Николай Чадович - Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви

Костя ощупью добрался до дверей бомбоубежища и чуть приоткрыл их. Наверху хоть и клубилась пыль, но дневной свет сквозь нее пробивался, а это означало, что связь с внешним миром сохранилась. Такая весть немного успокоила обитателей бомбо-убежища. Кое-где на нарах зажглись свечи.

Вскоре, однако, появилась новая проблема – жажда. Все, а в особенности дети, хотели пить, но воды в подвале не оказалось, как, впрочем, и многих других необходимых вещей – пищи, медикаментов, одеял.

Кто-то подсказал, что все это, включая резервный электрогенератор и установку по обеззараживанию воды, находится в смежном помещении, однако на его дверях висел надежный замок, ключи от которого остались у коменданта – того самого типа с противогазом, загонявшего людей в бомбоубежище.

Косте пришлось совершить еще одну вылазку. Первым делом он констатировал, что им еще повезло. Ход в подвал уцелел просто чудом, а вот лестничную площадку первого этажа завалило кирпичом и рухнувшими перекрытиями. Дверь подъезда вообще бесследно исчезла, остались только искореженные завесы.

Не преминул Костя выглянуть и наружу. Улица была пуста. Живые разбежались, а убитых и раненых убрали. Примерно в том месте, где утром находился комендант, осталась лужа крови, уже припорошенная пылью, и клочья противогаза.

Грохот продолжался, однако имел уже иной характер – пушки рявкали намного реже, чем раньше, зато вовсю трещали автоматы. Это могло означать только одно – в городе начались уличные бои.

Вот с такими невеселыми новостями Костя возвратился в подвал.

К вечеру жажда из пытки превратилась в казнь. Дети ослабели так, что даже не могли плакать. Проклятый замок пробовали открыть и шпильками для волос, и ножами, и отвертками – но все безуспешно.

– Тут рядышком гастроном есть, – сказал отставной офицер примерно семидесяти лет от роду. – Как стемнеет, надо туда наведаться. Хоть чем-нибудь, да разживемся.

– Но это же… воровство! – возмутилась интеллигентная дама средних лет, одетая в одну только ночную рубашку.

– Ну и что! Не подыхать же нам! – поддержали старика другие обитатели подвала. – В военное время все прежние законы отменяются.

Стали ждать ночи. Она в конце концов наступила, но темноты не принесла. Горели ближайшие дома, в небе одна за другой вспыхивали осветительные ракеты, проклятые огненные шары, выискивая жертвы, плавно скользили над городом. Сквозь треск автоматов и взрывы гранат теперь слышались и редкие одиночные выстрелы – привет от снайперов.

– Ерунда, – решительно произнес старик. – Я на фронте в разведке служил. При штурме Будапешта и не такое видел.

– Только обязательно возвращайтесь, – стали просить его женщины. – Дети от жажды умирают.

Старик ушел и как в воду канул.

– Деру дал наш разведчик, – сказал парнишка, владевший транзисторным приемником. – Набрал мешок жратвы и сбежал. Очень ему нужно с нами делиться.

Прежде чем Костя успел удержать парнишку, тот исчез за дверями.

Спустя час, не выдержав томительного ожидания, женских слез и сдавленных детских стонов, Костя спросил:

– Так где же этот чертов гастроном находится? На Луне, что ли?

– Нет, – ответили ему. – В соседнем доме налево. До него и ста шагов не будет.

– А через улицу другой магазин расположен, – добавил кто-то из темноты. – Тот коммерческий. В нем раньше даже шпротами торговали.

– Да-да! – загомонили все. – Идите в частный! Там товаров больше! Молока возьмите! Минералки! Напитка! Детского питания! Спичек! Свечей! Хлеба!

– За один раз все не унесешь, – ответил Костя. – Сначала надо пробный рейс сделать.

– А вы нас не бросите? – Это был почти вопль.

– Куда мне деваться. Я не местный…

Выбравшись наверх, он некоторое время стоял под защитой стен, присматриваясь к обстановке. До коммерческого магазина, хорошо видного отсюда, было метров двести пустого и совсем не безопасного пространства. Поэтому Костя решил сначала наведаться в гастроном.

До него действительно оказалось рукой подать – шагов сто от силы. И старик, и парнишка – оба были здесь. Дряхлый фронтовик, похоже, даже не успел проникнуть внутрь, а в судорожно сведенных пальцах подростка был зажат надкушенный батон. По другую сторону крыльца лежало еще несколько мертвецов.

Спиной ощущая холод смерти, Костя сквозь разбитую витрину пробрался в гастроном. Отблески пожаров и свет ракет позволяли свободно ориентироваться внутри. Сразу стало ясно, что здесь уже успели пошуровать. Касса была взломана, полки разорены, прилавки опустошены. Однако хлеба и газированной воды в пластмассовых бутылях еще хватало. Тут же нашелся и пустой мешок из-под сахара.

Теперь оставалось самое опасное – вместе с добычей вернуться в подвал. Предыдущих посыльных скорее всего срезал снайпер, и, дабы избежать его пули, Костя решил бежать зигзагами, как теща из знаменитого анекдота о сердитом ковбое. Конечно, он понимал всю мизерность своих шансов, но иного выхода просто не видел. Легче было погибнуть самому, чем присутствовать при медленном умирании детей.

Вскинув мешок на плечо, так чтобы хоть голову прикрыть, Костя выскочил на улицу и угодил прямо в лапы вооруженному детине, одетому по меньшей мере странно. Камуфляжную гимнастерку и форменное кепи дополняли синие галифе с широкими красными лампасами и щегольские сапожки со шпорами. Очевидно, это был казак – земляк сотника-заочника Бубенцова.

Чуть поодаль, возле крытого армейского грузовика, околачивались его товарищи.

– Мародер! – взревел казак, ухватив Костю за шиворот. – Мышкуешь, пока другие кровь проливают! На человеческом горе наживаешься! К стенке, сука!

От сильнейшего толчка Костя отлетел обратно к витрине гастронома, однако мешок из рук не выпустил – очень уж тот дорого ему достался.

– Подождите! – страстно взмолился он (ведь не за себя просил, за других). – Это не мне! Это детям! Здесь рядом дети умирают от жажды!

– Кого ты хочешь наебать, мандавошка! – Казак вскинул автомат. – Получай без сдачи!

Только встретившись с казаком взглядом, Костя понял, что тот беспробудно пьян. Сейчас у него не вымолила бы пощады и мать родная. Обидно было принимать смерть из рук этой скотины с глазами-стекляшками и лицом столь тупым, что сразу было понятно – он не читал не то что Бубенцова, а даже Шолохова.

– Давай покороче! – крикнули из грузовика. – Возишься, как целка с гондоном!

Огни войны были такими яркими, что Костя ясно видел, как корявый палец казака стронул спусковой крючок автомата. Однако очереди не последовало, а раздался звук, словно палкой ударили по спелому арбузу. Под глазом казака появилась дыра, из которой обильно хлынула черная кровь.