Светлана Ягупова - Мутанты Асинтона

Она сдержанно кивнула.

Он насмешливо заглянул ей в глаза:

— Неужели вам нравится влиять на людей своей внешностью?

— Почему бы и нет? Я вижу, что не вызываю дурных чувств.

— Заместитель говорил, что вы удивительная девушка: при таких данных в вас море доброты.

— А почему я должна быть злой?

— На вашем месте это было бы естественно…

— Сейчас кое-кто будет на моем месте, — сказала Астрик, чувствуя приближение той минуты, когда должна появиться Гастрик. И, чтобы шеф не испугался, предупредила с грустью в голосе: — Произойдет нечто неожиданное, но приятное для вас. Однако мы не поговорили с вами о самом важном… Я буду через полтора часа…

Едва она успела произнести это, как Грог Казинаки, увидел стремительную метаморфозу с ее лицом, и потом еще долго, остолбенело смотрел на оказавшуюся перед ним в кресле девушку с холодно-красивыми чертами, совсем не похожую на Астрик.

— Кто вы? — наконец хрипло спросил он, изумляясь случившемуся и любуясь незнакомкой.

— Это я хочу спросить вас, как очутилась здесь и кого вижу перед собою? — грубовато ответила Гастрик.

Пять лет минуло с тех пор, как сестры поменялись лицами. Гастрик всячески ухитрялась сохранить облик

Астрик, действуя на нее то жалостью, то хитростью, а то и угрозами: мол, совсем перестанет появляться, то есть умрет, а вслед за ней эта участь ожидает и ее. За это время Астрик почти смирилась со своим несчастьем, успокаивая себя тем, что все-таки четырнадцать лет была красивой. И хотя каждый день кто-нибудь ранил ее взглядом или репликой, мечта стать прежней не заслоняла того множества забот, которыми она жила. А дел было невпроворот особенно после того, как Тинг сообщил ей информацию, тщательно скрываемую учеными от горожан: оказывается, ровно по той линии, которая разделила Асинтон на две враждебные зоны, под землей обнаружили тектонический разлом, который хоть и медленно, но раздвигается, и кое-где на поверхности земли уже стали проступать трещины, пока не привлекающие внимания, но грозящие катастрофой. Об этом же давал знать глухим ворчанием и вулкан Керогаз, но асинтоны и аселюбы по-прежнему были так заняты всеобщим раздором, что не замечали опасности. Тинг и Астрик с группой молодых людей, называющих себя звонарями, старались обеспокоить горожан тревожной ситуацией: выходили на улицы с трещотками и бубнами, кричали в мегафоны о Великой Трещине, но их принимали за сумасшедших, осмеивали, а порой вылавливали, сажали в машины стражников и увозили далеко за город, чтобы не смущали порядок.

Гастрик раздражало все это. Особенно взбесило сообщение о том, что сестра устроилась в фирму «Счастье». Грога Казинаки она не раз видела на рекламных роликах, поэтому, всмотревшись в человека, пораженно застывшего перед ней, вскоре узнала его по характерно выбритым дугою усикам и узким бакенбардам.

— У моей сестренки губа не дура, — хмыкнула она, встала и, осматриваясь, прошла по комнате. — В такой поздний час сидит у шефа, который не очень милостиво принимает ее одной стопочкой рома, да и та, кажется, предназначена ему самому.

Все еще под гипнозом случившегося Казинаки достал еще одну рюмочку, наполнил ее и протянул Гастрик.

— За наше знакомство, — торжественно сказала она и опрокинула содержимое рюмки в рот. Ей льстило, что она попала в один из богатейших домов Асинтона, и мысленно похвалила Астрик, сумевшую пробраться сюда.

— А вы бесцеремонны, не страдаете излишком скромности, — хмуро выдавил Казинаки.

— Вы правы, я без комплексов, — сказала она, развязно прохаживаясь по квартире, рассматривая дорогое убранство комнат, рисунок портьер, обивку мебели. — Мне кажется, мы бы могли найти с вами общий язык, — она томно плюхнулась на софу, приняв довольно вызывающую позу. — Как жаль, что через полтора часа я исчезну и перед вами опять будет моя сестра.

— Не люблю нахалок, — отчеканил Казинаки, заметив про себя, что девица отлично сложена: стройные крепкие ноги, как у норовистого жеребенка, тонкая талия, высокая грудь. Почему же все это не бросалось в глаза у той, что еще пару минут назад сидела в кресле, со взволнованным молчанием выслушивая его рассказ о приюте? И что за фантастическое перевоплощение?

Будучи прагматиком, который на любые вещи и явления смотрит лишь с точки зрения их потенциальной пользы, Казинаки и сейчас подумал о том, какое великолепное шоу можно было бы устраивать его фирме, демонстрируя метаморфозы этой девицы.

— Вы правы, я не без нахальства, — согласилась Гастрик. — Сейчас без этого не проживешь. Все-таки любопытно — у вас что с Астрик — роман?

— Идите вон! — процедил Казинаки, чувствуя, что готов ударить эту девицу, так внезапно занявшую место своей молчаливой сестры.

После визита Астрик, Грог Казинаки ожил, и служащие фирмы многозначительно переглядывались: надо же, эта добросердечная уродка возродила шефа.

Он же теперь каждый день искал общения с нею. Ее присутствие наполняло его небывалой энергией, ему хотелось кого-то выручать из беды, спасать, мчаться за тридевять земель на помощь. И еще одно странное, неизведанное до сих пор чувство рождалось в нем рядом с этой девушкой: казалось, она заколдована кем-то, и именно ему, Грогу Казинаки, дано освободить ее от злых чар.

Астрик то и дело напоминала ему о Шарпе и Ватрине, но теперь он понимал, что сына и мать разделяет не только пространство, но и время. Даже если им удастся увидеться, то ненадолго: не приведет же девочка это чудовище к своим родителям.

Однажды Казинаки встретил Астрик с Тингом и поймал себя на том, что ему не понравилось, как юноша бережно поддерживал ее за локоть, когда они спускались по лестнице со второго этажа. При этом шеф заметил, что оживленное лицо девушки как бы утратило некрасивость, и на следующий день, пригласив ее в кабинет, поинтересовался:

— Кто этот юноша, который вчера провожал вас?

— Друг детства.

— Этот друг, — сердито сказал он, — искажает вашу фирменную форму.

Астрик поняла, о какой форме речь, и зарделась. Она тоже замечала, что после общения с Тингом, лицо ее на короткое время преображается, в нем будто смутно проступает ее прежний облик. Вот уже второй год, как изменилось ее отношение к Тингу, который из рыжего мальчишки вырос в широкоплечего сильного парня, дающего отпор любому ее обидчику. Впрочем, когда 0н шел рядом, никто и не осмеливался обидеть ее ни взглядом, ни словом. Но больше всего она ценила его верность: с Гастрик Тинг не встречался, хотя его наверняка тянуло пройтись с красивой девицей. Долго уговаривал он Астрик вернуть свое лицо, но потом как-то сразу перестал затрагивать эту тему, точно решил доказать, что девушка дорога ему в любом обличье. Из детской привязанности выросло деревце любви, и, заглядывая украдкой в зеркало, Астрик с горечью думала о своей прежней внешности. Утешала лишь мысль о том, что Тинг любит ее и такой, а Гастрик с тяжелым характером вряд ли кому-нибудь понравилась бы, если бы осталась страшилой. Зато сейчас у сестры много поклонников, и это радовало Астрик.