтвердил Костя, — просто у него имя такое. По звучанию совпадает с армянским.

— А может, они того? — насторожился директор. — Может, кавказцы уже космос захватили и оттуда теперь до нас добираются?

— Ну что вы! — широко улыбнулся Евстигнеев. — Как можно?

— Очень даже можно! — возразил Захар Игнатьевич. — Кавказцы — они такие. Давеча тоже вот приезжал один. У населения огурцы скупать. И ведь скупил по дешевке, а вы говорите — космос!

— Ну наш-то натуральный пришелец, — спокойно оказал Евстигнеев. — У него даже документы есть. Удостоверение космической личности.

При слове «документы» Захар Игнатьевич облегченно вздохнул и расслабился. Документы он любил и верил им безгранично. Благодаря этой любви он ни разу за все время своей работы не вошел в конфликт с вышестоящим начальством. Такое законопослушное поведение сначала всех удивляло, а потом Захар Игнатьевич получил кличку — «директор в законе». Об этой кличке он знал, и она ему нравилась.

— Ну так что ваш пришелец, — осведомился он, — небось запчасти просит? Так у меня вон два комбайна стоят, комплектующих нет.

— Что вы, что вы! — замахал руками Евстигнеев. — У него другое. Ему тут невесту нашли. Жениться хочет. Чтобы все по закону!

У представительного Полумракова глаза на мгновение вспыхнули каким-то рыжим разбойничьим блеском и тут же погасли.

— Это способствует сближению цивилизаций, — многозначительно добавил он.

У Захара Игнатьевича на мгновение отвисла челюсть, но он быстро пришел в себя и вернул ее на место.

— А как же…

— Все по закону! — подчеркнул Евстигнеев. — Мало того: Крян хочет вступить в коллектив. Правда, он больше склоняется к фермерству.

— Вот еще! — вскипел директор. — Ни дня в хозяйстве не проработал, а хочет фермером стать? Пусть сначала потянет лямку. Он механик?

— Механик, механик! — закивал головой Евстигнеев.

— Вот пусть и займется ремонтом. А землю мы ему выделим, пусть не переживает… На ком жениться-то решил?

— На Матильде, — тихо отозвался Полумраков.

— Так она ж старуха! — удивился Захар Игнатьевич. — Проку от нее…

— Ему как раз такие нравятся, — сказал Евстигнеев. — А что? Баба румяная, дородная, у него на родине и таких нет! А то, что старуха, так это — пустяк. Как выйдет замуж, так враз помолодеет.

— А сам-то он чего не пришел, — с добродушной ворчливостью в голосе спросил директор, — стесняется, что ли?

— Он бы пришел, — сказал Костя, — но тут такое дело…

— Простое дело, — перебил его Евстигнеев. — Крян служит в Галактической полиции и сейчас на задании. Они там кого-то ловят. Операция перехват называется.

— Тогда я ничего не понимаю, — нахмурился Захар Игнатьевич. — Если он служит, то как же он собирается работать у нас?

— Он уходит в отпуск! — хором сказали Евстигнеев и Полумраков.

— Ну и…

— А отпуск у них по нашему времени — пятьдесят лет, — добавил Костя.

В кабинете воцарилась изумленная тишина. Директор побагровел, крякнул, но, глянув на спокойные лица друзей, вздохнул и кивнул головой.

— Они что там, все долгожители?

— Не особенно, — отмахнулся Евстигнеев. — Тыщи полторы живут, а там засыхают понемногу.

— Как это — засыхают? — заинтересовался Захар Игнатьевич.

— На корню, — веско сказал Полумраков.

Директор откинулся на спинку стула.

— С вами с ума сойдешь, — сказал он, жалостливо глядя на Костю. — Ну где это видано: пришельцы, драконы, черти какие-то… Как тут разберешься? Вы бы навели у себя порядок. Я так понимаю, у этих товарищей даже паспортов нет? Не по закону! Пусть товарищ Яга придет и оформится, как положено. И это… Другие тоже пусть приходят. Мы их проведем как актив. Кстати, этот ваш Крян, часом, не алкоголик? Может, он прогуливать начнет, если мы ему трудовую оформим? У нас так бывает: пока не работает — золото, а не человек, а как только трудоустроился, так и запил.

— Пьет только чай, — сказал Евстигнеев, — вприкуску.

— Все. Договорились! — Директор положил ладонь па стол, давая понять, что аудиенция окончена, но Костя его опередил:

— Захар Игнатьевич, у меня к вам вопрос.

— Ну? — с неудовольствием повернулся к нему директор.

— Мне нужна лодка с мотором, — сказал Костя, — на один день. Я сегодня на реке видел двух аквалангистов. Есть подозрение, что они ведут запрещенную охоту!

Он хотел поподробнее рассказать о сегодняшней рыбалке, но не успел. В дверь, рыча и неразборчиво ругаясь, ввалился детина в шортах и рубашке, разрисованной попугаями. В руке он держал суковатую дубинку.

— Где директор?! — закричал Эдик. — Директор где? — Неуклюжим движением он смахнул на пол квартальную отчетность.

— Вы бы, гражданин, положили свою палочку и объяснили спокойно, в чем дело, — сказал Евстигнеев, — а то так и до греха недалеко.

— А ты заткнись! — прошипел Эдик. — Развелось вас, начальников! — Он попытался отпихнуть Евстигнеева в сторону, но Евстигнеев, не говоря ни слова, схватил детину за шиворот, отнял палку и, повернувшись к Косте, спросил:

— Ну что с ним делать? Ведет себя, понимаешь, как мальчишка, хоть в угол ставь!

— Правильно, — поддержал Полумраков, — вот пусть и постоит в углу, и подумает!

Без видимых усилий Евстигнеев отвел детину в сторону и, как тот ни брыкался, поставил его в угол.

— Будешь дальше хулиганить, ремнем выпорю, — пообещал он.

Полушутя-полусерьезно Евстигнеев дотронулся до своего широкого ковбойского ремня, и Эдик, что-то неразборчиво пробормотав, уткнулся носом в стенку. Сначала он нетерпеливо дрыгал ногой, потом покорно принялся ковырять штукатурку, а через минуту капризным голосом сообщил:

— Я больше не буду!

— Слушаю вас! — рявкнул Захар Игнатьевич, и Эдик медленно отклеился от стены, опасливо поглядывая на друзей. — Какие у вас претензии, молодой человек? — Директор встал из-за стола и теперь нависал над детиной, требовательно и строго дыша ему в лицо.

Эдик вдохнул запах добротного калиновского борща, и глаза у него подернулись белесой куриной пеленой.

— Этого… Того… — начал он, оглядываясь в поисках палки.

— Конкретней, конкретней! — одернул его Евстигнеев.

— Что случилось-то?

— Вот! — жалобно заявил парень, поднимая вверх укушенный палец, — Медведь укусил! Ни с того ни с сего! Я шел, а он как тяпнет! Наверно, бешеный! А потом какая-то бабка напала, — перешел он на шепот. — Где такие только водятся? Лапы — во! Зубы, — тут Эдик помотал головой в поисках сравнения и не нашел, — во! — заключил он. — Ружье украли. Импортное. Или верните ружье, или пусть заплатят компенсацию. Я этого дела так не оставлю! — Последнюю фразу он произнес, гордо вскинув голову.

— Простите, — вмешался Костя, — а с какой стати вы разгуливаете с ружьем по лесу? Вы охотник? Билет с собой? Лицензия? На кого собирались охотиться?

— Да… Дело пахнет керосином, — произнес Евстигнеев в сторону, но Эдик услышал, и его лицо побагровело.

— Постойте, постойте! — продолжил Костя, видя, что Эдик собирается что-то сказать. — Что вы сделали с медведем? В наших лесах осталось две медвежьи семьи, и охота на них карается в уголовном порядке. Значит, так: сейчас составим протокол, а пока я сообщу в райотдел милиции.