Стивен Кинг - Несущая огонь
Помощь проекту
Несущая огонь читать книгу онлайн
Чарли ничего уже не соображала. Неужели и это еще не конец? И тут она вновь повернулась к ограждению, за которым начиналась дорога в другой мир, и увидела, как люди, потеряв голову от страха, бросаются на заградительную сетку. Там, где секции выпали, им удалось через нее перелезть. Истошно кричала молодая женщина в желтой юбке гаучо, ставшая добычей собак. И вдруг Чарли услышала голос отца — так явственно, словно он, живой, стоял рядом: «Хватит, Чарли! Остановись, пока можешь!»
Но может ли?
Оторвавшись от ограды, она лихорадочно искала взглядом то, что сулило спасение, одновременно пытаясь совладать с этой стихией, удержать ее в каких-то границах. А та рвалась наружу, разбегалась по траве немыслимыми огненными спиралями.
Ничего. Ничего, разве что…
Пруд.
* 23 *Чарли, окруженная особым миром молочной белизны, отдавала пруду свою энергию, пытаясь укротить ее, утихомирить, одолеть. Казалось, ей не будет предела. И все же Чарли уже могла ее как-то контролировать; энергия послушно перетекала в пруд, словно по невидимой трубе. Но что, если вся вода испарится раньше, чем стихия будет отторгнута и растворена?
Отныне — никаких разрушений. Лучше она сама отдастся на растерзание этому зверю, чем позволит ему вырваться наружу, чтобы пожирать все вокруг.
(назад! назад!)
Наконец-то энергия стала утрачивать свой запал, свою… свою способность к самогенерации. Начался распад. Все вокруг было окутано густым белым паром; пахло прачечной. Угрожающе шипел и пузырился невидимый пруд.
(НАЗАД!)
Опять всколыхнулась мысль об отце, и боль утраты пронзила ее с новой силой: мертв… он мертв… эта мысль словно еще больше растворила энергию, и вот уже шипенье пошло на убыль. Мимо нее величественно проплывали клубы дыма. Потускневшей серебряной монетой висело над головой солнце.
Это я его таким сделала — мелькнуло в голове неожиданное — и тут же: нет… не я… это пар… туман… вот рассеется…
Но в глубине души она вдруг почувствовала, что стоит ей захотеть, и она это сделает с солнцем… со временем.
Сила ее раз от разу возрастала.
Все эти разрушения, этот апокалипсис, обозначили поток сегодняшних ее возможностей.
А сколько еще в потенции?
Чарли упала в траву и дала волю слезам; она оплакивала отца, оплакивала тех, кого убила, даже Джона. То, чего хотел для нее Рэйнберд, было бы скорее всего ее спасением… и все же, несмотря на смерть отца, несмотря на разрушительную лавину, которую она вызвала на свою голову, в ней билось желание жить — всем существом она молча и цепко хваталась за жизнь.
Так что в первую очередь она, наверно, оплакивала себя.
* 24 *Сколько она пробыла в такой позе — на коленях, голова, охваченная руками, уткнулась в траву, — Чарли не знала; ей даже показалось, что она — возможно ли? — задремала. Как бы там ни было, когда она очнулась, солнце светило ярче и стояло западнее. Пар, висевший над прудом, разметало в клочья и разогнало легким ветром.
Чарли медленно поднялась и осмотрелась.
В глаза бросился пруд. Еще бы немного и… конец. Отдельные лужицы поблескивали на солнце, точно стеклярус, разбросанный в жирной грязи. Как куски яшмы в ржавых прожилках, валялись там и сям перепачканные илом листы кувшинок и водоросли. Кое — где дно высохло и потрескалось. В грязи виднелись монетки и какой-то ржавый предмет — то ли длинный нож, то ли лезвие от газонокосилки. Трава по берегу пруда обуглилась.
Мертвая тишина, нарушаемая лишь сухим потрескиванием огня, повисла над территорией Конторы. Папа сказал ей: пусть узнают, что такое война; это ли не поле боя? Яростно горели конюшни, амбар, ближайший особняк. От второго особняка остались дымящиеся руины; можно было подумать, что в него угодила огромная зажигательная бомба или снаряд «фау», изобретенный в конце второй мировой войны.
Выжженные черные линии избороздили газон во всех направлениях, составив какой-то причудливый дымящийся узор. В конце образовавшейся траншеи валялись обгорелые останки бронированного лимузина. «Кто бы узнал сейчас автомобиль в этой груде металлолома»?
Но когда ее взгляд упал на ограждение…
Вдоль внутренней сетки лежали тела, пять или шесть. Еще два или три тела и несколько трупов собак лежали между оградами.
Как во сне Чарли направилась в ту сторону.
По лужайке бродили одиночки. Завидя ее, два человека попятились. Остальные, очевидно, ее не знали и не догадывались, что она всему виновница. Люди еще не оправились от шока и двигались точно сомнамбулы.
Чарли перелезла через внутреннее ограждение.
— Зря ты это, девочка, — бросил ей вслед мужчина в белом халате. — На собак напорешься.
Чарли даже головы не повернула. Оставшиеся в живых собаки зарычали на ее, но приблизиться не рискнули: тоже, видать, натерпелись. Осторожно, просовывая носки тапочек в ромбовидные отверстия сетки и цепко перехватывая руками, она полезла на внешнее ограждение. Взобравшись наверх, медленно перекинула одну ногу, затем другую. Спускалась она с теми же предосторожностями и вот, наконец, ступила на землю — впервые за полгода на землю, не принадлежавшую Конторе. Она стояла в оцепенении.
Свободна, подумалось смутно. Я свободна.
Где-то вдали, нарастая, завыла сирена.
Шагах в двадцати от опустевшего караульного помещения сидела на траве женщина со сломанной рукой. У нее был вид раскормленного ребенка, который не в силах самостоятельно подняться. От потрясения подглазья у нее побелели. Губы тронула синева.
— У вас рука… — срывающимся голосом сказала Чарли.
Женщина подняла на нее взгляд — и вдруг узнала. Она стала отползать, повизгивая от страха.
— Не подходи ко мне! — пронзительно заверещала она. — Эти их тесты! Я знаю без всяких тестов! Ты ведьма! Ведьма!
Чарли остановилась.
— У вас рука, — повторила она. — Что же это? Рука. Бедненькая. Ну что вы? — Губы у нее задрожали. Боже, какие затравленные округлившиеся зрачки у этой женщины, как судорожно кривится рот! Вдруг Чарли пронзило — вот оно, самое страшное.
— Что же это! — закричала она. — Мне ведь правда жалко! А они… они убили моего папу!
— Надо было и тебя… с ним, — задохнулась женщина. — Жалостливая? Вот бы сама себя и подожгла!
Чарли сделала к ней один шаг — женщина снова отпрянула и, упав на поврежденную руку, вскрикнула.
— Не подходи ко мне!
И в этот миг вся боль, и скорбь, и гнев, переполнявшие Чарли, внезапно обрели голос.
— Я не виновата! — закричала она женщине со сломанной рукой. — Я ни в чем не виновата! Они сами напросились, и нечего на меня валить! И убивать я себя не буду! Слышите вы? Не буду!