Юлия Жукова - Замуж с осложнениями

– – Чего ты, женщина, сидишь тут вообще, если так скучно?!

Я слегка обалдеваю от такой постановки вопроса, но решаю не откусывать голову сразу же.

– – Муж участвует, – – выговариваю мучительно. – – Пришла посмотреть.

Всё-таки мне очень тяжело пока говорить на муданжском. Понимать-то понимаю, но как только нужно заговорить, мигом забываю всю грамматику и половину слов.

Дед разворачивается на сиденье так, чтобы получше меня видеть.

– – Это ты Азамата жена? – – спрашивает. Я киваю. – – И как он?

– – Как он – – что?.. – – моргаю.

– – Он спрашивает про здоровье, – – поясняет Унгуц. – – Это целитель.

– – Тот целитель, что его лечил? – – уточняю. Старейшина кивает. Так, главное, не взорваться.

– – Хорошо он, – – цежу сквозь зубы. – – Очень хорошо. Хотя не вам за это спасибо.

– – А я что? – – удивляется он. – – Я его спас! А что шрамы – – так с этим я ничего поделать не могу.

– – Конечно, – – шиплю я, – – Расправить кожу, чтобы не загибалась, было совершенно невозможно! Зашить – – в голову не пришло!

Не знаю уж, насколько я действительно сказала то, что хотела, но горе-целитель от меня отшатывается.

– – А чего ты за него вышла, если так не нравится моя работа? Исправить решила, что ли? – – он имеет наглость рассмеяться. Ну погоди же...

– – Да, – – киваю, – – решила. Это долго, конечно, зато потом все ко мне лечиться пойдут. И все деньги мои будут.

Теперь уже и целитель, и Старейшина на меня как-то странно смотрят.

– – Так про Эцагана – – это не байки? – – спрашивает Унгуц, кивая куда-то назад. Присмотревшись, замечаю в той стороне одиноко сидящего Эцагана, который со скучающим видом наблюдает за боем. – – Ты и правда целительница?

– – Правда, правда, – – киваю. – – И лучше многих.

У местного лекаря вдруг загораются глаза:

– – Целительница?! С самой Земли?! – – он встаёт коленями на лавку, поворачиваясь спиной к полю. Вокруг начинают шипеть, что мы мешаем. – – Научите меня, как вы лечите!

– – Я этому десять лет училась, – – выдавливаю, проморгавшись.

– – Ничего! – – заверяет он, – – Я ещё десять лет проживу, мне Старейшины обещали, правда же? – – он поворачивается за поддержкой к Унгуцу. Тот кивает, усмехаясь. Я ещё ничего не успеваю сообразить, когда Старейшина кладёт мне руку на плечо и говорит по-отечески:

– – Не ссорься с ним, Лиза. Учить его, я думаю, бессмысленно, старый слишком, зато вы можете вместе книги про целительство писать, чтобы другие могли пользоваться. Я думаю, боги предвидели, что от тебя тут будет польза.

– – Я вообще-то собиралась практику открыть, – – говорю.

– – Откроешь, – – заверяет меня Старейшина. – – И целитель Ндис тебе поможет. Без его, э-э... рекомендации всё равно к тебе никто не пойдёт. Я вот всякое повидал в жизни, но женщина-целитель – – это даже для меня слишком. Так что ты не спеши, освойся сначала, язык подучи... Опять же, Ндис тебе расскажет названия болезней. Ты, главное, не кипятись. Раз уж Азамата принимаешь с его уродством, то и нас прими.

Ндис всё это время смотрит на меня пожирающим взглядом, и я понимаю, что есть один только способ от него отделаться.

– – Ладно, – – говорю. – – Старейшина меня убедил. Я с вами поработаю.

Ндис осыпает меня благодарностями и возвращается на место, лицом к полю. Там как раз объявляют новую пару борцов, и титулы у них такие длинные, что я вся извожусь, пока доходит до имени – – но нет, ни один из них не Азамат. Господи, какой же длины у него титул, если они по нарастающей?..

– – А-а, – – внезапно говорит Старейшина, – – это навсегда. Эти двое равны, пока один не споткнётся, так и будут кружить. Скучища.

Я несколько падаю духом.

– – Ну расскажите мне пока, кто тут ещё есть примечательный, – – прошу его. А то, наверное, спать неприлично, вон как народ скандирует вокруг.

Старейшине моя идея нравится, он садится повыше на сиденье и оглядывается.

– – Ну кто... Вон, видишь, тётка сидит?

– – Та, что из Щедрого хозяина?

– – Она, она. С ней две девчонки-официантки, видишь?

– – Ага, одну из них вчера уже видела, ту, что потолще.

– – Тебе надо со второй познакомиться. Тоже очень самостоятельная девка. Приехала из такой глухомани, сказать страшно, а замуж нейдёт, хотя вьются вокруг неё изрядно. Я думаю, вы с ней сдружитесь, две белые вороны.

Указанная ворона, впрочем, вполне чёрная. Этакая чернобровая красавица с длиннющей косой, сидит, орехи какие-то щёлкает. Ну что ж, с виду на человека похожа, можно и пообщаться.

– – Она хотела в ученицы к повитухе пойти, – – продолжает Старейшина, – – а та говорит, слишком красивая ты для этого. Я, говорит, буду тут стараться, учить тебя, а ты выскочишь замуж – – и поминай как звали. Не взяла её, в общем. Смотри, может, она к тебе пойдёт?

Вот этот подход мне нравится гораздо больше. Я и сама уже думала, что я делать буду, если сама заболею. Пожалуй, идея взять ученицу мне нравится.

Старейшина меж тем продолжает сканировать окрестности на предмет интересных людей.

– – А вон, гляди-ка, кто приехал! – – удивлённо восклицает он вдруг. Потом как-то каверзно хихикает: – – Вот обалдеет-то, когда Азамата увидит!

– – Кто?

– – А вон, видишь, справа в первом ряду старик в зелёной шапке? Это отец Азамата.

Я аж через Старейшину перегибаюсь, чтобы посмотреть на это чудо природы. Он очень высокий – – даже отсюда видно, как он возвышается над сидящими рядом мужиками. Классические бело-седые волосы, борода с бусинами, орлиный профиль прямиком из вестерна. Одет ярко, глядит высокомерно. Мой сверлящий взгляд, видимо, приобретает материальные характеристики, потому что папаша вдруг оборачивается и смотрит на меня, приподняв бровь, дескать, вам чего?

А мне уже ничего, потому что я его узнала. Это он был на том корабле, это он меня заслонял от джингошей, это он подарил мне горстку игрушек, это на него так похож Азамат, когда улыбается и кажется родным...

Я откидываюсь на спинку сиденья, невидящим взглядом уставившись на поле.

– – Ты чего? – – вопрошает Старейшина. Я решаю развеять всё тут же.

– – А он... тоже в молодости на Гарнете работал?

– – Кто, Арават? Нет, он всегда был охотником... На Гарнете бывал пару раз, но даже не снизошёл до выучивания всеобщего, а уж после того, как джингоши на него напали, вообще не высовывался с Муданга.

– – О-о, – – говорю я как бы удивлённо, – – джингоши напали?

– – Ну да, было такое дело... Он сопровождал мальчишек, у которых отцы на Броге работают, а матери на Муданге живут. У нас ведь принято, как говорить научился, к отцу переселять. И корабль перехватили джингоши, отбуксировали почти до самого Гарнета, потом на какой-то другой корабль их перегнали, земной, что ли... Арават потом эту историю столько раз рассказывал, что у всех уже уши замылились. В общем, взяли их в заложники, а у джингошей представления никакого, сами-то плодятся, как крысы. Так они когда заложников берут, обычно, ребёнка какого-нибудь убивают и отправляют на родину, дескать, платите, а то всех так пришлём. Арават всё пытался их уговорить, чтобы детей не трогали, чтобы его убили, он ведь уважаемый человек, переполох будет не хуже. Ну а пока он там препирался, какая-то девчонка пролезла на мостик и увела корабль чуть не до самой Земли, а с оставшимися на борту джингошами Арават быстро разобрался, тоже ведь с двадцати лет Непобедимый Исполин. Потом, когда вернулся, всех детей с этой девчонкой сравнивал, смогли бы они так выкрутиться или нет. А потом Азамат... вот тоже, нашёл время выслуживаться... ну, ты знаешь, как его ранило-то?

– – Сказал, гранатой... – – выдавливаю я, изо всех сил стараясь слиться с местностью.

– – Да уж, гранатой... – – невесело хмыкает Старейшина. К счастью, на меня он вообще не смотрит, а продолжает рассказывать. – – Джингоши попытались захватить Сирий, это город у нас такой, на севере. Там месторождение платины большое. А Азамат как раз там был по какому-то делу, вечно у него на всякие катастрофы нюх. Там, в Сирии, большой такой дворец стоял, от старого императора остался, чудаковатый был мужик, в Ахмадхоте жить не хотел... Так, к чему я... Да, дворец этот. Когда Сирий обороняли, женщин и детей согнали внутрь, а сами стояли под стенами. И долго стояли ведь, уже и припасы кончились, и вода. А во дворце фонтан. Ну вот, Азамат, как самый молодой, кто там случился, таскал им воду от фонтана. И вот он был как раз внутри, а джингоши перешли в атаку, и один возьми да и кинь гранату. И ведь гранатка-то была такая, знаешь, для космических боёв, чтобы людей поубивало, а обшивку не попортило, а то если разгерметизация... в общем, понимаешь, слабенькая. Но попала ровно во дворик, где фонтан, а водой такие гранаты не тушатся. Дворик – – колодец по десять локтей стороной, и полным-полно тёток с младенцами. Они как начали вопить, что тут бомба, остальные, что за дверями были, двери быстренько и заперли, все ж о себе думают. Ну и что парню делать оставалось?.. – – Старейшина замолкает, накручивая кончик бороды на палец. Тяжело вздыхает, потом продолжает: – – В общем, привезли его в Ахмадхот, еле откачали, опять же, Ндис что мог, сделал. И тут является Арават, весь под впечатлением от земной девочки. Она-де всех спасла, а на самой ни царапинки. А тут ему собственного сына предъявляют... в таком виде...