Антон Твердов - Нет жизни никакой

— Н-н-н-не знаю…

— Наверное, твои колдовские способности передались тебе от дедушки, — продолжал Степан Михайлович, — но ты ими никогда не пользовался, потому что не верил в них. А дурил людям головы фокусами, бездарными и безвкусными, как твоя дурацкая ряса…

— Я больше н-не буду… Правда!

Степан Михайлович хотел сказать шарлатану Никифору что-нибудь очень едкое и обидное, но так и замер с раскрытым клювом. В его хохлатую головку пришла идея.

— Послушай-ка, Никифор, — вкрадчиво проговорил Степан Михайлович, медленно приближаясь к колдуну. — Если ты от дедушки все-таки унаследовал колдовские способности, может быть, попробуешь меня это самое… расколдовать?

— К-как? Я н-не могу… Я не умею!

— А тебе и уметь не надо! — все больше проникаясь собственной идеей, воскликнул Степан Михайлович. — Просто пожелай! Вслух. Если ты колдун и чародей, то твое слово силу имеет! Пожелай изо всех душевных чародейских сил… А не то я тебя съем.

— Сейчас, сейчас, — угодливо заторопился Никифор. — А что пожелать-то?

Степан Михайлович не раздумывал ни минуты.

— Чтобы я снова оказался живым! — сказал он, закрыл глаза и замер в ожидании, точно окоченев.

— Чтоб ты снова оказался живым! — выкрикнул насмерть перепуганный чародей и добавил зачем-то: — Крекс, пеке, фекс!!!

Степан Михайлович медленно открыл глаза. Потом поднял вверх свои человечьи руки, ощупал свою растрепанную человечью голову, опустил глаза вниз и только тогда заметил, что он все еще стоит на собственном кухонном столе — совершенно голый, но абсолютно живой.

— Получилось! — выдохнул Степан Михайлович.

— По… лучилось… — побледнев при виде появившегося перед ним голого незнакомца, промямлил Никифор.

— Я живой! — изо всех сил заорал Степан Михайлович. — Живой!!! Ну, гады, теперь держитесь! Сволочи!

Закатив глаза, колдун Никифор с деревянным стуком повалился под стол. Степан Михайлович прыгнул на пол, схватил с кухонного шкафчика скалку и с диким криком:

— Куда мою Джемочку подевали, родственнички хреновы?!! — вылетел… то есть выбежал из кухни.

Поисками преступника Никиты Вознесенского и предателя-полуцутика Г-гы-ы руководил Изя. Именно он и распорядился стандартом поисковых работ — идти по безлюдным улицами Колонии X и обыскивать каждый дом, не пропуская ни одного.

Во втором доме, куда заглянули сыщики, их ждал сюрприз — в виде неказистой кабинки генератора.

— Вот так раз, — проговорил Изя, от неожиданности даже не удивившись. — Генератор… Это точно он! Я его на картинке видел — мне герр Мюллер показывал, когда посылал вместе с Валетом и тобой, Себастиан, на поиски преступников.

— Он, — подтвердил и робот Андроник. — Значит, гдэ-нибудь здэсь и прэступники должны быть.

— Прочесать территорию! — заволновался Изя. — Они не могли далеко уйти. Они не могут добычу бросить! Вперед!

Трое выбежали из домика — и тут же остановились, точно наткнувшись на невидимую преграду. Первым оправился Изя.

— Не может быть… — захихикал он. — Сами преступники к нам в руки прут. Как народная ифритская мудрость говорит — на ловца и зверь бежит…

Навстречу ловцам — вдоль по улице — медленно продвигался высокий голубоглазый парень с растрепанными светлыми волосами — никто иной, как Никита. Шел Никита, посвистывая и оглядываясь вокруг с самым беспечным видом. Следом за ним летел полуцутик Г-гы-ы и канючил:

— Никит… Никита! Ты чего молчишь? Ты со мной не разговариваешь, да? — А сам Никита ровно никакого внимания на полуцутика не обращал.

— Вперед! — закричал Изя. — Лови их! Никита вздрогнул и остановился.

— Полундра! — завопил полуцутик — и немедленно попытался удрать, но запутался в специальной магической сети для ловли полуцутиков, которую рассчитанным движением набросил на него робот Андроник.

Себастиан и Изя с двух сторон навалились на явно растерявшегося Никиту.

Примерно в тот же момент в городе Саратове, в том, что находится в мире живых в составе страны Россия, вновь обретший себя Степан Михайлович разгуливал по собственной квартире. Собака Джема, только что репатриированная от соседей, следовала за ним по пятам, и время от времени Степан Михайлович наклонялся и гладил ее по спине.

Чтобы не осталось ни следов, ни духу от сволочных родственников, что-то около часа назад в панике бежавших от явившегося с того света хозяина квартиры, Степан Михайлович открыл все окна и балконную дверь и, пока комнаты проветривались, выбросил на лестничную клетку перевезенные Георгием Петровичем вещи.

Степан Михайлович торжествовал. Он все еще никак не мог поверить, что все страшное, ужасное и непонятное давно закончилось, и пытался какими-либо действиями — пусть даже пустой ходьбой по просторам изуродованной квартиры — выплеснуть из себя эмоции.

Устав расхаживать по комнатам, Степан Михайлович проследовал в комнату, где включил телевизор, запахнул любимый халат и опустился в кресло. Джема тут же прыгнула ему на колени.

— …фире экстренный выпуск местных новостей! — услышал вдруг Степан Михайлович чей-то взволнованный голос и не сразу понял, что это голос теледиктора. — Только что сообщили нам на студию, — продолжал говорить диктор, — что известный маньяк, террорист и убийца Шорох, с кошмарными целями прибывший в наш город из Москвы и последние несколько дней державший в ужасе весь Саратов, наконец-то погиб! — Голос диктора сорвался и подлетел сразу на несколько октав. — Как говорится, уважаемые телезрители, туда ему и дорога! Негодяй, последним объектом террора которого стало «чертово колесо» в парке отдыха имени Горького, сорвался с этого самого колеса, когда пытался, простите, помочиться на группу захвата. И разбился в лепешку! В лепешку, дорогие товарищи!!!

— В лепешку… — повторил Степан Михайлович, и счастливая улыбка появилась на его бледном лице. — В лепешку… В лепешку!!! В лепе-е-ешку-у-у-у!!!

Степан Михайлович орал и бил кулаками по подлокотникам кресла. Но собака Джема, лежащая у него на коленях, не пугалась — и ничему не удивлялась. Она смотрела на своего хозяина с любовью, а когда кого-то по-настоящему любят, никогда ничего не боятся и ничему не удивляются.

— Пидоры! — голосил полуцутик Г-гы-ы, пытаясь вырваться из магической сетки. — Гондоны ушастые! Пустите меня! Я тут ни при чем! Я вообще мимо проходил! Я полуцутик — представитель господствующей расы! Р-руки прочь!

Робот Андроник, которому — в первую очередь — адресовались вопли плененного полуцутика, никак не реагировал. Закинув сетку на плечо, он наблюдал за тем, как ифри-ты Изя и Себастиан крутят руки тому самому преступнику Никите. Никита сопротивлялся молча и яростно, но силы были явно не равны, и пыхтящие от натуги ифриты все-таки поставили Никиту на колени и заломили ему руки за спину.

— Ф-фу… — отдуваясь, проговорил Изя. — Верткий какой, гад. Давай наручники, Себастиан.

Себастиан, не выпуская из цепкого захвата Никиту, одной рукой полез в карман за наручниками.

— Сволочи! — вопил полуцутик. — Чтоб вас всех разорвало…

— Это тэбя сейчас разорвет от крика, — отозвался робот Андроник — и оказался не прав.

Оглушительный взрыв грянул в опустевшей Колонии X. Дверь дома, возле которого и происходили описываемые события, распахнулась, и на улицу вылетел генератор — раскаленный до такой степени, что от древесины, из которой он был сделан, валил черный дым.

Генератор подпрыгнул вверх, несколько раз перевернулся в воздухе, завис над оторопевшими ифритами — и грохнулся вниз. Ифриты кинулись врассыпную. Генератор, упав, накрыл собой Никиту — и внезапно превратился в ярчайшую вспышку красного света.

И исчез. А вместе с ним исчез и Никита. Только глубокая воронка осталась на том месте, где только что торжествующие ифриты крутили руки своей жертве.

— Ебс, — проговорил полуцутик в наступившей тишине.

Из воронки раздался какой-то странный звук — вроде кашель. Робот Андроник раскрыл рот. Изя и Себастиан поднялись с земли и, забыв отряхнуться, стали медленно — по кругу — приближаться к воронке, откуда, злобно что-то ворча, вылез одетый в потрепанный кожаный плащ человек с удивительно отвратительным лицом, даже не лицом, а рожей — отвратительной рожей с косящими к переносице глазами и крестообразным шрамом на правой щеке.

— Ага, — хрипло проговорил страшный человек, распахнул плащ и достал из-под плаща зловеще поблескивающий автомат. — Попались?

Ифриты как по команде повалились на землю и прикрыли головы руками.

— Свершилось! — с рыданием в голосе воскликнул полуцутик. — Он переместился! Он обменял самого себя на бандита Шороха!

Урод с автоматом вздрогнул и развернулся. Робот Андроник попятился назад, подняв руки вверх и уронив при этом магическую сетку.