Игорь Парфенчук - Однажды ранней осенью

– Слышите тетя? Ребенок истину глаголет и пятьсот листов – это 1 пачка офисной бумаги. И мене, то есть вам, так и нужно писать, с учетом замечания девочки.

– Зайдить де мене, проверещала Антонина Жоровна, и с треском бросила трубку на телефонный аппарат. За Жоровну отдельная история. Однажды так обратился к ней, и една успел уклониться от грядущего удара кулаком в глаз. Все – таки военный бывший – реакция пока отличная. Теперь держу с ней дистанцию. В прямом смысле слова. Ближе чем на полтора метра не подхожу: руки у Антонины короткие – пол метра, плюс дальше чем на метр с места не прыгнет. Полтора метра самый раз. Но, однако темперамент какой!

Обдумав предложение кадрицы, я решил не спешить. Заварил себе чашечку кофе. Мелькнула мысль о вреде глюкозы. Правильно! Организм знает какие мысли полезны в данный момент человеку. Отложил приготовленный сахар. Подошел к окну, за которым разворачивалось интересное действие: худая тетка и мальчик лет двенадцати пытались поднять по ступенькам пьяного мужика с побитой мордой. Именно мордой, не лицом, а набрякшей с мешками под глазами мордой! Наверно упал по пьяне и что – то себе повредил. У мужика всколоченные волосы, красная рожа, разбитый нос.

– Папа, папа, ну давай! Еще пару ступенек. Ну пожалуйста, – плакал мальчик. Мальчика стало жалко.

Папа сопел, пыхтел, но ноги переставлял. Сын, стоя сверху, тянул отца за руку, жена, в силу своей немощности, уперлась головой и руками в задницу мужа, толкала вперед. Выйти помочь? Взялся за дверную ручку, но передумал. Не мой профиль. Я чисто по болезням души. К тому же семья считай преодолела лестницу и штурм входной двери не составит для нее труда.

Пора идти, а то надумают сдать папу и мужа мне. Для вывода из транса. Да – да, и поскорее.

Нужно что – то взять котенку. Мой подарок отделу кадров. Еще до ухудшения отношений. Собственно сейчас это уже и не котенок, а животный подросток. Мурок – так назвал его я. Вернее изначально это была Мурка. Маленькое грязное существо, с всколоченной шерстью, которое неизвестно каким образом проникло в коридор больницы с улицы. Понравилась дверь моего кабинета. С пол часа котик испытывал мои нервы, жалобно мяукая. Я не садист какой – внял просьбе животного, впустил его к себе. Накормил, налил в блюдечко молочка и даже приютил на ночь. О чем на утро пожалел: котик везде пометил свою территорию. То бишь мой кабинет по периметру. И даже застолбил вход в кабинет в виде большой кучи какашек. Немного поразмыслив, я решил сделать подарок женщинам. Они любят животных. Вот только куда его определить? В отделение не отнесешь, там чистота и борьба с микробами. На пищеблок тоже, глядишь еще сварят в счет экономии мясопродуктов. В бухгалтерию что – ли? Днем будет жрать недоеденные пирожки, а ночью мышей, портящих документацию. Всем польза! Но нет, не пойдет. Слишком большой кагал. За большим количеством людей никто не оценит моего широкого щедрого жеста. Отнесу ка я его в отдел кадров. Там ему место в самый раз. Людей работающих в больнице запомнит, в двух языках начнет разбираться – русском и украинском, ну и будет моим союзником на враждебной мне территории.

Я как мог почистил котенка, расчесал забытой кем – то расческой, определил пол животного путем почти удавшегося переворачивания его на спину – вроде кошечка. Назвал ее Муркой, поместил в коробку от электрического чайника и торжественно доставил Мурку в кадры.

– Дуже дякую Игорю Валентининовичу! А як його звуть?

– Не його, а ии – Мурка.

– Дякую! Я так люблю саме кошочок. Котив ненавиджу! Мурка: будеш ловити мишей у мене?

С того момента прошло не так уж много времени, месяца три – четыре, как я застал во дворе Мурку, пристроившуюся сверху на другой кошке. Я был в шоке. Первая мысль – кошка РОЗОВАЯ, вторая, более трезвая: я ошибся с полом. И это ж надо – половой разврат! Секс старой с молодым! Не дав свершиться грязному акту, я подхватив Мурку, то бишь Мурка, за загривок. Стащил с партнерши. Перевернул вверх лапами: точно кот! Вот беда! Кадрица подумает, что я и тут поиздевался над ней! Но это же неправда! Я всегда уважал начальство! Придумывал всякие изящные словесные обороты для тяжелой и рутинной кадровской работы, которые в последствии удачно ложились в текст Антонины Георгиевны. Участвовал в самодеятельности, где Антонина Георгиевна была вторым человеком после шефа и даже первым по женской линии. Направлял многих своих пациентов в отдел кадров для возможного трудоустройства в больнице. Словом делал все возможное для благотворной работы отдела, и вины моей в сложившейся половой ситуации нет.

Поскольку к своей кличке Мурка кот уже привык, ничего не оставалось делать, как слегка подкорректировать его имя – Мурок. С Мурком в руках пришел в кадры.

– Антонина Георгиевна! Вы уж простите меня! Ваша Мурка переродилась в Мурка. Бывает такое в природе. Необъяснимая генная мутация. Вероятно летающие атомы различных лекарств, витающие в коридорах больницы и, к моему прискорбию, в вашем кабинете, видоизменили цепочку ДНК бедного существа, перевев его в другую половую форму. Это редчайший случай, но так, увы, бывает! Любите Мурка как и Мурку! И вам воздастся!

– Звильню! Геть с кабинету!

Но Мурка не прогнала. Прикипела душа.

– Доктор, нет моих сил! Я вся изревелась. Пыталась следовать вашим советам. Отметала от себя нехорошие мысли. Отвлекала себя разными занятиями по дому. Убиралась, стирала, еду готовила. Старалась отвлечь себя телевизором. Но больше нет сил находиться в неведении. С мужем происходит непонятное. Он уже сутками отсутствует дома! Пропадает! Исчезает! Я вам уже говорила. Понимаете: он смеется на мной! Говорит что я сумасшедшая! Но мы знаем что это не так!

Я с досадой смотрел на Марию Захаровну, опять пришедшую ко мне на прием. И вроде все на прошлом приеме обговорили. Она согласилась с моими доводами. Воспряла духом. Поникшие плечи расправились. Что – то вроде улыбки появилось на лице. Ушла, полностью удовлетворенная визитом. А вот оказывается и нет.

– Я не сумасшедшая, а он просто издевается надо мной. И это добрый, отзывчивый человек! Помогал мне во всем, советовался. Наверно уже в прошлом! Да он сам ненормальный! Стал скупать на базаре всякую старую одежду. Мало того что всякого хламья полно на чердаке. Наряжается в нее и крутится возле зеркала. Спрашивает как на нем сидят старые потрепанные джинсы. На ком – на нем – старом пердуне! Плохо сидят! Слишком плотно. А он смеется: – так и нужно Маша!

Заставляет распускать их внизу и заново подрубливать, так чтоб волочились по земле. Пройдется в них по комнате – ну форменный придурок с приветом!

Понимаете, он всегда был у меня со странностями. Еще по молодости все люди, как люди: кто на рыбалку ходил, кто на охоту, кто на худой конец просто с друзьями встречался за стаканом вина. Нет, не отрицаю, муж тоже с друзьями встречался. И не за одним стаканом. Но это так, вроде отдыха у него было. Разрядка. А вот настоящие его увлечения меня поражали. По молодости увлекался иностранщиной. Ну там музыкой, дисками, фотографией, шмотками с лейблами. Прошло, слава богу! А теперь еще хуже – потусторонним, верит в магию, волшебство, перемещения во времени. Говорит мне, что все мы роботы! Чокнулся!

И ведь гад не кается! Еще по молодости его задерживало КГБ. Подробностей я не знаю, я тогда лежала на сохранении, но помню, рассказывал, что еле выпутался из той истории. Я и забыла про нее, как на днях он принес в дом джинсы «Вранглер». Ну джинсы и джинсы, всякое барахло он в дом тянет. Думала в секонхенде взял на базаре. Но после того как он попросил их немного укоротить я увидала на них пришитую тесемочку – черную ленточку с еле – заметными продольными полосками. На свету полосок не видно, а в темноте они слегка светятся, как будто покрыты фосфором.

– Ну что?

– Как что – такой тесьмы ни у кого в городе небыло. Я по молодости немного шила и однажды мне по большому блату из какой – то африканской страны привез моток ее один мой знакомый.

Тогда, в восьмидесятом, когда подшивала ею мужу джинсы, шутила над ним: – Ну ты теперь у меня чистый американец с африканской примесью!

– Джинсы я бросила, ничего укорачивать не стала. Меня внезапно охватил страх, наверно я точно сошла с ума – это были те самые джинсы! Я их узнала. И по тесемке, и по оригинальному зипперу, и неровной строчке на левой штанине.

– Тогда он их всего один раз одел. Была суббота, ранняя осень. Он с друзьями решил пойти в ресторан. Вернулся поздно. Не пьяный, но какой – то не в себе, весь возбужденный. И в обыкновенных брюках!

– Спрашиваю: – Где джинсы? – а но мне в ответ: – Закопал. И вот опять они, спустя столько лет!