Сладкий апокалипсис. Ты моя (СИ) - Сумеречная грёза

— Построенном на лжи и насилии, ты это имеешь ввиду?

— Когда-то ты не был таким избирательным, — хмыкнул Николас, — Скажем так, когда стрелял в сотни гражданских, — он оскалился хищной улыбкой, — Которым ты присягал.

Хитрый сукин сын. Знает, на что жать. Но мы ломали и не таких.

— Времена меняются. Мы сделали свой выбор, вы — свой.

— Я так понимаю, группа все же сформирована, но в обход правил. Это нехорошо, Курт. Ты собираешься что-то менять?

— Это вряд-ли.

— Тогда я вынужден буду позвать подмогу. Подумай хорошо, солдат.

Какую подмогу он хочет позвать? Вербранта, который рулит во второй контрольной, или Бориса, который патрулирует Квартейл? Этот сукин сын блефовал. Если бы он хотел позвать подмогу, сразу бы позвал. Единственное объяснение, почему он этого не сделал то, что ему все отказали. Это я точно знал, потому что заранее обсудил все и с Борисом, и с Вербрантом, я не сомневался, что они будут за меня. Настали другие времена.

— Зови, — пожал я плечами, — Мы встретим всех с почестями, — А, может, из мы позовём сами и встретим с почестями уже вас?

Николас сглотнул. Всё-таки какой же он трус — как только армия взбрыкнулась и запахло переворотом, он тут же даёт на попятную. А что ему ещё остаётся? Без нее он никто.

— А, впрочем, можно кое-что обсудить, — так я и знал, что Николас тут же пойдет на компромисс, — Контрольная группа сформирована. Это, скажем так, неплохо. Мы можем снизить квоты до одного, чтобы фиксировать имунный ответ. Но при условии, что плоды наших трудов не пройдут зря.

— Я слушаю, — и я пошел на компромисс. Что ни говори, кидать гражданских Квартейла не хотелось, какими бы мудаками не были его правительство. Да и последствия конфликта с Николасом нам аукнутся так, что мало не покажется. Но только в том случае, если я совсем попутаю берега, а этого я делать был не намерен.

— Ваши дети будут воспитываться солдатами и выполнять нужную работу. Цивилизация должна жить, Курт.

— Думаю, это справедливо, — кивнул я, — Ты получишь своих солдат, сукин сын. Но оставишь девушек в покое. Мы будем жить здесь так, как хотим.

— Это хорошее решение, — одобрительно кивнул Николас, — Что и говорить, кто-то должен чистить мегаполисы и гипергрибницы. Без них никому не выжить. Ни вам, ни нам.

И всё-таки каков же Николас мразь, и всё-таки, как же он прав…

— Ну, раз уж мы все решили, — улыбнулся он, — Значит, визит окончен. Жду твоих отчетов о проделанной работе в конце недели. Квартал заканчивается. Не думай, что теперь будешь прохлаждаться.

Он вел себя как хозяин положения ровно так, как и я. Никто из нас не показывал слабину. Он собрал своих людей и отчалил, оставив нас в покое. Без единого выстрела. Что ж, я думал будет хуже, гораздо хуже. Считаю, это моя личная победа.

***

Анна

Я сидела с девочками в дальнем доме у озера, и у меня тряслись руки. Нас собрали всех вместе, защитив дом дополнительным щитом. Энергоресурсы работали на максимуме — за окном светился голубоватый свет.

Если случится что-то плохое, Курт никогда не узнает, что станет отцом. Как я хотела, чтобы он вернулся целым и невредимым… они рискуют всем ради нас. Кое-кто из девочек плакал, Дария сидела мертвенно бледная. София нервно нарезала морковку и так же нервно жевала. Мила сидела на диване, обняв колени и покачивалась. Кэтти выпила снотворное, но все равно не могла уснуть.

Все молчали.

— Сколько они уже там?

— Ты спрашивала это пять минут назад, Бетти, — нервно ответила я, — Где-то около часа.

— Вроде тихо… — тихо сказала она.

— Конечно, если было бы что-то плохое, то мы бы уже услышали. Услышали, правда? — с надеждой спросила Мила, и у нее навернулись слезы на глазах.

Внезапно за окном погас энергетический щит и у меня екнуло сердце. Послышался звук открываемого замка. Когда дверь отворилась, на пороге появился Курт.

— Уиии, — завизжала Мила, сорвалась с дивана и сиганула наружу, мимо меня, мимо девочек и мимо Курта, которого чуть не сбила с ног.

Наверняка, побежала к Дэну, счастливая, что ее лучший и единственный друг жив.

— Понятия не имею, как он ее терпит, — сказал мне Курт, входя.

Я бросилась в его объятья, не заметив, как вокруг все опустело. Девочки ушли к своим избранникам, оставив нас одних.

— Испугалась, сладкая?

— Испугаааалась, — завыла я, по моим щекам катились крупные слезы.

— Ахаха, какая ты у меня все-таки трусиха, — засмеялся он, крепко обнимая, — А ещё жадина. Зачем тебе десять колец?

— Я… я одеваю их по очереди, это ты жадный, — всхлипнула я, поправляя на пальце обручальное кольцо стоимостью в пятьсот тысяч. Вчера я носила гораздо большую сумму, — Ты можешь принести еще кучу таких.

— Не жадный я. Носи на здоровье, — довольно сказал он, — Только со свадьбой придется отложить. Может, на пару тройку месяцев, не больше. Николас должен немного остыть. Священника пригласим позже, да и в списки города нас внесут в то же время.

— Это все ерунда. Формальность. Ты же знаешь.

— Значит, можем и не справлять? — лукаво спросил он.

— Как это не справлять? — возмутилась я, — У ребенка должен быть отец!

— Какого ребенка?

Я прокололись, зажав ладонью рот. Хотелось сказать ему не в такой обстановке, но гормоны, видимо, развязывают мне язык. Я смотрела на Курта большими глазами, а он точно такими же на меня.

— Беременная я… — обескураженно прошептала я.

— Как давно? Почему не сказала раньше? — нахмурился Курт, пребывая в странной заторможенности.

— Думала, что начнёшь осторожничать, а я от гормонов с ума схожу, очень хочется…

— Конечно буду, — задумчиво протянул он, — С этого момента только осторожно, под одеялом и с выключенным светом!

— Ты что, шутишь?

Курт рассмеялся, а потом вдруг замолчал. Кажется, в нем происходила какая-то работа мысли. Он переваривал то, что услышал. Когда он, наконец, осознал сказанную ему информацию, то подскочил ко мне, подхватил на руки, поднял в воздух и начал кружить: — Эх, рыжуля! — кричал он, — Кобылка моя! Не в холостую, значит, мы старались! Я засмеялась: — Поставь меня на место! Голова же закружится! Курт осторожно опустил меня, а потом прижал к своей груди. Он гладил меня по голове и целовал в макушку, так мы и стояли, счастливые и наслаждались друг другом в тишине.

— Но лучше, конечно, чтобы это был мальчик, — вдруг нарушил тишину Курт, улыбаясь, довольный и какой-то задумчивый.

— Почему? А как же девочка?

— Если будет девочка, боюсь, каждого, кто к ней подойдёт, я просто перестреляю.

10 лет спустя…

— Стройся! — прозвучал громкий бас, каждый раз вызывавший во мне праведное возмущение. Детям не больше десяти лет, а Курт обращается с ними, как со взрослыми!

Каждое утро либо он, либо кто-то из его людей строят мальчиков на плацу, приучая к дисциплине. Молодые генетические солдаты уже в девять лет проходили физическую подготовку, учили устав и умели выживать, обращаться с оружием и выполнять стратегические задачи. Отцы учили их всему, что умели сами — ведь эти дети были будущим человечества. Иногда у меня сердце обливалось кровью, когда я отпускала своих мальчиков на очередную вылазку в лес или на охоту. Но я понимала, что Курт хорошо следит за сыновьями и всегда рядом. Он пускает их в свободное плавание, чтобы они думали, что действуют самостоятельно, но при этом неотступно следит за ними и всегда приходит на подмогу, если вдруг появляются трудности. Да, Курт и остальные: Сергей, Теон, Альберт, Мигель и другие мужчины оказались строгими, но любящими отцами. Над ними довлел долг, и я понимала, что они пытались совмещать его с личным, любовью к собственным детям. Я понимала, что Курту сложно. И пыталась поддерживать его во всем.

К всеобщему удивлению, мои первенцы оказались двойняшками — темненький Брайан и совершено рыжий Майкл. Курт посмеялся однажды, что второй не от него, и его принесла какая-то лисица. За такую несмешную шутку я неделю не готовила ему завтрак.