Рон Хаббард - Катастрофа

До этого недоразумения она почитала Хеллера за родного сына. Теперь же Хеллер говорил себе, что добровольно сует руку в осиное гнездо, намереваясь встретиться с ней. О гневе этой крупной, величественной дамы ростом в шесть футов, бывшей хористки театра Рокси, ходили легенды; ее мстительность вошла в поговорку. Во время их последней встречи она прокляла его и в великой печали и гневе приказала ему убираться. Это невыразимо огорчило Хеллера, но он продолжал питать к Малышке самые дружеские чувства. Ему пришлось повиноваться, и с тех пор он не видел ее ни разу.

Но у Корлеоне, как и у всякой крупной мафиозной семьи, были свои «солдаты», и Хеллер, не видя другого выхода, надеялся, что Малышка хотя бы выслушает его. Это был его последний шанс.

Теперь он летел над побережьем Нью-Джерси в районе Гудзона. Летел очень низко, едва не задевая подъемные краны на причале. Если радары засекут его, то охранники просто подумают, что летит обычный в этих местах в такую пору вертолет.

Небо розовело. В утреннем свете Хеллер увидел впереди Байонн. Главная автострада Нью-Джерси, непривычно пустынная, расстилалась внизу. Вдалеке показался залив Ньюарк, в водах которого краснело перевернутое зарево утреннего неба. Приземлившись на западной окраине Байоннского парка, Хеллер поискал глазами небоскреб, в котором Малышка занимала весь верхний этаж. Снизу подступы к ее дому защищались не хуже крепости, но, как ни странно, никто даже не подумал о возможности нападения с крыши.

Хеллер нажал кнопку на пульте, и грависани взмыли вверх. Через пару минут аккуратно и бесшумно он приземлился на залитую асфальтом крышу небоскреба.

Уже совсем рассвело. Хеллер посмотрел на часы: 6.35. Значит, через пять минут солнце поднимется над горизонтом. Он знал, что Малышка просыпается рано, но визит в такой час…

Быстро сложив свое транспортное средство, Хеллер подошел к люку и, прижавшись к нему ухом, прислушался — тишина. Достав отмычку, Джеттеро бесшумно отпер дверь и осторожно, на цыпочках, начал спускаться по лестнице.

Нужно быть очень внимательным: его могли пристрелить без всякого предупреждения, даже не спрашивая, кто он. Но соваться в главный вход казалось слишком рискованным — Хеллер был уверен, что охранники сразу же захлопнут дверь перед его носом, а ему нужно во что бы то ни стало добиться, чтобы Малышка его выслушала.

У лифта на стуле сидел охранник. Джованни! Телохранитель Малышки!

Он сидел спиной к Хеллеру и дремал. Джет совсем не хотел, чтобы он поднял тревогу, поэтому, выставив вперед указательный палец, будто дуло пистолета, ткнул им Джованни в спину.

— Спокойно, — сказал он. — Это друг.

Джованни повернулся так быстро, что едва не вывихнул шею, и в недоумении уставился на Хеллера.

— Священные обезьяны! — воскликнул он. — Это же наш мальчик! Матерь Божья! Ты напугал меня до смерти! Где?… Как?… — Он недоуменно озирался, не в силах понять, каким образом Хеллер проник внутрь тщательно охраняемого здания.

Прислонив к стене грависани, Хеллер повесил на них рюкзак и сумку с котом и, распахнув пиджак, сказал:

— Можете проверить, я не вооружен. У меня нет даже ножа. Мне нужно поговорить с Малышкой.

Лицо Джованни выражало растерянность и сомнение.

Из-за закрытой двери в противоположном конце холла послышался голос:

— Я слышу голоса. Кто там?

Дверь открылась, и из-за нее выглянула Малышка Корлеоне, придерживая одной рукой халат, небрежно наброшенный на большое тело. В другой руке она сжимала пистолет сорок пятого калибра.

Всмотревшись в лицо Хеллера, она не поверила своим глазам:

— Джером? Не может быть. Джером, это и вправду ты?

Выронив пистолет на пол, она низко опустила голову и заплакала, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Наконец, отплакавшись, но все еще всхлипывая, она хриплым голосом сказала:

— О, Джером, я… я так рада, что ты перестал дуться и пришел ко мне.

Хеллер бросился к ней через весь холл:

— Дуться на вас? Я думал, это вы сердитесь на меня!

— О, я ни капли не сержусь на тебя за то, что ты меня покинул, — всхлипывала Малышка. — Я так плохо обошлась с тобой. Я не поняла, что ты просто подставил Фаустино, заставив его поклясться, что он подкупил тебя. А потом, когда я увидела, как это повредило ему…

— Повредило ему? — ничего не понимая, переспросил Хеллер.

— Он попался на рэкете. Его заставили вернуть все деньги, и теперь ему никто не верит. Мы получили сведения о всех его выходках. Я не могу винить тебя за то, что ты тогда не простил меня, ушел и больше не звонил. Я просто старая итальянская дура, я тогда не понимала. Я была такой глупой матерью. Ты когда-нибудь сможешь простить меня?

— Я не звонил, потому что был уверен, что вы злитесь на меня. Я же никогда, ни минуты, не сердился на вас, — сказал растроганный Хеллер.

Малышка вдруг бросилась ему на шею:

— Значит, ты прощаешь меня! О, Джером, я так по тебе скучала! — Спрятав лицо на груди Хеллера, она затряслась от рыданий, крепко обнимая его.

Даже когда они присели на кушетку, Малышка продолжала сжимать его руку, то глядя на него с радостной улыбкой, то вдруг разражаясь слезами.

Наконец она обернулась к двери и прокричала:

— Джованни, что ты стоишь, как (…) дурак! Разбуди Грегорио и скажи этому (…), чтобы поживее принес Джерому молока и печенья! А потом пусть приготовит ему завтрак! — Она повернулась к Джету: — Ты совсем исхудал. Выглядишь устало. О тебе некому заботиться.

— Я был очень занят, — сказал Хеллер. — И долгое время не спал. Как дела в семье?

Малышка Корлеоне отмахнулась:

— Так себе. Но с тех пор как ты уехал, все изменилось.

— Я пришел предложить перемирие, — сказал Хеллер. — Я подумал, что даже если вы все еще на меня сердитесь, то, может быть, хотя бы меня выслушаете.

— Но я нисколько не сержусь на тебя, мой дорогой мальчик. Я обещаю, что больше никогда не буду с тобой так плохо обращаться. Так что не нужно заключать никакого перемирия.

— Что ж, хорошо. Мне кажется, что мое предложение заинтересует вас, — сказал Хеллер. — Хотя я все это время не видел Фаустино, думаю, что смогу отдать его вам в руки.

— Ты уже выдал нам его связи. Что еще ты можешь сделать?

— Могу сдать вам Фаустино со всей его империей, — ответил Хеллер. — Все сразу.

В серых глазах Малышки засветился интерес.

— Каким образом?

— Война, — лаконично ответил Хеллер. — Но мне нужны бойцы, все, какие у вас есть. Все по-честному. Весь риск я беру на себя. И если все пойдет хорошо, мы покончим с Фаустино.

— Как, совсем? И размажем по стенке Роксентера со всей его наркотической империей "Барбен ИГ"?

— Да, я хочу, чтобы вы стали "начальником всех начальников".

Малышка наконец смогла перевести дух.

— О, кровь Христова, как представлю, что это поставит жену мэра на место… — И она порывисто обняла Хеллера.

Хеллер вкратце рассказал ей часть плана, которую ей полагалось знать. Малышка испугалась:

— Я не позволю тебе сделать это. Ты слишком рискуешь!

— Меньше, чем вы думаете.

— Нет, — сказала Малышка. — Теперь, когда ты вернулся, я не хочу снова тебя потерять! Ты должен помнить, что ты — мой единственный сын!

Хеллер решил действовать наудачу.

— Что ж, — сказал он, надеясь пробудить в ней ностальгию по покойному мужу — единственное, что, по мнению Хеллера, могло заставить ее изменить мнение. — Вы прекрасно знаете, что по этому поводу говорил Святоша Джо.

Малышка задумчиво кивнула:

— Хороший враг — мертвый враг. Ты нашел мое слабое место, Джером.

— Значит, дело решенное, — сказал Хеллер.

Она вскочила с кушетки, воинственно сверкая глазами:

— Мне надо позвонить. — Уже у дверей она обернулась и сказала: — Если ты собираешься совершить такую глупость, то сейчас тебе лучше хорошенько позавтракать и лечь спать. Нет, и слышать ничего не хочу! — рявкнула Малышка в ответ на попытку Хеллера возразить ей. — Глядя на тебя, я не могу себе простить, что выгнала тебя тогда. А теперь сделай так, как просит тебя мамочка. Где этот (…) Грегорио?!

Вернувшись, она втолкнула Джерома в до сих пор пустующую спальню Святоши Джо и приказала:

— Прими душ. У тебя все пальцы в чернилах. — И убежала, чтобы поторопить Грегорио с завтраком.

Хеллер послушно принял душ. У него и вправду после снятия отпечатков пальцев на руках все еще оставались чернильные пятна.

Сквозь дверь он услышал, как Грегорио вкатил в комнату сервировочный столик и вышел.

Где-то гремел голос Малышки:

— Джованни, ленивый (…) сын, принеси его багаж и приготовь постель, достань какую-нибудь свежую одежду. Пошевеливайся!

Появился Джованни и повесил на ширму душа махровый халат для Хеллера — старый, красиво расшитый халат, возможно, принадлежавший Святоше Джо.