Владимир Моисеев - Одинаково испорченные

Напрасно я вспомнил о работе. У меня внезапно закружилась голова. Я едва не грохнулся в обморок от одной мысли, что вместо того, чтобы сидеть за компьютером и делать свое дело, вот так бездарно играю одну из главных ролей в каком-то безумном криминальном спектакле. Как будто бы я шел по узкому мосту и, забывшись, посмотрел вниз, обнаружив под ногами бездонную пропасть.

Действие должно было занять не более минуты, но как долго длилась эта минута!

Наконец, на плохо гнущихся ногах я добрался до машины, открыл дверцу. Подошел Игнатьев.

— Здравствуйте, Иван, — сказал он тихо, стараясь не смотреть на меня. — Вы действительно считаете, что мне угрожает реальная опасность?

— Залезайте скорее, потом поговорим, — ответил я.

Игнатьев на мгновение замешкался, но приказ выполнил, а вот я забраться в машину не успел. На мое плечо легла чья-то рука. Я обернулся и к ужасу своему увидел непонятно откуда взявшегося Пермякова.

— Какая приятная встреча, — произнес он лишенным интонаций голосом, неуловимым движением вытащил из кармана пистолет и два раза выстрелил через открытое окно машины, обе пули попали в цель, в Игнатьева.

Я потерял способность двигаться.

— Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется! Правда, Хримов? — сказал Пермяков и бросил пистолет мне в руки.

Ничего подобного я не ожидал, поэтому автоматически поймал его. Писатель не может убить другого писателя. А издатель, получается, может. Пермяков исчез, словно растворился в толпе. На мгновение я растерялся. Даже не догадался отбросить пистолет. Рядом со мной неприятно вскрикнула какая-то женщина. Пришлось обернуться, в двух шагах от себя я увидел невыразительную блондинку средних лет. В руках у нее был пистолет.

— А это тебе за Михалыча, гадина! — сказала она звонким от волнения голосом и выстрелила мне в грудь.

Меня отшвырнуло назад, я ударился о машину и медленно сполз на землю. Больно, было очень больно.

Она в меня выстрелила, подумал я. Вот я и набрался впечатлений досыта, жаль, что они мне больше не пригодятся. Как ни старался отец, а противники наши все-таки добрались до меня…

Утром я проснулся рано, наверное, еще и семи часов не было. Я с нежностью смотрел на спящую рядом жену, но не мог отделаться от дурацкого вопроса: «Что она будет делать, если я сегодня погибну»? Нельзя исключать, что история, в которую я оказался замешан против своей воли, может оказаться по-настоящему опасной. Впрочем, ерунда, не верю, что дело дойдет до стрельбы. С чего бы это интеллигентные воспитанные люди стали палить друг в друга из огнестрельного оружия? Причины должны быть чрезвычайно серьезными, даже, я бы сказал, судьбоносными. Но что серьезного можно отыскать в дебрях души современных писателей? Ах, увольте. К тому же, отец пообещал, что все закончится хорошо.

Честно говоря, дело, за которое мне пришлось взяться, представлялось мне вполне выполнимым. Я появляюсь возле станции метро «Василеостровская» с большим красным полиэтиленовым пакетом. Удостоверившись, что Игнатьев узнал меня, подам ему знак и направляюсь к припаркованной поблизости машине. Проверив, что за мной нет хвоста, доставляю Игнатьева к Гольфстримову. Вот, собственно, и все. Я не сомневался, что справлюсь.

Анна проснулась. До чего же красивая у меня жена, глаз не оторвать.

— Вставай. Вставай, Ив. Ты просил напомнить, что тебе утром надо по делу отлучиться. Обещал, что ненадолго.

— Сейчас, полежу немного рядом с тобой, и…

— Нет, я так не согласна. Ты мне нужен целиком и полностью. Не хочу, чтобы между нами путалось не сделанное дело. К тому же у нас сегодня генеральная уборка, хорошо бы привести наше жилище в порядок. Я рассчитываю на твою помощь, не разучился еще управляться с пылесосом?

Анна приготовила завтрак. Трудно было заставить себя смотреть ей в глаза, мне было ужасно стыдно. Пришлось сказать, что я скоро вернусь. Конечно, это было наглое и неприкрытое вранье, но выложить правду я не мог. Но не сомневаюсь, что Анна все поняла. Мы оба знали, что словами тут не поможешь.

— Хочешь, я пойду с тобой?

— Нет. Это лишнее.

— Я приготовила бутерброды.

— А вот это ты хорошо придумала.

— К ужину тебя ждать?

— Я позвоню.

— Не задерживайся.

— Разумно будет предположить, что замыслы противника ограничиваются намерением обвинить тебя в убийстве Игнатьева, — сказал отец. — На всякий случай, я приказал установить вокруг предполагаемого места преступления видеокамеры. Помни о том, что твои действия будут зафиксированы. Ни при каких обстоятельствах не бери в руки пистолет, который наверняка будет валяться возле твоих ног. Понял?

— Да. Но надеюсь, что дело до стрельбы не дойдет.

— Мы обязательно спасем Игнатьева. Но наши противники — хитрые ребята. Нужно быть готовым к самым неприятным сюрпризам.

— Я понял.

— Хорошо. Тогда начинаем.

Я вытащил из салона машины красный пакет и направился к газетному киоску. В толпе я разглядел Настасью, Островского, а потом и вежливого полицейского Петрова. Их присутствие успокоило меня.

Наконец, я увидел Игнатьева. Он нервно оглядывался, выискивая в толпе красный пакет. Я сделал шаг вперед и, удостоверившись, что он заметил меня, не торопясь, направился к машине, стараясь, не привлекать лишнего внимания. Игнатьев хотел взмахнуть рукой в ответ, но вовремя опомнился, опустил голову и пошел за мной, сохраняя дистанцию в десять метров.

Противника не было видно. Наверное, все дело в том, что у меня нет навыка оперативной работы. Ну и ладно. Надеюсь, что я участвую в подобном приключении в первый и последний раз. Я осторожно огляделся. Настасья заняла позицию возле моей машины, Островский сопровождал Игнатьева, отстав шага на три-четыре. Вот будет здорово, если я сумею запомнить мельчайшие детали происходящего, можно будет потом использовать личные переживания в работе над следующим текстом.

И вот я добрался до машины, открыл дверцу. Подошел Игнатьев.

— Здравствуйте, Иван, — сказал он тихо, стараясь не смотреть на меня. — Вы действительно считаете, что мне угрожает реальная опасность?

— Залезайте скорее, потом поговорим, — ответил я. — Быстрее, быстрее!

Игнатьев на мгновение замешкался, но приказ выполнил, а вот я забраться в машину не успел. Меня остановил непонятно откуда взявшийся Пермяков.

— Какая приятная встреча, — произнес он лишенным интонаций голосом и неуловимым движением вытащил из кармана пистолет.