Евгений Бенилов - Человек, который хотел понять всё

Пару дней он читал Библию – вот где ему стало по-настоящему скучно. Изо всех сил Франц старался обнаружить потайной высокий смысл в притчах Старого Завета, но видел лишь банальные, по нынешним искушенным временам, сказки. Ну да, сказки… а что же еще? – истории об очень добрых и очень злых людях, участвовавших в невероятных событиях. Библейские сказания даже не казались особенно талантливыми – взять, к примеру, притчу об Иосифе и «Щелкунчика»

Гофмана… насколько в последнем больше красок и фантазии! Так или иначе, но ответа на вопрос о смыслах бытия и смерти в Библии не содержалось – по крайней мере, для Франца.

Впрочем, глупо было предполагать, что он найдет в книге, написанной в досмертном мире, инструкцию к тому, как надо действовать в окружавшей его Стране Чудес! Если Бог и «заложил» в Библию какие-то ответы для Франца, то уж наверное они должны быть в неявной, скрытой форме – иначе бы человечество уже давно разобралось, что к чему. Более того: ответы эти наверняка претерпели жесточайшие искажения, ибо записаны были Бог знает когда, не понимавшими, что они пишут, людьми! (После произошедших с ним событий, Франц нисколько не сомневался, что писатели Библии решительно ничего не понимали… или же они были сознательными фальсификаторами?… А может, безумцами или, хуже того, графоманами?… Франц гнал от себя эти мысли, понимая, что с таким настроем ни в чем разобраться не сможет!)

Из сего рассуждения родилась еще одна, несколько более серьезная, попытка прочитать и понять Библию. На этот раз Франц концентрировался не на сюжетах преданий, а на высказываниях автора и действующих лиц, абстрагируясь от контекста. Более всего он старался обнаружить какую-либо информацию о загробной жизни – и, к удивлению своему, не нашел почти ничего! Откуда же взялись прошедшие через всю историю человечества, отраженные в искусстве и запечатленные с сознании миллиардов людей представления о рае и аде? Кто выдумал эту чушь о жарящихся на сковородке грешниках? Кто придумал сидящих на девятом небе праведников? Данте?… Мильтон?… Единственное, что утверждалось в Библии, – что после смерти всем «воздастся по заслугам», а остальные утверждения были смутны и расплывчаты. Взять вроде бы важные и глубокомысленные слова Святого Павла: «Не все мы умрем, но все мы изменимся»… Когда Франц очнулся в Регистратуре, он не ощутил в себе никаких перемен… да и почему он должен был измениться? Ведь смерть его произошла случайно – он бы, скорей, изменился, если б выжил: стал бы осторожнее водить машину. Или же, оказавшись неготовым к смерти, он должен был измениться после ее осознания?… Франц стал припоминать, когда именно он до конца осознал свой уход из жизни… и ничего не вспомнил: факт смерти пришел к нему постепенно, без шока и был в значительной мере смягчен интересом к окружавшему его удивительному миру. И даже последовавшие испытания на Втором Ярусе не оставили на Франце серьезного отпечатка: ведь он вышел из них победителем, а не побежденным – вышел, сохранив свои моральные ценности!… Или же?… (При воспоминаниях о Женщине ему всегда становилось не по себе…)

Серьезное душевное потрясение он претерпел, лишь когда оставил на Третьем ЯрусеТаню – да и то, это была скорее травма, чем изменение!…

В результате, Библию Франц бросил опять, на этот раз окончательно: не так много оставалось у него душевных и интеллектуальных сил, чтобы тратить их на такие частности, как высказывания святых! Ведь Франц не понимал ничего вообще – уж до высказываний ли тут?… Он даже не знал, где находится – в раю или аду!…

(На рай решительно не похоже… ха-ха-ха!… а ад – при всех его, Франца, недостатках – казался незаслуженным… или так считают все грешники?) Впрочем, вопрос этот, скорее всего, не имел смысла вообще, ибо – в отличие от всех религиозных моделей – здешний загробный мир не был построен на концепции добра и зла. Если уж на то пошло, Франц не имел ровно никаких оснований полагать, что имеет дело с библейским Богом… с тем же успехом здешний Бог мог оказаться злым волшебником из детской сказки!

Не найдя ответов в русле традиционной религии, Франц решил испробовать абстрактный индуктивный подход: рассмотреть, к примеру, каким должен быть рай, чтобы сделать счастливым лично его, Франца Шредера? Ответ оказался на удивление простым: таким, чтобы в этом раю никогда не кончалась пища для размышлений!

Иначе Франц, как и любой мыслящий человек, рехнется от скуки – ведь за тридцать лет сознательной жизни мышление стало для него наркотиком, без которого невозможно существовать!… Из чего с неопровержимостью вытекало, что «рай для интеллектуала» невозможен в принципе, ибо вечное блаженство требует бесконечного количества пищи для ума – а ведь любое, даже самое интересное, занятие осточертеет, если им заниматься вечность! И даже размышления о единственно вечном вопросе – о смысле жизни – не могут быть вечными (как бы парадоксально это ни звучало!). Ибо через конечное время размышляющий придет к одному из трех возможных исходов: он найдет заветное решение; либо докажет, что оно не существует; либо же бросит задачу, поняв, что она ему не по силам. А значит, помещенный в рай человек рано или поздно обречен на смерть от интеллектуального голода!…

Впрочем, в этой теории – равно, как и во всех остальных – содержалась сводящая ее на нет лазейка: Бог может «питать» интеллект человека бесконечной чередой разноплановых задач. И пусть каждая отдельно взятая задача разрешима за конечное время – однако, их бесконечно много – вот тебе и вечная пища для ума!… (К примеру, абсурдные мытарства Франца после его смерти вполне могли оказаться посланными Богом «развлечениями», а сама Страна Чудес – являться своего рода «раем для мыслящих людей»… А что?… Такое объяснение выглядело не нелепее любого другого!)

В очередной раз зайдя в тупик, Франц задумался над возможностью понять Бога в принципе. Может ли неабсолютный разум постичь абсолютный? И вообще: чем два типа разума отличаются друг от друга? Интуитивно Францу казалось, что абсолютный интеллект можно уравнять с силами природы – просто потому, что тот не обладает свободой воли: в любой ситуации, вне зависимости от своих желаний и настроений, абсолютно разумное существо обязано принимать единственно-верное решение. Его действия зависят лишь от внешних условий и потому попадают в ту же категорию, что и законы физики.

Придя к такому выводу, однако, Франц окончательно перестал понимать мотивировку происходящего: зачем абсолютному разуму нужно гонять людей по Лабиринту? Какой интерес «абсолютной кошке» играть с «неабсолютной мышкой», если первая может заранее предсказать, куда побежит вторая?!… Ведь, что бы Франц ни сделал, куда бы ни свернул, Бог знает наперед, что произойдет в следующий момент! Или же не знает?… – продолжал рассуждать Франц – в конце концов, абсолютный разум и абсолютное знание не совсем одно и то же!