Вячеслав Шторм - Женить нельзя помиловать

— Знаешь его? — Элейн продолжала изъясняться исключительно односложными предложениями. Заметив, что Амельфа вновь пытается кивнуть, магесса рявкнула:

— Вслух!

— Д-да, — запинаясь, промямлила княжна. — Илья это, богатырь папенькин.

— Ответ неверный! — Магесса говорила, как чеканила. — Это заморский витязь сэр Шон Ки Дотт. Заколдованный. А расколдует его только искренняя любовь невинной девицы. Коли девушка, что витязя полюбит, своими руками ему воду для умывания да полотенце для обтирания поднесет, то он из чудища обратно витязем станет, краше не придумаешь.

Насчет чудища и «краше не придумаешь» Элейн явно хватила лишку, но в сложившейся ситуации на эту оговорку никто не обратил внимания.

— Бон! Сэд! А ну-ка организуйте нам чашу и полотенце!

Оба требуемых предмета мы предусмотрительно захватили с собой. Подозвав меня поближе, Элейн жестом фокусника, вынимающего из пустого ящика кролика, извлекла из воздуха фиал со Слезами Замученной Девственницы и опорожнила его в чашу.

— Ну что, девочка? — подмигнула княжне магес-са. — Твой выход!

Амельфа попятилась и замотала головой.

— Дема, Дема, — покачала головой Элейн. — Что же дочка-то у тебя такая пугливая, от своего счастья шарахается? А может, — тут она хитро подмигнула девушке, — она просто для ритуала не подходит? Представляешь, выдадим мы ее за ханского сынка, и тут такой конфуз…

Бледное лицо княжны мгновенно пошло пунцовыми пятнами. Она молча вырвала из моих рук чашу, едва не расплескав ее содержимое, и, держа на вытянутых руках, ткнула Ки Дотту под нос.

— Умываться подано, милорд! — с гнусной ухмылкой первостатейного лакея произнес Бон, перекинув через руку полотенце.

Лохолесец затравленно посмотрел на нас.

— Колено преклони, бестолочь! — мягко предложила Элейн. — Видишь же, девушка ждет.

Подчинившись, сэр Шон с видом смертника, кладущего голову на плаху, погрузил правую руку в Слезы, глубоко вздохнул и несколько раз энергично потер свою физиономию.

— Ап! — Бон ловко перебросил ему полотенце. Но прежде чем Ки Дотт успел вытереться, Слезы начали действовать.

— Ничего себе! — дружно выдохнули мы все. Кроме Элейн, разумеется.

— Драгоценная Амельфа! — по-прежнему коленопреклоненный лохолесец простер руки вперед. — Молю вас, будьте моей женой и хозяйкой фамильного замка Ки Доттов!

И тут он обратил внимание на то, что с этими руками что-то не так. Равно как и со всем остальным.

— Шоня! Я ваша навеки!!!

Княжна кинулась на возлюбленного, как коршун на добычу, и повисла у него на шее. Как и следовало ожидать, вновь став знакомым нам юнцом (правда, уже не прыщавым), тот не сумел удержать равновесие. Так и не разжав объятий, пара рухнула на пол.

— Бесстыдница! — всплеснул руками Вольдемир, вновь обретя способность говорить. — Не срамись! Сейчас же поднимайся!

— Остынь, Дема, — махнула рукой Элейн. — Нет чтобы отвернуться и молодежь не смущать. К тому же теперь он просто обязан на ней жениться…

Внезапно Бон потряс головой:

— Мне показалось — или тут что-то зазвенело?

— Пить меньше надо! — фыркнул Римбольд. — Лично я ничего не слышал. А ты, Сэд?

— Нет.

— Вы и не должны ничего слышать, — встала на защиту парня магесса. — Вас пророчество елфов никаким боком не касалось.

Ах, вот оно в чем дело! Как это никто из нас сразу не вспомнил об услышанном под кронами Борзелианда? «Камень», то есть свинкс, давно получил свободу, былая дружба двух магесс тоже еще когда восстановилась, а теперь, при помощи подарка короля Неодора, о котором все давно забыли, и изменившееся стало прежним. Элейн, как всегда, оказалась права — Правило Чехонте и впрямь незыблемо.

— Ладно, дети! — прервала поток моих размышлений вышеупомянутая магесса. — Переходим ко второй части нашей программы. Сейчас я буду немножко колдовать…

Во избежание недоразумений мы выждали в пиршественной зале еще около часа (Элейн все равно нужно было связаться со Стефанией и объяснить наш план), а потом демонстративно стали прощаться. Вольдемир столь же демонстративно нас не отпускал, уговаривая остаться на свадьбу дочери, и некоторое время мы куртуазно препирались. Наконец князь «позволил себя уговорить», но при условии, что мы все примем от него подарки и возьмем любого богатыря на выбор в сопровождение. Богатыри от такой перспективы явно не пришли в восторг — иные тут же стали громко сетовать на толком не залеченные раны, другие засобирались в поход на самых разных супостатов, а третьи — самые хитрые — с шумом рухнули под стол, притворившись мертвецки пьяными. Оглядев оставшихся, мы остановили свой выбор на Илье (Ки Дотту, несмотря на явное нежелание невесты, вновь пришлось влезть в шкуру сэра Амры Аквилон-Киммерийского. Что интересно, сама Амельфа была совсем не против принять облик моей жены. Губа, как говорится, не дура!). Вольдемир посетовал на то, что «мил-друга Илюшеньку совсем загоняли, толком выпить не дали», но все же согласился. По залу прошелестел радостный слух: павшие мигом протрезвели, раненые исцелились, а боевитые утихомирились. Больше всех радовались чужеземные женихи — как-никак, одним конкурентом меньше.

Потом князь толкнул небольшую речь, в которой пожелал нам прямой и ровной дороги, всего наилучшего и побольше детишек, пригласил заезжать еще, а Ки Дотту приказал не возвращаться назад, пока не доставит дорогих гостей до места назначения, и мы торжественно удалились.

Княжеские «подарки» — три сундука изрядных размеров и двуколка для их транспортировки — уже ждали нас во дворе терема. Кстати, насчет подарков была моя идея: уж больно Вольдемир сокрушался, что его единственная дочка идет замуж бесприданницей. Рядышком дожидался княжеский отрок, держа корзинку с еще одним подарком — единственным, что я согласился принять для себя лично. Ну, точнее, не совсем для себя. Я рассудил, что Глори сейчас просто необходимы положительные эмоции, а когда еще выдастся возможность притащить на нашу сторону Чемодана котенка крыси?

Пушистая рыженькая кошечка тут же была предъявлена собранию, оглажена двуногими и обнюхана четвероногими, после чего единодушно принята в команду. Бон даже заявил, что крысь чем-то напоминает его давнюю подругу по имени Шана. «Шана так Шана, — недолго думая, решил я. — Надо же ее как-то назвать». На имя котенок отреагировал благостным мурлыканьем, потерся о мою ладонь и решительно перебрался из корзинки ко мне за пазуху. Ки Дотт занял место возницы в двуколке, мы забрались в седла и тронулись в путь. Несмотря на то что мы — особенно влюбленная парочка — здорово волновались, все прошло без сучка и задоринки. Задержка случилась только однажды — Бон категорически отказывался уезжать до тех пор, пока он не купит «для одной леди» букет, и не абы какой. Ей-богу, у парня это превращалось в назойливую манию!

Как бы там ни было, но минут через сорок после выступления отряд все-таки благополучно миновал городские ворота. Еще через два часа, в соответствии с инструкциями магессы убедившись, что вокруг ни души, мы задействовали портал и оказались во владениях Стефании.

Элейн уже ждала нас, довольная донельзя.

— Ну и спектакль мы устроили с твоим отцом, девочка! — похвасталась она, вернув Амельфе и Ки Дотту их истинный облик. — Достойный самого великого Чехонте!

Как оказалось, подождав часа полтора, дабы обеспечить нам стопроцентное алиби, Вольдемир как бы невзначай предложил уважаемым женихам прогуляться по саду. Туда же должна была прийти и княжна, чтобы, побеседовав с каждым, сделать окончательный выбор. И она туда таки пришла. Но не успела сделать и десяти шагов, как с неба спикировал лазурный дракон, на глазах у потрясенных женихов плюнул огнем, дотла спалив пару яблонь, сграбастал «Амельфу» и — только его и видели.

— Что тут началось! — жестикулируя, рассказывала магесса. — Придворные бегают, орут, руки заламывают. Точнее, придворные бегают и орут, а княжеская охрана под шумок наиболее подозрительным из них руки заламывает. Посреди сада Дема причитает, из бороды волосы рвет и посыпает голову пеплом сожженных яблонь. А как напричитался, подходит к женихам и говорит: «Каждый из вас, молодцы, хорош, каждый руки дочери моей достоин. Никак я выбрать не мог, да боги нас рассудили. Слушайте мое слово: тот, кто Амельфу найдет, из лап чудища окаянного вырвет, тому она и женой будет». После этих слов женихов как ветром сдуло. Ярл и темник, по-моему, даже не попрощались.

— А вы откуда это знаете? — удивился Римбольд.

— От Верблюда! — улыбнулась магесса. Гном обиженно надулся.

— Не могла же я смотаться, не убедившись, что операция завершилась успехом. Как только мы поднялись, я тут же набросила на себя и дракона Непроницаемый покров. А разработал это заклинание, господин Каменный Кукиш, не кто иной, как величайший маг востока Абу-Салим ибн Камель, прозванный Верблюдом.