Гоар Маркосян-Каспер - Забудь о прошлом

— Итак. В Ассамблее нет единого мнения насчет Эдуры. Исходя из предположения, что Эдура является нашей общей прародиной, многие в комиссии, которая этим вопросом занимается, считают, что экспедиция на Эдуру должна быть совместной. Иными словами, в ней должны участвовать как Земля, так и Торена. Поскольку вы единственные доступные на данный момент торенцы, господин Олбрайт прилетел специально, чтобы выяснить ваши мысли на этот счет. Прошу высказываться.

— Ну, — сказал Маран недовольно, — не знаю, насколько я соответствую образу типичного торенца. Я предпочел бы говорить за себя, если это кому-то интересно.

— Интересно, — сказал Олбрайт, уставившись на него, потом поспешно добавил: — Простите мне мое любопытство. Я видел вас только на экране и… Вы меня поймете, я думаю, и вы рассматривали первого увиденного вами землянина.

— Весьма пристально, — согласился Маран. — Правда, учтите, что этот землянин был одной из самых красивых женщин, что я когда-либо видел.

Все заулыбались, улыбнулся и Олбрайт, но Маран уже был серьзен.

— Вернемся к Эдуре, — сказал он тоном, каким на памяти Дана говорил когда-то на совещаниях в Малом дворце. — Во-первых, наше предположение относительно прародины всего лишь гипотеза, не стоит принимать его за бесспорный факт, это может привести к повторению тех ошибок, которые мы совершили на Палевой. Во-вторых, даже если принять это допущение за постулат, ситуация отнюдь не станет однозначной. Рассмотрим ее. Что из себя представляют в таком случае Земля и Торена? Колонии? Без спешки основанные, более или менее обеспеченные, поддерживающие связь с метрополией? Непохоже. О последнем пункте и речи нет. Что тогда? Результат бегства, осколки, спасшиеся от катастрофы — термоядерной, экологической, геологической, какой-то другой, либо от неблагоприятных изменений в общественной системе? В любом случае, связь с материнской планетой была утрачена настолько рано, что перебравшиеся на новые территории колонисты не сумели создать устойчивое общество и деградировали, утеряв знания, технику и прочее. Надо полагать, что это… я имею в виду, так сказать, разрыв пуповины… произошло, в первую очередь, из-за изменений в метрополии. То есть Эдура отклонилась от нормального развития, или того, которое представляется нормальным нам. Иными словами, мы можем найти там все, что угодно, от безжизненной пустыни до совершенно чуждого нам общества. Так что посольства явно преждевременны. Нужна осторожная разведка. Силами профессионалов. А не совместные увеселительные прогулки.

— Вы того же мнения? — спросил Олбрайт у Поэта.

— Практически да, — сказал тот. — Разве что… Есть еще одна очень маловероятная возможность. Колонии, которые откололись. Объявили себя независимыми и порвали все связи с метрополией.

— И деградировали до первобытного состояния, а метрополия за несколько тысячелетий ни разу не поинтересовалась, что с ними происходит? — спросил Маран.

— Я и говорю, маловероятная возможность.

— Которая предполагает скорее враждебный прием, нежели любезный.

— Ну да, я и не спорю, — согласился Поэт. — Вывод в любом случае тот же. Разведка.

— Исчерпывающе? — спросил Железный Тигран у Олбрайта.

— Абсолютно. И вполне согласуется…

— С моей позицией? Вы полагаете, мы сговорились?

— Я вовсе не подозреваю никого в сговоре, — ответил Олбрайт хладнокровно. — И даже, если б это было так… Вы меня убедили, о чем я и доложу Ассамблее.

— Кстати, — вставил Маран, улыбаясь, — все, о чем мы говорили, вовсе не исключает совместной экспедиции.

— В каком смысле?

— Да самом прямом. Я и Дан — вот вам и совместная экспедиция.

Олбрайт рассмеялся.

— Да, действительно. Я уже успел забыть, что вы… не наш.

После того, как он откланялся и удалился, Железный Тигран, облегченно вздохнув, сказал:

— Ну вот. А сейчас поговорим по-домашнему, без посторонних. Непонятно, как теперь все пойдет. Точных сроков насчет Эдуры пока не намечено, ВОКИ хочет сперва разобраться с Тореной. Но одну вещь я хочу прояснить с самого начала. Если не произойдет чего-то совсем уж выше моих сил… — Он сделал паузу, оглядел всех по очереди, уперся взглядом в Марана и сказал: — Командовать экспедицией на Эдуру будешь ты.

— Я?! — несколько преувеличенно изумился Маран, но глаза его на миг блеснули знакомым Дану властным блеском.

Видимо, и шеф уловил этот блеск, потому что сказал с добродушной иронией:

— Надоело подчиняться, а?

— Да я уже привык, — отозвался в том же тоне Маран. — Но если доверят…

— Доверят. В конце концов, ты выстрадал эту Эдуру. Там, на Палевой.

— Но… — Маран повернул голову в сторону Патрика.

— О Патрике не беспокойся, — сказал Тигран. — Он, правда, тоже не любит подчиняться, но…

— Уступает более достойному, — сказал Патрик и подмигнул Марану.

— Патрик пойдет к тебе заместителем. Подумай, кого ты хочешь еще.

— Ну, над первой кандидатурой я раздумывать не буду, — начал Маран, но шеф прервал его.

— Будешь. Потому что полетишь ли на Торену ты, я не знаю, но Дан туда полетит обязательно. По праву первооткрывателя. Вместе с Никой. Так-то, мой дорогой. Конечно, если одно не наложится на другое, то пожалуйста. Но если сроки не совпадут, придется тебе обойтись без твоего Дана. Обдумай и этот вариант.

— Хорошо, обдумаю, — сказал Маран.

У Дана упало сердце.

— Не хочу я ни на какую Торену, — выпалил он возмущенно. — Я не дипломат. Пусть они себе едут, болтают, ходят на свои банкеты и танцуют на балу у Его Величества…

— У Ее Величества, — поправил его Железный Тигран. — Ее Величества Илери Одиннадцатой.

— Все равно не хочу!

— Экий бунтовщик выискался. Не надо мне ничего доказывать, успокойся. Решаю не я, состав делегации определит Ассамблея. И откровенно говоря, я подозреваю, что экспедицию на Эдуру отложат на потом. И еще я думаю, Маран, что без тебя не обойдется. Ты же дал формальное согласие, а они не такие идиоты, чтобы не понимать, сколько очков им прибавит твое присутствие в их команде. Главное же будет происходить в Латании, а там любой местный политик или аристократ сочтет честью пожать тебе руку.

— Мне? — удивился Маран уже на самом деле.

— Скажи мне честно, — попросил шеф, глядя на него с любопытством, — неужели ты никогда не думал о том, какую популярность принесет тебе это письмо, если все кончится благополучно?

Маран посмотрел на него грустно.

— Честно? — Он вздохнул. — Всякий раз, когда я думал об этом, я жалел, что я не сдох тогда на Перицене и не избавился от этого кошмара. И мечтал об одном: умереть до того, как произойдет самое страшное. Дан был прав, этого слишком много для одного человека. Популярность! Да я до сих пор не верю, что все обошлось, и можно перевести дух.