Владимир Черепнин - Вовка в Троеклятом

Луциберг был очень доволен собой. И входя в апартаменты Ведущего, держался достойно. Легкая робость и малюсенькое подобострастие. Ничего удивительного, он впервые посещал беса такого ранга.

А с другой стороны, окрыленный головокружительным успехом, он понемножку все вновь увиденное начал примерять под себя. А как же? Такой талантливый черт долго не засидится в Гильдиях. Он намерен сделать головокружительную карьеру. Там, где другие бесы прозябают веками или застревают навсегда, он пройдет гигантскими шагами. Небось, сегодняшний хозяин положения, Ведущий Бес, не одно тысячелетие кропотливо продвигался к занимаемому посту, и теперь и не помышляет о большем, довольствуясь достигнутым. Ничего, пройдет не так много времени, и Луциберг сам будет вызывать Ведущего к себе на ковер…

Внутри приемного покоя наглая самоуверенность сменила благоговением. Мелькнула мысль, что когда он добьется такого же уровня, обязательно собственные апартаменты оформит подобным образом. Зловеще кровавый туман или дым не позволял рассмотреть масштабы помещения. Лишь далекие сполохи ярко зеленого пламени, то тут, то там пробивающиеся сквозь мутное марево полумрака, помогали представить грандиозность резиденции.

На небольшом возвышении в центре зала находился высеченный из черного мрамора трон (Луцибергу захотелось иметь такой же, только чуть-чуть побольше), на котором восседал хозяин. Луциберг приблизился и остановился под пристальным взглядом горящих желтым огнем глаз.

Ведущий Бес — здоровенный мужик (уж не меньше проклятущего серого медведя), совершенно обнаженный. Смуглое тело едва проглядывалось сквозь густые кучеряшки волос, ровным слоем покрывающие всю поверхность (когда появится способность приобретать желаемые формы обязательно нужно будет укрупниться и обволосатиться). Голову хозяина венчали массивные рога, поражающие вычурностью и внушительностью.

— Жена! — гаркнул Ведущий, не отрывая взгляда от посетителя.

На зов явилась крепенькая чертовка с низко посаженой попкой. Она, как и муж, была абсолютно голой. Луциберг даже как-то неловко себя почувствовал из-за своего плаща. Бесовка подала супругу густо парящий и громко булькающий кубок и, крутанув тугим задом, скрылась в тумане (став Ведущим, непременно завести жену, даже если придется сменить ориентацию. Жену и рога. Обязательно. Или, для начала, что-нибудь одно. Только, вот, что?).

Дебютант душевной покупки продолжал созерцать начальника, медленно опуская взор. Могучие плечи (будут шире), солидный живот, претендующий называться брюхом (можно и побольше). Привилегированный черт сидел широко расставив ноги, держа волосатые ладони на коленях. Когда взгляд Луциберга достиг междуножного пространства, плюгавый бес остолбенел. Свисающие размеры… размер свисающего… Когда, то надо… Мысли разорвались на отдельные слова, которые не хотели складываться в понятные фразы.

Поняв, что взор вызванного на аудиенцию зачуханного бесенка остановился на нужном предмете, Ведущий произвел неуловимое телодвижение и вновь замер. Объект пристального внимания Луциберга, поразивший его своими габаритами, качнулся сначала влево, затем вправо и снова — лево, право, лево, право. Своеобразный маятник действовал завораживающе. Глаза начинающего покупателя душ подернулись мутной поволокой, по телу пробежала блаженная истома…

— Гавары! — Приказал Ведущий Бес, когда убедился, что клиент созрел.

Исповедь Луциберга была долгой и откровенной. Он рассказывал все, что знал. И что не знал, все равно рассказывал. Наконец, сеанс дьявольского гипноза завершился. Щелчок, и к посетителю вернулась способность самостоятельно мыслить.

— Тэбя спасаит толко то, что это твое пэрвоэ дэло. Понял, да?

Подчиненный согласно кивнул, начиная подозревать, что в построенной по всем законам логики теории грехопадения сантехника существует оставшаяся незамеченной прореха, способная свести на нет достигнутые результаты.

— Тэбэ повизло, что я сэгодня добрый. Вчэра бы отправил такого тупого черта драва рубить, бэз права питсот лэт к живым людям прыближаться. Слюшай, ты думаэшь, что твой сантэхник сваими паступками уже обэспэчил сэбэ мэсто в аду? Нэ все так просто. Пока нэ подписан дагавор, ни в чем нэльзя быть увэрэнным до конца. Он сэчас можэт хоть дэтишэк живьем хавать, а потом покаэтся, пращэния папросит, глядишь, прастят. Наши извэчные враги, ой как любят, чтоб у них пращэниэ прасили. знал бы ты, что их святыэ в молодости вытворяли, нам тошно было. А тэпэрь к лику причислэнны… Даже если нэ покаится, еще нэ факт, что к нам попадет. Сначала — Чистилище. А там рэшать будут, сопоставлять. Вспомнят, что в дэтствэ птычек кормил, значит добрый, вот. И главноэ. Если после всэго этого попадет к нам, в этом нэ будэт ни капли твоэй заслуги. Понял, да? А, вот, если твой сантэхник дагавор подпишет, пусть потом хоть всю жизнь каится, может молясь всэ алтари башкой в пэсок истолочь. Все равно наш. Понял, да?

Луциберг в очередной раз кивнул.

— Тэпэрь прэдупрэжу тэбя. Кому вякнэшь, что я прызнался, что сэгодня добрый — сматры! Я-то отбрэшусь. И не такие поклепы пэрэживал. А, вот, тэбя загоню в такое мэсто, что запросишься на рубку дров. Но нэ допросишься. Понял, да? А насчет тваих дэл, найду врэмя — лично правэрю. Пабэсэдую с его окружением. Они, как я понял, наши приспэшники, вэдьмы, грабитэли. Пасматрю, как ты работаешь. Понял, да? Тэперь пашел прочь… Пагоди, — остановил Ведущий Бес подчиненного, — я у тэбя тут в башке поковырялся пры помощи гипноза, — он снова слегка качнул гипнотическим инструментом, чем чуть было вновь не ввел в прострацию легко внушаемого Луциберга. — То, что о карьэрэ мэчтаэшь, правильна. Плох тот спэрматазоид, каторый нэ хочет стать чэловэком. Но тэбя грызут сомнэния, что лучше завэсти, жену или рога. Запомни, эти вэщи по отдэльности нэ существуют. Понял, да? Иди!

Луциберг покидал прибежище начальственного черта поспешно и в сметенном состоянии. Высокий чин камня на камне не оставил от четко построенного доказательства выдающихся успехов. А что будет, если он и правда нагрянет с проверкой? Страшно подумать…

А когда станет выдающимся бесом, кроме жены и рогов непременно надо завести и гипноз подобающих размеров, а то над теперешним толстые лесные ведьмы только хихикают…

Я проснулся вместе с Яной в нашем номере. Вчерашнее празднество, особенно его окончание, помнилось очень смутно. Мы спустились в зал. Серенький, Соловушка и Карл похмелялись. Обособленно завтракала компания Вини Пуха. Вокруг хлопотали угрюмые хряки. Больше никого не наблюдалось.

Увидев нас, неунывающий ворон поспешил осведомиться:

— Мне лететь, бар-ранов собир-рать?

— Это еще зачем?

— Уж очень они любят на новые вор-рота смотр-реть. Часами могут любоваться. А для кого еще Емеля так постар-рался?

Мы с Яной одновременно посмотрели в окно. И на некоторое время уподобились тем самым баранам. Молча смотрели на новые ворота, появившиеся на месте разбитых Муромцем. Самого богатыря не было.

— А где Илюха?

— Еще ночью ушел. Он когда пьяный шебутной.

— Что делать будем?

— Сначала похмелитесь, потом решать будем.

Так и сделали. Позавтракали. Мозги заработали гораздо лучше.

— Ну так как, опять на штурм? — Без особого энтузиазма спросил медведь.

Услышав слово «штурм» близнецы еще больше помрачнели и стали ронять посуду.

— А что он даст? Ну, найдем Муромца, опять он нам проход проделает, разбегутся гвардейцы. И будут снова гадости творить. Кстати, где Федот?

— Очередная измена. Во дворце.

— Нет, так не годится. Надо эту братию выкуривать окончательно. Полностью очищать дворец. Только как? — Яна была озабочена не меньше нашего.

Я уже знал, что колдовство применять ни Яна, ни Яга, ни Хоттабыч не будут. Пока во дворце есть хоть один колдун. Существовало какое-то непонятное для меня табу. Об этом я узнал, когда шли лягушки, а мы с Ягой укрывались от «непогоды» в отеле. На мой вопрос, почему она стала сначала бить, а потом царапать Чернокнижника, вместо простенького заклинания, ведьма долго и путано объясняла про неписаные правила, сложившиеся традиции и прочие непонятные для непосвященного вещи. На мой вопрос, что, мол, как это получается, мерзкого Чернокнижника нельзя заколдовывать, а Клару можно, ведьма ответила, что это дела семейные и вполне допустимые. Толком я так ничего и не понял.

Тут в моей повеселевшей голове появилась идея. Только я не спешил делиться ею с друзьями. Подумал, что забракуют. Я и сам бы забраковал, предложи такое кто-нибудь другой.

— А где Яга с Хоттабычем?

— С Хоттабычем. — Логично ответил Серенький. — Скоро подойдут.

— А Васька и Марго?

— Васька с Марго. Тоже попозже будут.

— Ну, пока все не собрались, я пролечусь, на Город посмотрю.