Нил Шустерман - Непереплетенные - книга сэмплов

— И как они поступили в твоём сценарии?

— Не знаю наверняка, но дом свой они точно продали. Слыхала, типчик, который его купил, хочет превратить его в музей или аттракцион, знаешь, вроде Грейсленда[4]. Ума не приложу, что он там может устроить — ну дом и дом. Хотя Грейсленд тоже всего лишь дом, я там была, не впечатлилась. Ладно, наверное, что-нибудь придумает. В общем, я считаю, они приняли вызов Коннора, и теперь где-то все вместе.

— Где же?

— Скорее всего, и там и сям, — продолжает Грейс. — Сначала я думала наоборот, что они заныкались на Аляске или ещё где-то, не высовываются и ни с кем не общаются. Живут на отшибе, на натуральном хозяйстве, никого не видят, их никто не видит. Но ты же знаешь Коннора — это не про него. Ему не сидится на месте. Он как та акула на его пришитой руке — или плыви, или умри. Поэтому я думаю, они на какой-то яхте или катамаране. Недорогая, простая лодка — семья-то небогатая. Крутятся по Средиземному морю, занимаются своими делами и заходят в маленькие порты, в которых меньше народу. А может, они на своей лодке спасают беглых расплётов в странах, где расплетение ещё осталось. Это была бы идея Рисы, и хотя Коннор сказал бы, что не хочет этим заниматься, но только для того, чтобы Риса его переубедила. И родители с ними, потому что это часть сделки: если любите меня — любите и мой выбор. Может, когда-нибудь они вернутся, а может и нет. Но мне кажется, они счастливы. Не как в хэппи-энде, потому что его не бывает. Всякое же случается: можно заболеть, попасть под грузовик, разлюбить. Но вот честное слово, так и представляю себе, как Коннор и Риса болтают ногами, сидя на борту своего катамарана, и приговаривают: «Чёрт возьми, это круче, чем Сонин подвал».

Хэйден снова не может сдержать смех. Она так ярко описала, что он тоже увидел эту картинку.

— Впрочем, мою теорию можно и доказать, — продолжает Грейс. — Через его брата, Люка, Лукаса, или как там его зовут.

— И что с ним?

— Они наверняка хотят, чтобы он закончил школу. Одного его они бы не бросили. Железно тебе говорю — он в какой-то закрытой школе на побережье Средиземного моря. Может, в Барселоне, или Афинах, или Эфесе, или Ницце. Найди Люка или Лукаса, который несколько месяцев назад поступил в закрытую английскую школу в тех краях, и убедишься, что я права.

Грейс улыбается, гордая собой. Похоже, сама она считает эту теорию свершившимся фактом. Безупречно, математически доказанным. Потом её улыбка меркнет. Хозяйка подливает лимонад себе и Хэйдену, хотя тот отказывается.

— Я позвала тебя не для разговора о Рисе и Конноре, — говорит Грейс. — Ну, может, и для него тоже, но это не главная причина.

— Да, точно, — соглашается Хэйден. — Интервью. Как имя Грейс Скиннер стало символом орган-принтинга. Как она заработала миллиард долларов меньше чем за год. Настоящая американская сказка.

Собеседница резко опускает стакан на стол, расплёскивая лимонад.

— Во-первых, моё имя — только половина символа. Прибор называется «Биобилдер Рифкина-Скиннер». Его создал Рифкин, я всего-то принесла сломанный Сонин прототип, и благодаря Рифкину он заработал. Я не настояла, чтобы его назвали «Биобилдер Рифкина-Рейншильд» в честь Сони и её мужа, и до сих пор чувствую себя виноватой за это. Но меня убедили, что такое сочетание трудно произносится, к тому же я хотела чего-то и для себя. Во-вторых, я говорила, сказок не бывает, ни волшебных, ни американских, никаких. И в-третьих, я не даю интервью, потому что выгляжу в них дурой, а меня уже достало выглядеть дурой, я тогда и чувствую себя дурой, а я не хочу снова чувствовать себя дурой. У меня куча денег, и никто не рискнёт назвать меня дурой в лицо, но я не желаю, чтобы это говорили за моей спиной.

— Я не считаю тебя дурой, Грейс, — искренне заверяет её Хэйден. — Тебе не хватает чего-то, что есть у других, но ты это компенсируешь. В чём-то ты можешь заткнуть за пояс любого. Я не думаю, что ты низкокортикальная. Ты глубококортикальная.

— Ты-то да, но другие этого не видят.

— Если я здесь не ради интервью, то зачем?

— Я хочу, чтобы ты нашёл моего брата.

Хэйден делает глубокий вдох.

— Обратись к своим слушателям. У тебя их полно, на тебя они среагируют.

— Грейс… Самолёт Дювана Умарова разбился. Обломки разлетелись на мили вокруг. Никто не выжил…

— Знаю. Но у меня такое чувство…

— Теория?

— Нет! — отрезает она с досадой. — Теорию мне строить не на чем. У меня всего лишь чувство, и оно меня не отпускает. Тело Арджента не нашли. И если нет доказательств его смерти…

— Грейс, множество смертей остаются неподтверждёнными.

— Да знаю я! И всё равно не могу так всё оставить. У тебя слушатели. Я выложу фото в сеть. Ты просто уговори людей, пусть посмотрят.

— Коннор говорил, что у Арджента нет половины лица, и орган-пират обещал сделать ему новое. Даже если он спасся в катастрофе и сейчас жив, какой толк от фото? Он теперь выглядит по-другому.

— Почему ты не можешь это сделать? Коннор бы хотел, чтобы ты мне помог, разве нет? Он хотел бы!

— Он сказал бы тебе то же самое, что и я.

Лицо Грейс багровеет, как у ребёнка, собирающегося закатить истерику.

— Вали отсюда! Не хочу с тобой разговаривать. Ты как все — талдычишь, что Ардж мёртв. А мне сердце подсказывает, что нет. Нет!

Хэйден встаёт.

— Грейс, мне жаль.

— Иди уже. Возьми с собой печенье, а то я его слопаю, а я и так слишком много ем.

И хотя это противоречит всем его инстинктам, Хэйден решается:

— Ладно, я это сделаю. Опубликую словесный портрет Арджента, но при одном условии.

— Каком?

Он колеблется, не попросить ли об интервью. Ему этого хотелось бы. Слушатели были бы в восторге. Но он не собирается шантажировать Грейс, это не в его стиле. Кроме того, он может сделать передачу о ней и без неё. И вообще, он и правда балдеет от звука собственного голоса. Поэтому вместо просьбы об интервью он говорит:

— При одном условии — ты пригласишь меня на следующую вечеринку. Можешь даже не дарить мне смокинг, приду в своём.

Грейс улыбается:

— И пару свою приводи. Мальчика, девочку, мне по барабану.

— Может, сразу обоих. По одному на каждой руке. Пусть танцуют друг с другом, пока я треплюсь, — усмехается Хэйден.

• • •

Он обращается к слушателям, как обещал. Арджент Скиннер — чудила и нежданный герой, который помог Коннору Ласситеру избежать продажи на чёрном рынке по частям. Кто-нибудь видел его? На сайте его сестры есть фотографии. Так он выглядел. Сейчас, возможно, выглядит иначе. Может, выглядит так только наполовину.

Потом начинаются звонки в студию. Продюсер пропускает в эфир самые эксцентричные — полезно для рейтинга. Один слушатель рассуждает о чёрном рынке и говорит, что знаком с парнем, который знает парня, который знает девчонку, сбежавшую от бирманской Да-Зей. И что у неё четыре руки. Прикиньте?! Другой звонящий сообщает, что Арджент Скиннер — на самом деле анаграмма отеля «Старк Реджен Инн» в городе Старк, штат Нью-Гемпшир, значит, там он наверняка и прячется. В ответ на возражение, что «Старк Реджен Инн» был построен задолго до рождения Арджента Скиннера, собеседник предлагает версию путешествий во времени. Всё это очень весело и увлекательно, но, как Хэйден и предполагал, этот поезд везёт в город Нигде.