Терри Пратчетт - Ноги из глины

Опять наступила тишина.

Ридкалли сказал:

— Мне только кажется, или у нас здесь начался теологический диспут?

Опять наступила тишина.

Еще один жрец спросил:

— Правда говорят, что ты сказал, что ты поверишь в любое божество, существование которого будет доказано логически?

— Да.

Ваймз догадался, что сейчас случится, и осторожно отступил на несколько шагов от Дорфла.

— Но совершенно очевидно, что боги существуют, — сказал жрец.

— Это Не Доказательство.

Из облаков в шлем Дорфла ударила молния. Дорфла охватил огонь, потом послышался шипящий звук. Вокруг раскаленных добела ног Дорфла образовалась лужа из расплавленного металла его обмундирования.

— Я Не Принимаю Этого Как Аргумент, — холодно сказал Дорфл из-за облака дыма.

— Было похоже на настоящий диспут, — сказал Ваймз. — Вплоть до настоящего момента.

Главный жрец слепого Ио повернулся к остальным жрецам:

— Хорошо, друзья, нет никакой необходимости в таких...

— Но Оффлер очень мстительный бог, — сказал жрец откуда-то из толпы.

— Да он только метает молнии куда попало, ничего больше не умеет, сказал Ридкалли. С небес сорвалась еще одна молния, но в нескольких футах от шляпы главного жреца надломилась и врезалась в деревянного бегемота, который раскололся на части. Главный жрец самодовольно улыбнулся и повернулся обратно к Дорфлу, который тихонько потрескивал в процессе остывания.

— Вы говорите что примети существование любого бога, существование которого будет доказано в споре?

— Да, — сказал Дорфл.

Ридкалли потер руки. — Нет проблем, приятель, — сказал он. — Для начала, давайте примем...

— Извините Меня, — сказал Дорфл. Он нагнулся и подобрал свой значок.

Молния придала ему интересную оплавленную форму.

— Что Вы делаете? — спросил Ридкалли.

— Где-нибудь Сейчас Происходит Преступление, — сказал Дорфл. Но Когда Я Буду Свободен, Я С Удовольствием Продискутирую Со Жрецом Самого Важного Бога.

Он повернулся и пошел по мосту. Ваймз торопливо кивнул шокированным жрецам и побежал за ним. «Мы взяли его и обожгли в печи, а он оказался свободным, — думал он. — В его голове есть только слова, которые он выбрал сам. И он не просто атеист, он керамический атеист. Огнеупорный!»

Похоже, сегодня был неплохой день.

За ними на мосту начиналась драка.

***

Ангуа упаковывала вещи. Точнее говоря у нее не получалось упаковать вещи. Узел не должен быть слишком тяжелым, чтобы его нести в пасти. Но немного денег (ей не нужно будет покупать много еды) и смена одежды (на те случаи, когда ей придется надевать одежду) не могли занять много места.

— Что делать с ботинками? — сказала она вслух.

— Может быть, ты свяжешь шнурки, и тогда их можно будет таскать на шее? — сказала Веселина, которая сидела на узкой кровати.

— Хорошая мысль. Хочешь эти платья? Мне уже не придется их носить. Мне кажется, ты можешь их обрезать.

Веселина обеими руками приняла платья. — Это же шелк!

— Там наверно достаточно материала для двух платьев для тебя.

— Ты не возражаешь, если я поделюсь ими? Некоторые ребята... точнее девушки из нашего участка, — Веселина просмаковала слово «девушки», начали немного задумываться над...

— Они собираются расплавить свои шлемы, не так ли? — сказала Ангуа.

— О, нет. Но возможно их можно как-нибудь украсить. Э...

— Да?

— Э...

Веселина неуверенно поерзала.

— Правда что, ты никогда никого не ела? Понимаешь... там погрызть кости и все такое?

— Нет.

— Понимаешь, я только слышала, что моего троюродного брата съел оборотень. Его звали Сфен.

— Не могу сказать, что слышала такое имя, — сказала Ангуа.

Веселина попыталась улыбнуться. — Тогда все в порядке, — сказала она.

— Тогда тебе не нужна серебряная ложка в кармане, — сказала Ангуа.

Веселина от удивления открыла рот, потом начала бормотать. — Э... я не знаю, как она попала туда, наверно она упала в карман, когда я мыла посуду, о, я не хотела...

— Честно говоря, мне все равно. Я привыкла к этому.

— Но я не думала, что ты...

— Слушай, пойми меня правильно. Здесь дело не том, что не хочется, сказала Ангуа, — а дело в том, что хочется, но не делается.

— Тебе же совсем необязательно уходить?

— О, я не знаю, могу ли я принять серьезно службу в полиции и... иногда мне кажется, что Кэррот собирается сказать... я, к черту, он никогда не соберется. Понимаешь, дело в том, что он только принимает все? Поэтому мне лучше уйти сейчас, — соврала Ангуа.

— Разве Кэррот не попытается остановить тебя?

— Да, но ему нечего сказать.

— Он расстроится.

— Да, — быстро сказала Ангуа и бросила на кровать еще одно платье. Потом он успокоится.

— Хрольф Бедрокус пригласил меня на свидание, — застенчиво глядя на пол, сказала Веселина. — Я почти уверенна, что он мужчина!

— Рада слышать.

Веселина встала. — Я дойду с тобой до полицейского участка. У меня дежурство.

Они уже прошли полпути по улице Вязов, когда увидели возвышающиеся над толпой голову и плечи Кэррота.

— Похоже, он шел к тебе, — сказала Веселина. — Э... мне уйти?

— Слишком поздно...

— А, доброе утро капрал мисс Малопопка! — весело сказал Кэррот. Привет Ангуа. Я хотел повидаться с тобой, но сначала конечно мне надо написать письмо домой.

Он снял шлем и пригладил волосы на затылке. — Э..., — начал он.

— Я знаю, что ты собираешься спросить, — сказала Ангуа.

— Ты знаешь?

— Я знаю, что ты думал об этом. Ты знаешь, что я собиралась уйти.

— Это было очевидно, не так ли?

— И мой ответ — нет. Мне бы хотелось, чтобы я могла сказать да.

Кэррот был явно озадачен. — Никогда такого не было, чтобы ты сказала мне нет, — сказал он. — Не понимаю, зачем тебе?

— Великие боги, ты поражаешь меня, — сказала она. — Ты всегда поражал.

— Мне казалось, что тебе захочется этим заняться, — сказал Кэррот. Он вздохнул. — Ну, хорошо... это, конечно, не имеет значения.

Ангуа почувствовала слабость в ногах. — Не имеет значения? переспросила она.

— Понимаешь, да, было бы неплохо, но я не перестану от этого спать.

— Не перестанешь?

— Ну, нет. Очевидно, что нет. У тебя есть свои дела. Это ничего. Мне просто казалось, что тебе это понравится. Что ж, я займусь этим один.

— Что? Как можно...? — Ангуа остановилась. — Кэррот, о чем ты вообще говоришь?

— Музей Хлеба Гномов. Я обещал сестре мистера Хопкинсона что я приведу его в порядок. Понимаешь, приведу в надлежащий вид. У нее не все в порядке со здоровьем, и я думал, что это может принести немного дохода. Между нами говоря, там есть несколько экспозиций, которые можно было улучшить, но я боюсь, мистер Хопкинсон был несколько упрям в этих вопросах. Я уверен, что многие гномы в городе ринутся туда, как только узнают об этом музее, и конечно молодежи надо изучать их великую историю. Хорошенькая уборка и чуть побелки преобразит там все, я уверен, особенно в отделе античных хлебов. Я хотел взять несколько дней отпуска. Думал это взбодрит тебя, но я понимаю, что гномий хлеб не является куском хлеба для каждого.

Ангуа уставилась на него. Кэррот часто привлекал такой взгляд. Ее взгляд изучал каждую черточку на его лице, в поисках хоть малейшего свидетельства, что это какая-то шутка. Какая-то тонкая, замаскированная шутка, рассчитанная на других. Каждая ее жилка знала, что он должен шутить, но не было ни одной улики, ни намека, чтобы доказать это.

— Да, — сказала она слабо, все еще изучая его лицо. — Я уверена, что это может стать золотой жилой.

— Музеи должны стать много интереснее в наши дни. И, знаешь, там есть целая куча партизанских сдобных пышек которые он внес в каталог, — сказал Кэррот. — И некоторые ранние образцы оборонительных бубликов.

— Ух ты, — сказала Ангуа. — Эй, почему бы нам не подготовить огромный щит с надписью типа: «Опыт боевой выпечки гномов»?

— Это наверно не сработает, — не замечая сарказма сказал Кэррот. Опыт боевой выпечки гномов постепенно забывается. Но я вижу что это идея уже захватила тебя!

"Мне все равно придется уйти, — думала Ангуа, пока они шли по улице.

— Рано или поздно он поймет, что из этого ничего не выйдет. Оборотни и люди... у нас так мало общего. Рано или поздно мне придется его оставить.

Но, на пока, оставим это на завтра.

— Заберешь свои платья? — спросила Веселина за ее спиной.

— Может одно или два, — сказала Ангуа.

Он впоследствии напился вдрызг и был заброшен на борт торговцем, отплывающим в странные и иностранные места, где он встретил множество юных девушек, которые не носили слишком много одежды. Он пережил много приключений и в конце концов умер, наступив на тигра. Так хорошее дело обошло весь мир.

Это как говорится, можно установить что-то на треножник, а потом взорвать.