Габриэль Зевин - Век любви и шоколада (ЛП)

— Из тьмы на свет, — смущенно сказал Саймон . — Не так ли говорят?

***

Мы с Лео отправились обратно на материк пообедать в лапшичную.

— Я много о тебе думала в прошлом году.

— Это хорошо.

— С тех пор, как меня ранили, — сказала я, — я все хотела сказать, что сожалею.

— Сожалеешь? — спросил Лео — Из-за чего?

— Когда ты восстанавливался после аварии, не уверена, что я всегда была терпелива с тобой, как должна была. Я не понимала, что это была серьезная травма или сколько времени понадобится, чтобы вернуться к нормальной жизни.

— Анни, — сказал Лео, — никогда не извиняйся передо мной. Ты лучшая сестра в мире. Ты все сделала для меня.

— Я старалась, но...

— Нет, сделала. Ты защищала меня от Семьи. Ты вытащила меня из страны. Ты попала в тюрьму из-за меня. Ты доверила мне эту работу. И это не считая незначительных поступков, которые ты делала для меня каждый день. Ты видишь мою жизнь, Анни? Я управляю ночным клубом, где я важен и люди слушаются меня! У меня есть красивая и умная жена, которая собирается стать матерью! У меня есть друзья, любовь и все, что человек может хотеть. У меня две замечательные сестры, которые многого добились. Я самый счастливый человек на всей планете, Анни. И у меня самая удивительная младшенькая сестренка, которой больше нет ни у кого. — Он обхватил мою голову обеими руками и поцеловал в лоб. — Пожалуйста, даже не сомневайся в этом.

— Лео, — спросила я, — ты говоришь, что Норико в положении?

Он зажал рукой рот.

— Мы еще никому не говорили. Только шесть недель.

— Я притворюсь, что не знаю.

— Черт, — сказал Лео. — Она хотела сказать тебе сама. Норико собирается попросить тебя стать крестной.

— Меня?

— Кто еще будет лучшей крестной, чем ты?

***

Саймон Грин проводил меня в аэропорт.

— Я знаю, что наши отношения были не из лучших, скорее всего в этом моя вина, — сказала я уже перед тем, как разойтись. — Но я действительно ценю то, что ты здесь сделал. Дай мне знать, если я могу что-нибудь сделать для тебя.

— Ну, в октябре я приеду в Нью-Йорк, — сказал Саймон. — В мой день рождения. Может, мы могли бы встретиться.

— С удовольствием, — я осознала, что и в самом деле так считаю.

— Мне вот интересно, — сказал он, — кому достанется место мистера Делакруа?

— Ты в этом заинтересован?

— Я люблю Сан-Франциско, но и Нью-Йорк мой дом, Аня. Даже ужасные вещи, которые происходили там со мной, никогда не отвадят меня от дома.

— Я чувствую то же самое. — Я не решила, кому отдать место мистера Делакруа, но пообещала Саймону Грину, что я буду держать его на примете.

XXVI

Я ДЕЛАЮ ОТКРЫТИЕ, ОТКУДА БЕРУТСЯ ВЗРОСЛЫЕ; ПЕРЕД РАЗВЯЗКОЙ ЗАЩИЩАЮ ЧЕСТЬ ЕЩЕ РАЗ

Октябрь принес в Нью-Йорк холода, и Япония стала казаться сном. От Вина вестей не было, да я и не уверена, что ждала их. Он пообещал ждать, когда я с ним свяжусь, и слово свое держал. С его отцом я почти не разговаривала, хотя виделись мы часто. Его лицо снова красовалось на каждом автобусе.

Сидя за рабочим столом в «Темной комнате», я услышала что-то смахивающее на симфонию: шум блендера, шаги танцующих и периодически треск ломающихся очков или звуки борьбы. И решила, что люблю эту музыку сильнее любой другой, как вдруг раздался вой сирены.

Я выскочила в коридор. Через мегафон официально объявили: «Это департамент нью- йоркской полиции. По приказу министерства здравоохранения штата Нью-Йорк, «Темная комната» приостанавливает работу до дальнейшего уведомления. Пожалуйста, организованно пройдите на выход. Если вам выписан шоколад, просьба выбросить его в мусорный бак у двери. Те, у кого на лицо признаки интоксикации шоколадом, должны приготовиться показать на выходе свои рецепты. Благодарим за сотрудничество».

Чтобы понять, что происходит, я направилась к главному залу клуба. Каждый закуток наводнили люди, людской поток бежал против того места, куда мне нужно было попасть. Краем глаза я заметила, как один полисмен проверял у женщины рецепт, а другой надевал наручники на посетителя. Женщина споткнулась о подол платья и была бы затоптана, если бы Джонс не помог ей подняться.

Я нашла Тео на складе. Он дико махал руками на полицейского, который на тележке увозил мешок какао.

— Не дело красть это, — сказал Тео. — Это собственность «Темной комнаты».

— Это вещдок, — отозвался офицер.

— Вещдок чего? — парировал Тео.

— Тео! — закричала я. — Не горячись. Пусть забирает. Мы закажем больше какао, как только разберемся. Я не могу позволить арестовать тебя.

Он кивнул.

— Позвонить Чарльзу Делакруа?

Я наняла другого адвоката, и помыслить даже не могла звонить мистеру Делакруа.

— Нет, — ответила я. — Он больше на нас не работает. Все будет путем. Выйду на улицу, вдруг смогу задать вопросы тем, кто за это в ответе.

Джонс стоял на страже у входа.

— Аня, я не знаю почему, но полицейские заблокировали дверь снаружи. Это приводит людей в панику. Вам придется обойти. — Я толкнула дверь, но она не поддалась. Я слышала ритмичный стук, который шел с другой стороны. Я уже советовала Тео сохранять хладнокровие, но сама становилась не такой уж спокойной.

Я пробралась сквозь толпу в сторону двери. Я побежала, – или, если точнее, постаралось перейти на бег, который больше походил на подскоки – продираясь вперед. Полицейские преграждали выходы, начали собираться журналисты. Возвели баррикады. Несколько приколоченных деревянных досок преграждали вход.

Я неловко перелезла за баррикаду. Полицейский попытался остановить меня, но я была слишком быстра. Когда я подобралась достаточно близко, я увидела, как другой полицейский вывешивал табличку с надписью: ЗАКРЫТО ДО ДАЛЬНЕЙШЕГО УВЕДОМЛЕНИЯ.

— Что происходит? — затребовала я у человека, который заколачивал мою дверь.

— Кто вы?

— Я Аня Баланчина. Это заведение мое. С какой стати его закрывают?

— По приказу, — он показал предписание. — На вашем месте, леди, я бы вернулся обратно.

Я не думала; скорее была на эмоциях. Сердце сильно стучало, так оно давало знать, что я собираюсь сделать что-то глупое. Я рванула в сторону полицейского и попыталась выхватить молоток из его рук. Для справки, это вообще всегда ужасная идея – попытаться отобрать его. Молоток ударил по моему плечу. Было чертовски больно, но я была рада, что не пришлось по голове, а кроме того, я довольно хорошо научилась справляться с болью. Я отошла назад и в этот же момент меня сразу уложили на земь несколько полицейских.

— Вы имеете право хранить молчание... — Вы знаете, что делать.