Терри Пратчетт - Ночная стража

Перебежав через мост, Ваймс очутился в садике под названием Услада Волшебника. Ветви кустарника хлестали его по голым ногам, но он, не сбавляя скорости, пересек сад, выскочил на старую дорожку вдоль реки и побежал дальше. После грозы дорожку развезло, и к корке запекшейся крови на теле Ваймса быстро добавилась корка грязи. Так, теперь направо, здесь налево, мимо остолбеневших прохожих, и вот наконец под ногами «кошачьи головы» Лепешечной улицы.

От ощущения уже почти родных булыжников под голыми ступнями у Ваймса открылось второе дыхание, и он еще прибавил ходу. Так, на всем скаку, он пронесся по посыпанной гравием дорожке и едва не рухнул на пороге дома, едва успев схватиться за шнурок колокольчика.

Послышались торопливые шаги, и дверь распахнулась.

— Если ты не Вилликинс, — прорычал Ваймс, пытаясь восстановить дыхание после бешеной гонки, — ты об этом сильно пожалеешь!

— Ваша светлость! Что с вами произошло? — воскликнул дворецкий, втаскивая его в прихожую.

— Ничего! — рявкнул Ваймс. — Просто принеси чистую форму, тихо и спокойно, и ничего не говори Сибилле…

При этих словах дворецкий так изменился в лице, что Ваймс все понял без слов.

— Что с Сибиллой?

Вилликинс попятился. От Ваймса сейчас попятился бы даже медведь.

— Не стоит подниматься туда, сэр! Госпожа Контент говорит… все достаточно сложно, сэр. Не совсем должным образом…

— Ребенок родился?

— Нет, сэр, очевидно, нет, сэр. Все очень… Госпожа Контент говорит, что испробовала все возможное, но, быть может… стоит послать за лекарями, сэр?

— За лекарями? Чтобы принимать роды?

Вилликинс вконец стушевался. Двадцать лет он был безупречно невозмутимым дворецким, но сейчас его трясло. Никто не заслуживал встречи с Сэмом Ваймсом в его нынешнем состоянии.

— Простите, сэр…

— Нет! — рявкнул Ваймс. — Не посылай за лекарем. Я сам! Есть один лекарь, он все знает про… про такие вещи. Пусть только попробует не знать!

Когда он вылетел за дверь, на лужайке перед домом как раз опустилась метла под управлением самого аркканцлера.

— Я подумал, поеду-ка на всякий случай следом… — сказал Чудакулли. — Вдруг чем-нибудь смогу…

Ваймс оседлал метлу, прежде чем волшебник успел слезть.

— Отвези меня на Мерцающую улицу! — гаркнул он. — Это очень важно!

— Держись крепче, ваша светлость, — сказал Чудакулли, и метла свечкой взмыла в небо.

Желудок Ваймса попытался уйти в пятки. Надо будет обязательно повысить жалованье Сварли Свирсу и купить ему наконец канюка, о котором он так давно просил, решил Ваймс. Любому, кто каждый день на благо города выделывает такие трюки, платят слишком мало.

— Пошарь у меня в левом кармане, — сказал Чудакулли, когда они перешли в горизонтальный полет. — Кажется, это твое.

С величайшей осторожностью, поскольку прекрасно знал, что иногда может обнаружиться в кармане у волшебника, Ваймс выудил оттуда букет бумажных цветов, гирлянду с флагами всех наций и… серебряный портсигар.

— Упал казначею на голову, — объяснил аркканцлер, взяв чуть в сторону, чтобы не врезаться в чайку. — Надеюсь, цел?

— Все в порядке, — сказал Ваймс. — Э… спасибо. Я пока положу его назад? Так уж вышло, что я сегодня без карманов.

«Он тоже нашел способ вернуться, — подумал Ваймс. — Мы снова дома».

— А твои парадные доспехи упали на здание факультета высокоэнергетической магии, — продолжил Чудакулли. — И я должен сообщить, что они…

— Сильно покорежены? — закончил Ваймс.

Чудакулли немного помедлил с ответом. Он понимал, как Ваймс чувствует себя сейчас.

— Чрезвычайно сильно, ваша светлость. Просто непоправимо. Думаю, это все из-за той квантовой свистопляски.

Ваймс поежился — он ведь был по-прежнему нагишом. Сейчас он согласился бы даже на ненавистную парадную форму. А впрочем, плевать. Позолота и перья, значки, чувство холода… Есть вещи куда важнее. И всегда будут.

Он спрыгнул с метлы еще до полной остановки, покачнулся, закружился на месте, повалился на дверь Газона и забарабанил в нее кулаками.

Через некоторое время дверь приоткрылась, и знакомый голос, лишь немного изменившийся с возрастом, осторожно спросил:

— Да?

Ваймс распахнул дверь.

— Посмотри на меня, доктор Газон, — сказал он.

Газон посмотрел.

— Киль? — удивился он. В руке он держал самый большой шприц в мире.

— Вряд ли. Джона Киля похоронили. И тебе это прекрасно известно, — ответил Ваймс, глядя на огромный инструмент в руке лекаря. — А зачем тебе эта штуковина? Что ты с ней собрался делать?

— Честно говоря, поливать жиром индейку. Но тогда кто вы такой, вы ведь так похожи на…

— Хватай все свои повитушные орудия и ступай за мной, — скомандовал Ваймс. — Все эти занятные штуковины, которые, по твоим же словам, отлично работают. Все бери. Прямо сейчас. И я сделаю тебя самым богатым лекарем всех времен и народов, — пообещал Ваймс, человек, чью наготу прикрывала исключительно корка грязи и крови.

Газон неуверенно кивнул в сторону кухни.

— Да, конечно, я только вытащу индейку из…

— Забудь про индейку!

— Но я уже…

— Пошли!

С тремя пассажирами метла летела не слишком уверенно, но так было все равно быстрее, чем пешком. Кроме того, Ваймс понимал, что сам он никуда не дойдет. Еще там, на крыльце своего дома, он почувствовал, что исчерпал запас сил до самого донышка. Сейчас даже простое пребывание в вертикальном положении было для него настоящим испытанием на выносливость. Либо на метле, либо ползком.

Заложив неуклюжий вираж, метла тяжело опустилась на лужайку перед особняком.

— Она наверху. Большая спальня слева, — сказал Ваймс, подталкивая лекаря ослабевшей рукой. — Там повитуха, ни черта не понимает. Заплачу, сколько захочешь. Ступай.

Газон метнулся прочь. Ваймс оперся на плечо Чудакулли и на негнущихся ногах поковылял за ним, но, когда они подошли к дому, лекарь уже выходил оттуда. Газон пятился задом, очень медленно. Наверное потому, что к его носу был приставлен огромный арбалет Детрита.

— Опусти арбалет, сержант, — велел Ваймс несколько сдавленно, поскольку вдруг прямо перед его носом оказалась земля.

— Он ворвался в дом, господин Ваймс, — прогрохотал Детрит.

— Он лекарь, сержант. Пропусти его наверх. Это приказ. Спасибо.

— Слушаюсь, господин Ваймс. — Детрит шагнул в сторону и неохотно положил арбалет на плечо.

Арбалет выстрелил.

Когда грохот стих, Ваймс поднялся на ноги и огляделся. На самом деле ему никогда не нравились эти как бы декоративные кусты. Так гораздо лучше. Осталась только парочка деревьев, да и та изрядно потрепанная. Над кучками листьев вился дымок.

— Простите за енто дело, господин Ваймс, — извинился тролль.

— Что я тебе говорил о господине Предохранителе? — слабым голосом спросил Ваймс.

— Господин Арбалет Только Тогда Друг Тебе, Когда Стоит На Господине Предохранителе, — отчеканил Детрит и отдал честь. — Извините, сэр, мы все нынче слегка дерганые.

— И думаю, я еще долго буду дергаться, — сказал Чудакулли, поднимаясь на ноги и вытряхивая из бороды щепки. — До конца дня буду ходить подпрыгивая. Сержант, я предлагаю поднять доктора, отнести к колонке, привести его в себя и проводить наверх…

Все дальнейшее Ваймс видел и слышал как сквозь сон. Неприкаянным призраком он бродил по собственному дому, битком набитому стражниками. Никто не хотел уходить.

Очень медленно, концентрируясь на каждом движении, он побрился. Сквозь розовые облака, заполнившие весь мозг, до него доносились голоса.

— …велел сварить их в кастрюле! Он думал, эти кошмарные штуковины станут мягче?

— …до утра дежурят тролли и гномы и пусть следят за каждой дверью и каждым окном, следят в оба, я сказал…

— …вот прицепился, говорит, кипятить целых двадцать минут! Можно подумать, это капуста…

— …а теперь ему захотелось бренди, видите ли…

— …госпожа Контент как выскочит из спальни, а этот и говорит: да чтоб ноги ее тут не было…

— …пришел Игорь, предложил помочь, а Газон только глянул на него и говорит: сначала пусть его, Игоря, тоже прокипятят этак минут двадцать…

— …трипперный докторишка, что тут скажешь…

— …старина Камнелиц осыплет его золотом, если все будет в порядке…

— …ага, а если не в порядке?

Чтобы просто заставить какую-либо часть тела пошевелиться, приходилось прикладывать невероятные усилия воли, однако Ваймс кое-как натянул на себя повседневную форму. Причесался. Вышел в зал. Сел на неудобный стул, положив шлем на колени, и замер. Вокруг мельтешили призраки живых и погибших.