Вадим Еловенко - Очищение

Выстрел за выстрелом она вгоняла пули как на тренировках. Она повалила всех перед собой и повернулась назад. Бугай, который держал ее до этого, отступал, вытянув перед собой безоружные руки. Он что-то говорил, но оглушенная Вика не слышала его. Он ревел и слезы текли по его раскрасневшемуся лицу, но Вике не было его жаль. Словно у нее была вечность в запасе, она медленно нацелила оружие и нажала на курок. Она не видела, во что пуля превратило лицо мужчины. Его голова, разбрызгивая кровь, резко откинулась, а сам он безмолвно повалился на пол. Опережая нормативы, опустошенная обойма вывалилась из пазов и ее место заняла вытянутая из кобуры. Снова взведенный пистолет теперь, словно сама смерть, разглядывал прижавшихся к стенам немногих оставшихся. Когда двери подъезда раскрылись, Вика плавно повернула в ту сторону оружие. Видя завал тел, тот, кто открыл двери, поспешил скрыться.

Девушка, прихрамывая на подвернутую ногу, подошла к мальчику и убедилась, что тот жив. Проорала ему, чтобы он поднимался. Олег с трудом разогнулся и, размазывая кровь, сопли и слезы, что-то попытался ей сказать. Она его не поняла. Вместо выяснения она скомандовала тому замолчать. Переступая корчащиеся тела, она добралась до поваленного Семена. Она видела боль на его лице, но не могла понять, что с ним пока ужасом не рассмотрела, что из его спины возле поясницы торчит рукоять ножа. И тогда она заплакала.

Он что-то говорил, цедя слова через обезображенные губы. Он пытался улыбаться. Он стонал, когда она и мальчик волоком тащили его большое тело к машине. Он жмурил глаза и кричал. Но Вика этого не слышала. Она плакала и вообще ничего не понимала. Она словно робот делала то, что должна была делать и это помогало.

Уложив Семена сзади так, чтобы не тревожить рану и торчащий в ней нож она сама села за руль и чуть не забыла о мальчике, который еле успел прыгнуть на переднее сидение. Он был без сумки. Он был без вещей. Такой же точно обезображенный и залитый кровью, как и ее один из немногих друзей. Она прокричала ему, чтобы он ничего не боялся. Но, скорее всего она прокричала это себе. Она вела машину к ближайшей больнице. Она забыла все инструкции требующие сообщить о происшествии. Она плевала на то, что с ней будет потом. Она вела машину и, кажется, даже дорогу не особо разбирала. Не знаю… Наверное, Бог хранил ее, когда она, сжигая саму себя на последних остатках воли и жизни везла Семена туда, где ему могли помочь.

Веккер сидел напротив Грешника. Стол их разделявший, был пуст за исключением пепельницы и кружки чая, которую принесли Толику.

– Ты пей-пей… Когда я попал к тебе в кабинет ты меня чаем угощал. Долг платежом красен. – Язвительно проговорил Грешник.

Толик, только взглянул на кружку и, переведя взгляд на иссиня-черные фурункулы на лице старого знакомого, сочувственно спросил:

– Все совсем плохо?

Тот понял, о чем речь, и ответил:

– Да. В той жопе, куда ты меня заслал лекарств нормальных не дают. За год это дерьмо вот во что меня превратило. Изнутри тоже гнию. Моего кашля испугается даже туберкулезник. А ноги словно у старика… вообще не держат. Организм не борется за жизнь. Какая-то зараза мне мышцы выедает. Кстати, знаешь, сколько я вешу? Только со стула не упади – сорок один килограмм. Когда ты меня выловил, я весил девяносто. И это не диеты как сам понимаешь.

Веккер покивал, ничего не говоря. Все его слова были бы глупостью. И сочувствие и тем более злорадство. А Грешник, поглядывая на своих людей, заявил:

– Видите? Ему стыдно. Он молчит.

И в этот раз Веккер не сказал ни слова. Только когда молчание слишком затянулось, он положил локти на стол и, приблизив лицо к изуродованной фурункулами и язвами физиономии Грешника, почти прошептал:

– Отпусти заложников.

Грешник покачал головой и сказал:

– Неа. Но я их и не держу. Каждый может в любой момент выйти отсюда. – Видя вопросительный взгляд Веккера, Грешник пояснил: – Всего один укол. И мы его не будем держать. Ведь он уже станет нашим. Навсегда нашим. Но, что-то увидев меня, никто из них на свободу таким Макаром не торопится.

Он засмеялся, от чего Веккеру пришлось всеми силами давить в себе брезгливость. Особенно ему хотелось отстраниться от Грешника, когда прямо на его глазах один их фурункулов лопнул, и капля белесого гноя потекла по щеке, оставляя за собой блестящий след. Грешник почувствовал и небрежно рукой размазал гной по щеке.

– Ничего… – сказал он – Я привык. Да и не до эстетики мне сейчас.

– Если ты сдашься, – осторожно предложил Веккер, – то я обещаю, что в госпитале болезнь остановят. Даже на этой стадии. Я серьезно.

Снова полуистерический смех. Веккер разочарованно откинулся в кресле и спросил:

– Так чего вы хотите?

– Я хочу, чтобы власти сознались, что вакцина есть! – Выпалил Грешник.

– Глупости не говори. Нет никакой вакцины и никакого лечения. Если бы было, я бы знал! – ответил Толик, начиная злиться. – Ты совсем свихнулся видать. Если бы была вакцина разве, мы бы довели ситуацию до подобного?

– А почему нет? Американцы запугали свой народ обычными террористами и держат его под коленом. А вы вот так вот… нами запугали. Зато как объединилось общество! Зато как оно дружно одобряет методы Президента!

– Грешник… ты один из немногих знаешь кто я. – Притворно устало сказал Веккер. – И если бы хоть крупица правды была в твоих словах, я бы первый встал на твою сторону. Но лекарства нет.

– Лекарство есть! – ударил кулаком в стол Грешник. – Я видел излеченных в сто девятнадцатом. Я видел! Я лично видел! На них отрабатывали вакцины. Как минимум три типа отработано для трех штаммов!

– Это просто те же лекарства что и везде. Задерживающие развитие вируса и снижающие его количества в крови. – Уверенно сказал Толик. – Ничего нового пока не изобретено.

– Толик… Тюрьма… колония это особый мир. И когда они исчезли из нашего лагеря, и объявились в зоне строго режима, мы об этом знали уже через неделю! Понимаешь!? Они выздоровели и их отправили туда!

Веккер молчал, не зная, что сказать. Этот фанатик верил в то, что говорил. Ему так хотелось в это верить, и он поверил. Поверил и ослепленный своей верой был готов совершить чудовищный поступок. Лихорадочно соображая Веккер выдал на гора другую параноидальную версию ничем не хуже Грешника:

– Грешник, а ты не подумал о том для чего можно послать зараженных в зону строго режима. Не в колонию обычную не на поселение, а именно на строгач? И тогда все встает на свои места. Рецидивистов заражают свои же… И больше эта уголовщина никогда из застенок не выйдет. Ведь гениальный план согласись?