Игорь Мист - Новый Вавилон

— Вы, должны уничтожить Долину Церквей — место, которое чтут сенаторы и высшая знать, в которое они вложили столько средств, где хоронят и планируют хоронить своих близких и самих себя. Ее строят тысячи Гибридов — невольников, которых не жалко, а в остальном Долина — место безлюдное, взрыв не вызовет многочисленных жертв, но весть мгновенно разнесется и будет последней каплей для всех, истинно верующих. Сенаторы, многие из которых — мои сторонники, выступят с манифестом о слабости и бессилии президентской власти и провозгласят князя Андрея, законного престолонаследника, новым императором! Мои священники сразу поднимут и Север, где только что, слава Господу, мы раздавили гнездо язычников. Наши верные люди возглавят бунт на Урале и на юге, где через верную нам заставу идут караваны с оружием. Москва не сможет долго сопротивляться воле народа, а после Долины наступит очередь и «Головы», как называют этого плешивого, некоторые, близкие к нему мерзавцы. Я надеюсь на вас и в этом вопросе.

Аввакум, выжидающе смотрел на Городничего, который в ответ только спокойно пожал плечами.

— Не вижу в уничтожении Долины, как, впрочем, и всего остального, ничего затруднительного. На все — воля Божья, Владыка.

— Мне нравится ваша рассудительность, и, не сомневаюсь, вы придумаете, как это сделать со вселенским шумом.

— Заминируем в нескольких местах и разом подорвем, не бомбить же с воздуха!

— Почему же нет? Но вам, как профессионалу, виднее. Сколько времени может занять подготовка?

Городничий задумался на мгновенье.

— Завтра разработаю план, согласую с вами, день на то, чтобы достать материалы, два дня — на — минирование … итого, пять дней.

— Не надо со мной согласовывать, я вам доверяю детали. Четыре дня?

Городничий, хоть и позволил себе усмехнуться, но почтительно произнес:

— Постараюсь, Владыка Аввакум.

— Средства вам, с Божьего благословения, переведут сегодня же.

— У меня осталось еще немало с прошлого раза. — Городничий не стал уточнять детали.

Но Аввакум уже не слушал его. Четыре дня… Через пять дней князь Романов будет возглавлять Северо-Запад. Иезуит был в этом уверен. Самому князю он не собирался ничего рассказывать. Эти аристократы слишком благородны и могут в последний момент преподнести ненужный сюрприз и разрушить его долговременные планы.

Аввакум, довольный встречей, распрощался с Городничим и первым покинул тихую лесную обитель.

На следующее утро после тайного свидания Аввакума с Городничим Данилин получил приглашение от Вольного на разговор.

Ровно в четыре часа коллеги как будто случайно встретились на платной автомобильной стоянке в центре Москвы. На плохо проветриваемой подземной парковке было душно, пахло резиной и выхлопными газами.

Данилин пришел, подтянутый и элегантный, как всегда. Вольный нервничал, его галстук сбился на сторону.

— Приветствую вас, уважаемый господин Вольный, — Данилин был подчеркнуто вежлив.

— Здравствуйте, господин Данилин.

— Давай, на — «ты», к чему формальности. Нас никто не слышит, если ты тоже один? — Данилин хитро и недоверчиво посмотрел на Вольного. Тот заметил его взгляд, но отреагировал неожиданным вопросом:

— Слышал, у тебя строительство идет полным ходом в Долине?

— Продвигается, — Данилин гордился своим участием в проекте, получившим одобрение у самого Патриарха и президента. — Купить участок было непросто. Строит — архитектор Орлов. Будем обсуждать проект, а заодно вдохнем выхлопного газа? Не поверю, что господину Вольному не о чем больше говорить, кроме архитектуры.

— Слышал еще, ты в поисках одного… человека, и недавно уничтожил его группу?

— Есть вещи, о которых нельзя рассказывать даже коллегам. Если нужна информация, существует порядок. Делается запрос, и тогда…

Вольный поднял руку.

— Он сейчас в Долине… — сказал он и торжествующе посмотрел на собеседника.

— Так вот, почему ты пришел…

Вольный кивнул.

— Он там отнюдь не прохлаждается.

Очередная машина заехала на парковку и теперь искала место между плотными рядами автомобилей. Вольный подозрительно проводил ее глазами.

Данилин был озадачен — откуда Вольный мог знать про планы Городничего? А если знал, почему такая секретность, почему сам не поймает бандита, чтобы заслужить медаль, или… не может? Мозг Данилина начал усиленно работать, вспоминая, с кем может быть связан коллега и на чьей он стороне, если решился прийти и рассказать про Долину и Городничего. Вольный — не так прост …

Тот, словно прочитал его мысли.

— Понимаю, о чем ты думаешь, но не могу оказаться под огнем — пострадают мои близкие. Если взорвут Долину, последствия затронут всех. От сотен погибших строителей — Гибридов, которых, впрочем, никому не жалко, до депутатов Думы и простого народа, на глазах которого пытаются растоптать символ веры. Бунт неминуем, и кто — то его непременно возглавит.

Данилин все прекрасно понимал.

— Сколько осталось времени?

— Думаю, пару дней, не больше. Механизм запущен.

— Спасибо тебе. Если, что-то будет надо от меня — спрашивай, помогу.

— Может, и придет время. — Вольный, попрощавшись с Данилиным, не оглядываясь, направился к выходу со стоянки.

Он проник в дверь трюма, но девушка не проснулась. Она лежала, накрытая только простыней, и спала, не подозревая, что напротив, сидит Дронов, смотрит и размышляет.

Наконец, Алексию надоело ждать, и он откинул простыню. Веда лежала в одежде, подогнув колени под подбородок.

— Пора вставать!

Дронов перевернул спящую девушку и молниеносно связал ей руки за спиной. От неожиданности она попыталась закричать, но он с силой зажал ей рот ладонью.

— Тише, это я! Не кричи.

Веда широко раскрыла глаза.

— Что ты делаешь?! Ты не трогал меня, все это время. Где ты пропадал? Ко мне вчера пришел старик — чернокожий и передал твою просьбу, чтобы я тебя встретила.

В голосе девушки Дронов почувствовал страх.

— Я и сейчас предпочел бы к тебе не прикасаться.

Он резко приподнял Веду на кровати, приблизил ее глаза к своим и закричал прямо в лицо:

— Это ты убила Левицкого в Лондоне у меня за спиной. Кто послал тебя ко мне?! — Алексий резко отпустил девушку, и та, запрокинув голову, упала обратно на подушку. Неожиданно кровь из ее носа хлынула на смятую постель.

— Афри — тоже с твоей помощью убили. А, ее за что? За то, что полюбила? Для этого я спасал тебя? Сейчас все расскажешь. — Он принес ведро с водой и окатил девушку, приводя в чувство, и вскоре она, всхлипывая, начала говорить: