Виктория Князева - Медное царство

— Дерзкий мальчишка! — прохрипел царь, метя клинком по Ваниным ногам, но тот шустро увернулся, сделал обманный выпад, и что есть силы ударил Еруслана в спину.

Страшный удар прорубил панцирь, но меч в руках Иван не удержал, повалился на сторону, сбитый могучим ударом царского кулака. Еруслан словно и не чувствовал боли, без устали снова и снова работал мечом, не давая Ване и секунды на то, чтобы самому пойти в атаку, — все силы Ивана были теперь направлены только на отражение ударов. А это было нелегко, меча в Ваниных руках больше не было, и он ловко ускользал в последний момент из‑под опускающегося клинка, но ответить ударом на удар не мог.

— Мальчишка! — повторил Еруслан, презрительно скривив губы. — Дерзкий, дерзкий…

Он не договорил и, перехватив меч в левую руку, правой со всей силы ударил Ваню в грудь, стараясь выбросить из круга. Ивана отнесло назад, да так, что он едва сумел не упасть за грань, кое‑как удержался, взметнулись только длинные волосы, несколько прядей попали прямо на сияющую стену и тут же обуглились, рассыпавшись черным пеплом. Ваня встряхнул головой и только сейчас ясно понял, что он просто не имеет права погибнуть в этом бою. Молча бросился он прямо на грозного царя, рука его метнулась прямо к Ерусланову горлу, сжала так, что побелели костяшки, а Еруслан, не ожидая от Вани такой прыти, выронил из рук меч.

— Ах ты, чародей проклятый! — только и выдохнул Иван и, не понимая, откуда у него только сила взялась, схватил Еруслана за горло и приподнял его так, что ноги царя беспомощно замолотили воздух.

— Тоже мне владыка! — еще раз проговорил Ваня и, размахнувшись, бросил царя далеко за пределы сияющего круга.

Еруслан пролетел через стену, мгновенно почернел, как уголь, и мертвым упал на землю перед своим войском. Иван отер пот и кровь со лба и двумя руками разомкнул круг, который начал таять в тот самый миг, когда Ваня только к нему прикоснулся. Подумав немного, Иван вернулся, подобрал длинный Ерусланов клинок и, помахивая им, встал перед сумеречным войском.

— Ваш государь мертв! — проговорил он изменившимся голосом. — Война окончена! Возвращайтесь домой!

Воины молчали, переминаясь с ноги на ногу, будто не веря услышанному. Наконец один из ротных командиров робко обратился к Ивану:

— Ты одолел нашего царя, могучий богатырь! Теперь мы под твоим началом.

Ваня посмотрел на него с удивлением, задумался над его словами и только тут обнаружил, что уже наступил поздний вечер. Сумерки постепенно сгущались, насылая на землю мрак, в воздухе потянуло прохладой. Надвигалась ночь.

— Ну, быть по сему, — наконец произнес Иван, — а коли так, вот вам мой приказ: возвращайтесь в разрушенные вами царства, Серебряное и Золотое, и займитесь мирным трудом. Возводите дома взамен уничтоженных вами, распашите поля взамен вытоптанных вами, насаждайте леса взамен выжженных вами. И пусть этот край восстанет из пепла, пусть воцарятся мир и покой.

И не успели еще воины низко поклониться новому владыке, как раздался громкий крик:

— Иванушка!

Расталкивая воинов, к Ване бежала Веста, глаза ее горели ярким огнем, все тело сотрясалось от волнения и от долго сдерживаемого плача.

— Иванушка! — все кричала и кричала она. — Неужто одолел царя Еруслана? Я уже и не чаяла видеть тебя живым!

— Куда же я денусь, — улыбнулся Иван, крепко обнимая волчицу и прижимая ее к себе, — теперь уже все позади. Все прошло, милая. Все прошло.

— Прошло, говоришь? — раздался над ними безумный голос Рогнеды. — Нет, не бывать тому! Медное царство мое!

И она, расхохотавшись, бросила в Ивана связку огненных стрел, которые сами собой выросли в ее руках. Но ни одна из пылающих смертоносных молний не достигла Вани, потому что Веста, зарычав, грудью бросилась на них и тут же упала, пронзенная насквозь. Иван закричал и подхватил волчицу на руки, ощутив под пальцами, как осыпается ее опаленная шерсть, чувствуя запах горящей плоти и жаркой крови.

— Веста? — будто не веря, негромко позвал Ваня. — Веста?

Волчица не отвечала, она даже перестала биться в его руках, из ее раскрытой пасти медленно текла струйка крови, поначалу алая, как закатное солнце, потом черная, как ночное небо.

— Медное царство мое! — торжествующе закричала Рогнеда.

И тут же спустилась ночь.

Оба войска опомнились. Сбивая друг друга, и медные воины, и сумеречные помчались под надежную защиту высоких стен Медного царства. Яга вцепилась в Ваню, который стоял неподвижно, крепко прижав Весту к груди, и силком потащила его в город.

Рогнеда осталась за воротами наедине с Темнополком, который смотрел на нее немигающим взором. Несколько мгновений царица озиралась, бешено сверкая глазами, будто бы не понимая, куда делось ее войско, но тут Темнополк стегнул коня и бросился прямо на нее.

— Медное царство мое! — еще успела воскликнуть Рогнеда, но в следующий миг Темнополк коснулся ее полой своего плаща, и от царицы осталась лишь горстка тлеющих угольев.

Иван осторожно уложил Весту на землю. Она не шевелилась, не дышала, лежала непривычно тихая и словно бы спала спокойным и крепким сном.

— Веста, Веста! — отчаянно закричал Ваня.

Он упал перед ней на колени, целовал глаза, нос, уши, тянул за лапы, то осторожно, то изо всех сил, не желая верить, что она мертва.

— Оставь ее, — мягко проговорила Яга, — здесь уже ничем не поможешь.

Ваня посмотрел на нее безумными глазами и снова кинулся к волчице. Лег рядом, обнял ее обеими руками, зашептал что‑то, зарыдал, сначала тихонько, а потом и в голос:

— Веста! Ты встань, пробудись, моя верная подруга, я люблю тебя крепче жизни своей!

И грянул гром.

Ваня изо всех сил сжал безвольное тело волчицы и закрыл глаза — будь что будет. Началась сильная гроза, дождь так и лил, хлестал по спине тугими струями, словно плетью, силился вырвать Весту из Ваниных рук, но никак не мог разжать его крепких объятий. Налетел сильный ветер, завывал, бросался сломанными ветками деревьев, но и ему было не под силу отнять у Вани белую волчицу.

Всю ночь бушевала стихия, и всю ночь Иван лежал на мокрой земле, прижимая к себе мертвую Весту. Несколько раз Яга порывалась подойти и поднять его, но он словно окоченел. Пришло утро, давно уже скрылся за воротами красный всадник Ярополк, поскакав навстречу алому рассвету. Гроза все не прекращалась, ветер играл длинной гривой красного коня, пытался сорвать плащ с плеч утреннего вестника, а тот все мчался и мчался вперед, пробуждая леса и горы, поля и реки, весь прекрасный мир.

Но вот все стихло, кончился дождь, небо прояснилось. Вышло солнце, озарило, обогрело все вокруг. Ваня осторожно открыл глаза и увидел, что Веста исчезла. Он лежал на голых камнях и обнимал… нет, не волчицу, а прекрасную девушку. Кожа ее была бела, как яблоневый цвет, волосы словно лен, а глаза… Глаза были льдисто‑голубого цвета. Девушка лукаво щурилась на яркое солнце и улыбалась Ване.

— Ты кто? — изумился он.

— Здравствуй, Иванушка! — ответила она на удивление знакомым хрипловатым голосом. — Вот и кончилась моя гроза. Знай же, мое настоящее имя Радоника, я дочь царицы Рогнеды. С малых лет я жила в Медном царстве, во владениях царя Елисея, который всегда был для меня словно отец, а дочери его, славные двенадцать царевен — милые сестрицы. Я любила их всех, но пуще прочих царевну Светлояру, кроткую голубку. Когда же я узнала, как царица Рогнеда обошлась с моей названой любимой сестрой, я решила во что бы то ни стало спасти Светлояру. Ночью я тайком пробралась в материны покои, нашла волшебную шкуру белого волка и надела ее на себя. Стрелой полетела я вослед за Светлоярой, в образе волчицы мчалась от зари до зари, не чуя усталости и думая только о милой сестрице. Но моя жестокая мать прознала обо всем и пришла в ярость. Обернулась она черным вороном, полетела быстрее ветра и настигла меня раньше, чем наступила следующая ночь. Хотела царица убить меня на месте, но я пала на колени, моля о пощаде. И она простила меня, оставила мне жизнь, но нарекла Громовестой — Проклятой Громом — и повелела мне волком белым рыскать по лесам и горам до тех пор, пока не сыщется добрый молодец, который полюбит меня и зверем. Долго я скиталась, не смея показаться никому не глаза, долго искала я того, кто сможет увидеть во мне не зверя, но друга. Много молодцев повидала я на своем веку, но никто из них не полюбил меня за одно только сердце и душу мою. А потом я встретила тебя, встретила и решила помочь ради того только, чтобы спасти мою названую сестру от царицы Рогнеды. Но день за днем я все больше желала, чтобы ты узнал меня не как волчицу Громовесту, но как княжну Радонику, которая жаждет снова стать человеком. Теперь же все кончено, проклятие снято. Ты полюбил меня зверем рыскучим, полюби же теперь красной девицей.

Ваня во все глаза смотрел на нее, ничего не понимал и только улыбался как‑то жалко и глупо. Радоника рассмеялась: