Сергей Герасимов - Карнавал

– Я так люблю вечерние комнаты при свечах, особенно, если рядом ты, – ответила Одноклеточная. – Дай мне твою руку.

Доктор Д. подал руку.

– Теперь я действительно верю в Бога, – сказал он.

– Вот и напрасно, – ответила Одноклеточная.

Она потянула руку на себя, затем резким движением сломала доктору большой палец. Она совершенно не чувствовала жалости.

Доктор Д. закричал и присел на корточки. Одной рукой он ухватился за край стола, но рука соскользнула, и доктор свалился на пол.

– Теперь, – сказала Одноклеточная, – дай мне вторую руку.

– Нет!

– Ладно, я могу и нагнуться, – она нагнулась и сломала доктору палец на левой руке.

Теперь этот человек не сможет оперировать. Теперь у нее в запасе было шесть недель времени.

Доктор лежал на полу и стонал. Пол был из очень старого некрашенного дуба; мягкие комнатные тапочки за десятилетия протерли пол не хуже наждака; когда-то глубоко вбитые гвозди теперь приподнимались над поверхностью наподобие подосиновиков, пробивающихся из-под земли.

– Какой у тебя интересный дом, доктор, – сказала Одноклеточная. – Ему не меньше сотни лет. Дом твой?

– Да.

– Очень интересно. Такой дом простоит еще сто лет, такой дом стоит дорого. Где ты его взял?

– Когда-то это была дача, потом хозяева уехали за границу.

– Понятно, – сказала Одноклеточная, – это ты расскажешь позже, если успеешь. А теперь встань, я не хочу бить лежачего.

Доктор Д. остался лежать.

– Встань, сядь и положи руки на стол, – приказала Одноклеточная. Тон ее голоса не позволял не подчиниться.

– Я ни в чем не виноват, – сказал доктор Д., – вы не туда попали.

– Нет, я люблю вечерние комнаты при свечах. Где у тебя свечи? Ага.

Она зажгла свечу и поставила ее на столик, предварительно покапав воском. Стол тоже был дубовым.

– Теперь, – сказала Одноклеточная, – ты можешь покаяться в своих грехах. Времени у тебя немного. Я сумасшедшая, которая сбежала из психиатрической клиники. Я убила санитара и еще несколько человек. Скоро я убью тебя. Ты знаешь, как называется моя болезнь?

– Нет.

– А доктора Листа знаешь?

Доктор Д. взглянул на лабораторный журнал.

– Да, ты его знаешь, – сказала Одноклеточная, – это его журнал. И он проделал операцию на человеке. Я и есть тот самый человек.

– Тот самый человек?

– Скорее машина для убийства, а не человек. Этого доктор Лист предусмотреть не мог.

– Но я ни в чем не виноват!

– Конечно, не виноват. Но именно поэтому ты и умрешь. Когда умирают виновные, это неинтересно. Говори свои последние слова и радуйся, что умер в такой красивый вечер, при свете свечи.

– Я… – сказал доктор Д., – я всегда был слабым, слишком слабым. На прошлой неделе один из подчиненных рассказал очень неприличную историю о девочке, которая умерла от лейкемии. Мне было неприятно слушать, но я смеялся вместе со всеми. С тех пор меня преследует ощущение вины. Та девочка мне всегда нравилась, мне всегда было ее жаль, но когда рассказывали, я смеялся.

– Продолжай, – сказала Одноклеточная.

– Но мне не в чем каяться. Единственный грех – это моя слабость.

– Плюс то, к чему эта слабость привела. Ты знаешь, чем определяется качество человека?

– Чем?

– Теми поступками, которые он не совершит ни при каких обстоятельствах. Ты же способен на все.

– Разве?

– Расскажи о том, как ты получил этот дом.

– Но это было очень давно.

– Тогда я освежу твою память.

– Я скажу сам. Эту дачу мне подарили за одну услугу. Те люди были богаты и уезжали за границу, они же не могли взять дачу с собой.

– Они могли ее продать.

– У них не было времени.

– И ты оказал им услугу. Рассказывай.

– Я попытался спасти их сына.

– Неправда.

– Я попытался спасти их сына и действительно спас. Мальчик был наркоманом и принял слишком большую дозу.

– Неправда.

– Хорошо, он хотел покончить с собой. Я сделал все, чтобы его спасти. Но он остался, на всю жизнь остался идиотом.

– Это уже ближе к правде. А за что тебе заплатили?

– За молчание. Если бы эта история стала известна, им бы не позволили уехать. Тем более такая обуза… Мне очень больно, мне нужно принять лекарство.

– Обойдешься, – сказала Одноклеточная, – ты еще не все рассказал.

– Да, не все, – согласился доктор Д., – но мне заплатили за молчание. Я не могу об этом говорить.

– Тогда я сломаю тебе еще несколько костей. С которой начать?

– Не надо, я скажу. Там была еще и девочка. Эти дети покончили с собой вместе. Я должен был сделать так, чтобы девочка умерла.

– Зачем?

– Они все-таки надеялись, что я спасу их сына. А девочка им мешала.

– Поэтому ты не стал ее спасать.

– Нет, – сказал доктор Д., – стал, я не мог с этим согласиться.

– Ты меня удивляешь, – сказала Одноклеточная. – Если ты меня удивишь еще раз, я оставлю тебе жизнь.

– Она жива.

– До сих пор?

– Да.

– Но ведь ее похоронили.

– Похоронили не ее, а легенду. Похоронили даже двоих, хотя никто не умер.

– Что с ней?

– То же самое – неизлечимое поражение мозга и психики.

– Ты сможешь ее отыскать?

– Наверное, это можно сделать, но не нужно.

– Я даю тебе месяц на лечение и еще неделю, чтобы ее найти. Через пять недель ты либо найдешь ее, либо умрешь.

– Вы мне дадите…

– Нет, лекарства ты не получишь. Сиди и страдай. Страдания очищают душу.

– Душу?

– Правда, что это я о душе заговорила, – сказала Одноклеточная, – просто мне нужна твоя плачущая физиономия. Для большего эффекта.

– Я ничего не понимаю, – сказал доктор Д.

– Не нужно ничего понимать, сейчас ты все увидишь своими глазами. Сейчас начнется самое интересное. Бог играет сонату нашей жизни на клавишах случайных совпадений – я сказала это просто так, чтобы сбить тебя с толку, и вдруг – такой аккорд.

– Какой аккорд? – снова не понял доктор Д.

– Я не знала, что ты спас ее жизнь, – пояснила Одноклеточная, – оказывается, что не все могу предугадать. Но это делает жизнь гораздо интереснее.

– Я больше не могу, мне больно.

– Номер телефона, – сказала Одноклеточная.

– Чей номер?

– Не притворяйся, что не понял. Их номер.

– 427—214-15.

Одноклеточная набрала номер.

– Они вас убьют, – сказал доктор Д.

Она не обратила внимания на его слова. Номер был занят. Она набрала снова и кто-то поднял трубку.

– Слушай меня, тварь, – сказала Одноклеточная. – Я звоню от доктора Д. Он не станет делать операцию. Я сломала ему обе руки. Ты понял?

На другом конце линии прикрыли трубку рукой.

– Сейчас они будут здесь, – сказал доктор Д., – они вас убьют.