Рон Хаббард - Катастрофа

— Да, а также всех представителей городской власти, включая самого мэра. Они сейчас там, за кустами, трясутся за свои жалкие жизни.

— Хорошо. Пожалуйста, прикажите шефу полиции позвонить в Эмпайр Стейт Билдинг и отдать распоряжение снять там полицейскую охрану.

— Конечно, Джером, — все, что пожелаешь. Теперь весь город у нас в руках!

"Пока нет, — подумал про себя Хеллер. — Еще неизвестно, какая сложится ситуация, если мне не удастся закончить свое дело до будущего понедельника".

Через два часа Изя, Бац-Бац и Двойняшка праздновали свое освобождение в ресторане «Сардиния», поедая подряд все блюда, которые Хеллер заказал для них.

Когда в ресторане прожорливым посетителям уже ничего больше не могли предложить, кроме скатерти, Хеллер отослал их домой мыться и отдыхать, договорившись на следующий день встретиться с ними у себя дома.

Война еще не была окончена. Самое трудное — разборка с Роксентером — еще впереди. И в этом деле Хеллер мог положиться только на самого себя.

В разведывательном управлении Хеллер узнал, что сейчас Роксентер находится в своем поместье Покантикл, к северу от Хэйритауна. Поместье охранял целый полк поспешно мобилизованных национальных гвардейцев Нью-Йорка под руководством — ни больше ни меньше — генерал-майора.

Еще Хеллер узнал, что в воскресенье утром Роксентер приедет в Филадельфию, где примет участие в Швиллербергской международной конференции финансистов, которую он фактически держал под своим контролем, а в воскресенье вечером собирается встретиться с президентом США в частной беседе. После чего, в понедельник, президент обратится к Конгрессу в Вашингтоне, и война против Республики Мейсабонго будет объявлена.

Хеллер знал, что вознамерился схватиться с силами, которые управляли всей Землей. На сей раз план его был предельно прост и не требовал особой подготовки. Но на всякий случай лучше еще раз все хорошенько обдумать.

Вернувшись домой по темным улицам ночного Нью-Йорка, он надел рабочий комбинезон и отправился ремонтировать старое такси. Он выкрасил его волтарианской краской в оливковый цвет и нарисовал отличительные знаки армии и номера.

Пока Джеттеро работал, висевшее на стене радио без умолку в панике вещало о надвигающейся войне, и не последним в ряду новостей минувшего дня прошло сообщение о поимке диверсантов Мейсабонго, намеревавшихся взорвать весь город. Диверсанты были обезврежены в результате блестящей военной операции, проведенной танковым подразделением под руководством доблестного полковника Кирзона. Как оказалось, в деле отличились и моторизованные войска, получившие приказ охранять подступы к дому мэра и расчистить дорогу для армии: характер приказа вполне соответствовал особенностям топливно-энергетической проблемы в стране. Городские власти обращались к населению с просьбой быть начеку и всячески содействовать правительству в поимке партизан Мейсабонго, в планы которых могли входить диверсионные акты на автомобильных магистралях, в аэропортах, на дежурных полицейских постах и так далее.

Программы новостей на радио периодически прерывались военно-патриотическими маршами и гимнами. Вся страна, судя по переполоху в рядах теле- и радиожурналистов, активно готовилась к неизбежной войне. И только Хеллер знал, что, если ему повезет, войну можно будет предотвратить, но, кажется, никого, кроме него, этот вопрос не интересовал.

Около восьми утра он облачился в чистый и отутюженный офицерский мундир и набил свой вещмешок цвета хаки предметами, необходимыми в работе каждого военного инженера волтарианского Флота, — в основном бомбами.

Прибыл Бац-Бац Римбомбо, одетый в форму КПОЗ, и Хеллер приказал ему спороть с рукава нашивку, чтобы его было легче принять за армейского водителя.

Потом пришел Изя с круглыми от волнения глазами.

Явившийся вскоре после него Делберт Джон Роксентер-младший находился в подавленном настроении, поскольку ему не представилось случая нанести визит свиньям, оставшимся в живых во время стрельбы в Нью-Джерси.

Наконец, имея вполне официальный вид, все четверо отправились в Покантикл-Хиллз, находящийся в двадцати трех, или немного больше, милях к северу. На шоссе совсем не было автомобилей; не действовал ни один светофор. Старое такси, мотор которого работал сейчас не на газе, а на кислороде и водороде, выделяемых при расщеплении асфальта в карбюраторе, бежало очень плавно и резво. Ни разу не врезавшись ни в один автомобиль по причине отсутствия таковых, Бац-Бац пригнал машину к воротам поместья около девяти.

Путешественники сразу же увидели огромное количество солдат из национальной гвардии Нью-Йорка, которые, разбив лагерь на всех лужайках, маршировали по аллеям парка. Ворота поместья оказались забаррикадированы. Вход охранялся целым взводом с ружьями, в любую минуту готовым к битве.

К машине подошел офицер в шлеме и мундире, опоясанном крест-накрест двумя белыми ремнями. Бойцы национальной гвардии вечно враждовали с солдатами и офицерами войск регулярной армии.

— Вылезайте! — приказал офицер. — Руки вверх!

— Нет-нет, — запротестовал Хеллер. — У нас дела семейные. — Он повернулся к Двойняшке: — Дай мне свои водительские права. — Тот повиновался. — Мы приехали, чтобы испросить для него разрешение отца поступить на службу в армию.

— Делберт Джон Роксентер-младший! — изумился офицер, взглянув на права, потом на Двойняшку. — О Господи! Извините! — Он поспешно вытащил из-за пояса блокнот, выписал пропуск с пометкой на оборотной стороне «СЕМЬЯ» и сунул его под стеклоочиститель на ветровом стекле. — Откройте ворота, ребята, у нас был приказ не задерживать домашних. — Офицер отдал честь Хеллеру, и такси поехало к дому, петляя между солдатскими палатками, грузовиками, мотоциклами, пушками и двумя танками.

— Но я не собираюсь записываться в армию! — возмутился Двойняшка. — Они убивают свинок!

— Заткнись, — беззлобно велел Хеллер. — Предоставь мне самому решать, что и как говорить.

— Хорошо, брат, — сразу согласился Двойняшка. — Только не вздумай записать меня в армию!

Автомобиль медленно подкатил к парадному подъезду дома. Сразу же бросились в глаза неестественно огромные размеры всех предметов. Даже двое охранников-гвардейцев, стоящие по обе стороны двери, тоже были гигантами.

Хеллер передал вещмешок Бац-Бацу и сказал:

— Оставайтесь здесь и сидите тихо.

А сам вместе с Двойняшкой и Изей вышел из машины и двинулся вверх по лестнице. Навстречу им вышел офицер. Взглянув на ветровое стекло — слово «СЕМЬЯ» было видно, наверное, с пятнадцати футов, — он сказал:

— Сожалею, но нам дан приказ обыскивать каждого, кто входит в дом.

Ощупав одежду визитеров, он не нашел никакого оружия; заглянул в портфель Изи и, не увидев ничего, кроме бумаг, возвратил его владельцу. После чего отдал честь и приказал охранникам открыть дверь.

Шагнув за порог, они оказались в огромной гостиной, уставленной давно вышедшей из моды, громоздкой мебелью. Громадные, в натуральную величину, фотографии Роксентера грозно воззрились на посетителей со стен.

Из-за закрытой двери доносились голоса. Хеллер открыл дверь, пропустил вперед спутников, вошел сам и плотно прикрыл дверь за собой.

Они оказались в кабинете, таком же большом и старомодном, как гостиная. Ведущие в кабинет французские двери открывались по-особому: раздвигались в стороны.

За письменным столом стоял сам Делберт Джон Роксентер, похожий на большую разъяренную хищную птицу.

Гробе, его адвокат из конторы "Киннул Лизинг", понуро стоял у противоположной стены, его лицо, напоминающее черносливину, выражало обиду.

— Мне все это предельно ясно! — выкрикивал Роксентер. — Ты не выполнил свою работу! Я возвращу тебя мисс Агнес, и она-то уж найдет способ с помощью электрошоковой терапии выбить из тебя глупость! Если бы ты принял надлежащие меры, мне бы не пришлось тащиться в Филадельфию только ради того, чтобы встретиться с этим простофилей президентом! Мне надоело выполнять за тебя твои прямые обязанности! Мне следовало бы покончить с вами обоими и со всей вашей идиотской конторой! И я сделаю это! Вы все против меня!

Гробе внезапно заметил стоящего в дверях Хеллера, и лицо его сразу же стало белее мела.

— Уистер!

Роксентер открыл было рот, чтобы продолжить свою гневную тираду, но вдруг понял, что утратил аудиторию, и умолк, с раздражением поглядывая на группу людей, ворвавшихся без приглашения в его кабинет.

— Доложите генералу, — обратился он к Хеллеру, — что я еще не уезжаю. — И снова повернулся к Гробсу: — Я еще не до конца сказал, что о тебе думаю! И я напомню тебе, Гробе, о том, что считаю чрезвычайно важным! Слушай меня!